Огонь вдали

Обычно капрал не пил ничего другого, кроме чая. Даже кофе, который считался элитным и дорогостоящим товаром на городских рынках, а для военных поставлялся вполцены, Ривай терпеть не мог. Обычно после трудного дня он заваривал себе крепкого черного чаю, но в этот раз отключиться от всего мира с чашкой безалкогольного напитка не вышло, а чего покрепче он не хранил, и мужчина напрямую отправился в бар, потому что его в буквальном смысле трясло и коробило от одного полоумного майора. Вычистив вместе со своими подчиненными приличную часть того злополучного архива — а это было адско-адски, поскольку братия Эрена с ним вместе взятых в данную минуту валялись без ног в казарме, — Ривай вернулся к себе, чтобы избавиться от удушающей пыли, коя была на нем повсюду — в волосах, на коже и даже в сапогах. Смывая грязь с гримасой искреннего отвращения, Ривай проматывал в голове выходку Зоэ, которая не прыснула, а что ни на есть кинула канистру с маслом в огонь: бесцеремонно сдула пыль прямо ему в лицо, а затем также беспечно покинула место преступление. Тогда он успел закрыть глаза и задержать дыхание, но если бы нет, Ханджи не успела бы и за угол завернуть. Вспомнив об этом снова, когда Ривай, переодевшись в простую одежду, дабы не привлекать людского внимания, шагнул за порог бара, злость и желание выбить всю дурь из головы очкастой рвалась наружу — Ривай осознал, что пришел точно по адресу. — Виски мне! — выкрикнул он, опускаясь на высокий стул перед барной стойкой. Бармен, похоже, понял, на грани чего балансировал новый посетитель, потому наполнил сразу же три тумблера, или же это было так положено — Ривай плевал, он мигом опустошил два бокала, а в то время, когда подносил к губам третий, на соседний стул плюхнулся человек, да так неуклюже, что его занесло в сторону и он столкнулся плечом о плечо капрала. Виски наполовину выплеснулось из тумблера, коричневато-янтарной жидкостью принявшись стекать по пальцам за манжеты рубашки. Аккерману думалось, что докучавшие пьяные посетители, ищущие с кем поговорить, меньшее из зол, но не когда этот человек — майор Ханджи Зоэ собственной персоной. — Рива-а-а-ай! — Ханджи закинула руку за шею капрала, словно они были братьями по духу. — А я пришла ра-а-а-аньше! — и захихикала, периодически икая. Женщина по-прежнему была в военной одежде, единственное — без утягивающих ремней, в левой руке держала бутылку коньяка, опустошенную едва ли не наполовину, и явно находилась подшофе, о чем свидетельствовала, главным образом, ее храбрость появиться перед капралом дважды за день. Ривай не верил в богов, но сейчас молился небесам дать ему выдержки не разбить бокал о голову женщины, потому что идея пускай и заманчивая, но Ирвин вряд ли поймет да оценит. — Очкастая, а ты что тут забыла? — сбросив с плеч тяжелую руку Зоэ, спросил Ривай. Ханджи покачнулась, лишившись опоры, и подперла лицо ладонью, уткнувшись локтем в столешницу. — Рива-а-а-ай! — протянула она, закрыв глаза и мечтательно заулыбаясь. Вестибулярный аппарат и способность контролировать тело, должно быть, полетели в тартарары — рука Ханджи поехала вперед, и если бы не поддержка капрала, который своевременно ухватил женщину за руки и вздернул вперед, пустоголовая башка со скоростью свободного падения хорошенько приложилась об дерево. Девушка встрепенулась, на секунду распахнув глаза, и вновь понурила голову. — Зоэ, черт тебя дери! — рявкнул Ривай, придавая телу майора горизонтальное положение. — Контролируй себя. Не хватало мне еще тащить твою бессознательную тушу в госпиталь… — он в спешке оглянулся. — Ты что, одна сюда пришла? — Рива-а-а-ай! — проскулила Ханджи, мертвой хваткой хватаясь за рукава капрала, крутя и сжимая ткань, не поднимая лица. — Твою мать, очкастая, кончай херней страдать. Аккерман отодрал пальцы от своих рук и, выхватив бутылку коньяка, поставил ее на твердую поверхность. Неприязнь к Зоэ, как и прежде, плавилась внутри, однако вместе с тем с глубин поднималось кое-что другое — бешенство от того, что с ней необходимо нянчиться даже тогда, когда остро нуждаешься в отдыхе. И как только Моблит ее терпит? В запой уходит каждый вечер, не иначе… Внезапно Ханджи вскинула голову и распахнула руки в стороны, чем ввела Ривая в редкое состояние — испуг. Ее губы расширились в улыбке, в шоколадных глазах заиграли бесята. На момент Риваю померещилось, будто бы она отрезвела, но вслед тотчас пришло разочарование: на лицо Зоэ возвратилось кислое, хмурое выражение опьяненного человека. — Рива-а-а-ай, — она потрясла в его сторону пальцем, точно порицая за плохое поведение, — ты хоть представляешь, каково это: быть столь близко к разгадке и все равно ее не разгадать?! Это же были хорошие рукописи, о-о-очень хорошие рукописи, но, черт возьми, информации недостаточно! — она поджала губы и развела руки в жесте «Ну-с, что ж поделать?». Ханджи пододвинула к себе два тумблера и со словами, что им нужно выпить, наполнила бокалы до краев. — Эй, не много тебе будет? — поинтересовался Ривай. — Таким образом никто не пьет. — Плевать, — отмахнулась женщина и в три глотка опустошила свою порцию. — Фу, гадость еще та. Пучок, заплетающий волосы, потерял упругость, отчего несколько темных прядей выскочили из прически, придавая Зоэ неряшливый и шкетский вид. Излюбленная рубашка цвета охры, за многочисленное число стирок потерявшая свой первоначальный цвет, измялась, и несколько пуговиц были расстегнуты — краем глаза капрал углядел кусочек эластичного бинта, которым девушки утягивали грудь, чтобы она не мешалась в сражении. В голове пронесся случай в библиотеке, когда он помогал ей найти нечто новое касательно титанов, и в горле сразу же пересохло. Схватив тумблер, он за два присеста выпил его содержимое. — Ого, — с хитрой улыбкой произнесла Ханджи. — А ведь еще некоторое время назад кто-то учил меня пить правильно. Коньяк обжег горло — Ривай уткнулся носом в ладонь, перетерпливая неприятные ощущения и вкус спиртного. — Заткнись. — Знаешь, Ривай, — продолжила женщина заплетающимся языком, — твоя любовь к чистоте погубит нас всех. Ты и так выгоняешь меня из каждого архива, да еще и Эрена заставляешь помогать, а ведь он ключевая фигура в моем расследовании! Алкоголь ударил в мозг — сознание немного помутилось, и мужчина остро ощутил желание прикоснуться к волосам Ханджи, особенно сейчас: когда женщина взлохматила их руками, отчего пряди торчали во все стороны. Он ухватил овивающий овал лица каштановый локон, провел пальцем вдоль длины, чувствуя всю их ломкость и жесткость, и ему нравилось это. — Так чего же не пришла и не забрала его? Ривай испытывал ее. Ханджи настороженно проследила за его действиями и перевела взгляд на мужчину, ехидно улыбающегося ей уголками губ. — Ну-у-у… Аккерман знал о маниакальных стадиях женщины, где безумство, отвага и безрассудство сливалось воедино, а инстинкт самосохранения отсутствовал напрочь, и когда Ханджи наклонилась, обхватив его лицо ладонями, для поцелуя, Ривай не был захвачен врасплох, напротив — он ответил взаимностью. Губы Ханджи — сухие, шершавые и покрытые трещинами, — пахли алкоголем, и Ривай заглотил их, проведя языком по нёбу, чтобы выпить столько щедро предложенное ею удовольствие. По телу прошелся озноб — Ривай и раньше был с женщинами, но чувства, пробужденные в нем Ханджи, были чужды. Как... какое-то наваждение, некое помешательство. И все мысли, всю злость за проделки Зоэ выжгло огнем, одно оставалось — тягучее, сладкое наслаждение запахом хозяйственного мыла, веющим от кожи, горькой полынью и ромашкой — от прядей волос. Сделав последнее движение губами, Зоэ вдруг отстранилась. — Рива-а-а-ай, — томно протянула она, ложившись головой на согнутую в виде подушки руку, — ты такой... Женщина закрыла глаза, а через несколько секунд уже спала. Ривай усмехнулся уголками губ и провел ладонью по лицу, приводя себя в чувства: пальцы Ханджи всё еще горели клеймом на скулах и щеках. — Блять, Зоэ, во что мы с тобой вляпались? Аккуратно подхватив женщину, он отправился домой. Сон — последнее, что еще не сбылось за сегодняшний день. Выпить-то он выпил, а отдохнуть — не успел.