Вот как бит вам покажет, где боль, На рану как соль, сука-любовь... сука-любовь.
Я ощущал банальную ревность и прекрасно понимал это, но сделать ничего не мог, кроме как поддаться этому порыву… наверно, я пожалею об этом. Но когда меня волновали последствия? — Боже, — впервые вспомнил его, хотя даже сейчас не верю в его существование. Это глупо обращаться к тому, в кого не веришь, — дай мне немного сил, — глубокий выдох. Я не понимал ничего: что со мной, что с моим Ичиго, что с этими людьми и, в конце концов, что с этим миром. Не мог найти так нужные мне ответы на мои глупые вопросы. Устал от бесконечного боя с самим собой, с какими-то проснувшимися во мне чувствами к этому глупому шинигами. Всё, хватит! Поддаюсь этим чувствам, как последний глупец. — Гриммджоу-сан, вы готовы? — в комнату зашёл молодой сенсей. Завидев меня голым, он мило покраснел и, чуть смущённо заикаясь, попросил следовать за ним. Накинув халат, вошёл в аудиторию, где я должен позировать для юных художников. На меня смотрели восхищённые глаза юных дарований, не буду скрывать, меня это сводило с ума. Мне нравится, как на меня смотрят эти юнцы: с таким восхищением, будто увидели самого Аполлона, что льстило мне. Облизнув губы, я осмотрел ребят, они сидели в полукруге стульев вокруг сцены у стены со шторами и подушками. В кабинет зашла уже знакомая мне блондинка. Бросив на меня взгляд, она оскалилась. Мне кажется, эта девочка бессмертная, если посмела так смотреть на Гриммджоу Джагерджака. Тихо прорычал, чтобы только она со своим тонким слухом услышала, и не прогадал. Она вновь подняла на меня свои зелёные глаза. Будто дразня, блондинка распушила волосы, распространяя запах Ичиго по всей комнате. Я не мог сдерживаться. Прикусил губу от этого дурманящего и дразнящего запаха. — Восхитительно, — тихо пропел я, даже не думая, что это прозвучало вслух. Её самодовольная улыбка сказала за себя, что блондинка торжествует победу в этой негласной войне. Эта маленькая сучка вывела меня из равновесия, котором прибывал до встречи с ней. — Мяу. — Мей-тян, у тебя, конечно, очень хорошо получается изображать женщину-кошку, но пара уже началась, поэтому прошу отнестись серьёзно, — внёс свою лепту Ю-сенсей и одарил её обиженным взглядом, на что девушка виновато опустила голову. — Гриммджоу-сан, прошу снять халат и пройти к сцене. А вот это мне нравится: такой удивленный взгляд говорил сам за себя – эта блондинка знает меня, знает, кто я для Ичиго. Или это уже играет моё воображение и дразнящий запах моего Солнца? Скинув халат на ближайший свободный стул, я со всей своей грацией медленно направился к сцене. — Гриммджоу-сан, прошу лечь на подушки, и притворится спящим, расслабьте всё тело. Коротко кивнул вместо ответа и лёг на подушки. Плавно закрыл и открыл глаза, наблюдая за людьми; некоторые лениво занимали свои места, некоторые уже сели и рылись в своих сумках. Лишь эта Мей не сводила с меня глаз, в её глубоких зелёных болотах можно утонуть, потом, конечно, вряд ли сплывёшь. Мне не хотелось играть с ней в гляделки, но если отвернёшься первым – проиграешь, а этого я больше всего ненавидел. Проиграть кому-то вроде неё? Я не мог позволить этого себе! «Так утони же в моих океанах», – со скоростью света промелькнула эта мысль, будто перед моими глазами. — Извините, не могли бы Вы чуть приподняться? — Не отводя глаз, я присел, облокачиваясь на мягкие подушки. — Нет, это слишком высоко, и руки уберите с живота, — мне кажется или этот сенсей слишком требовательный? Грр, как меня это злит. Блондинка насмешливо улыбнулась и отвернулась, доставая из сумки альбомы. — Лучше, конечно, чтобы ноги были повёрнуты в сторону двери. Так всем будет видно ваше тело, — найдя в себе силы, я исполнил просьбу молодого учителя. — Левую ногу согните в колене. Да, теперь закрывайте глаза, расслабьтесь. Приступаем, дети. Полагаясь только на свой слух, я слушал приятную музыку, как приглушённые звуки мягких, иногда грубых и жёстких прикосновений грифеля карандаша. Этот неописуемое ощущение, когда чувствуешь, куда падает взгляд. Будто ток проходит по венам. И чувство умиротворённости, спокойствия. Забываясь о часах и погоде, блуждал в запахах и звуках, как по вечернему городу в самый осенний день, когда пожелтевшие листья, словно танцуя вальс, прощаются с деревом, давший им недолгий приют.Несколько ласковых слов на прощанье. Падают, падают, падают листья… Осень уходит, оставив молчание, Меланхолические тёмные мысли. (Маша Badda Boo – «Зимовье»)
По телу скользили чужие взгляды: то мельком и еле ощутимо, то долго… это всё приносило мне такое удовольствие, что казалось, эти разноцветные подушки с шелковыми наволочками превратились в одно большое облако. Невесомость. Я забыл, что было, не думал, что будет. Сейчас есть «сейчас», большего мне и не нужно было. Я не помню сколько пролежал в таком положении. Меня пробудил от этого эйфорического состояния мягкий и молодой голос сенсея. Он осторожно склонился надо мной, его тень упала на моё лицо, отчего я распахнул глаза и присел, столкнувшись лбами с парнем. Никого уже не было, точнее только я, сенсей и пара-тройка людей. Потирая лоб, он чуть улыбнулся и что-то протараторил. Кажется, я ещё не вышел из Нирваны, потому что по-другому не могу объяснить причину, почему я не слышу звуков. Улыбнулся, хотя, наверное, это был привычный оскал. Ю-сенсей протянул мне белый махровый халат. Взяв его, я легко спрыгнул со сцены и понял, как ужасно затекло моё тело. Шею ужасно ломило, плечи болели, ноги были залиты свинцом. Я размял шею, слыша хруст костей – приятное ощущение. — Благодарим Вас, Гриммджоу-сан. Вы действительно нам помогли, — он мягко улыбнулся мне. Как это у него получается? - Вы не устали? Позировать – это тяжёлый труд. Может, Вам чаю заварить? — Расспрашивал он, провожая до подсобки, где я оставил свои вещи. Широко зевнул, заходя внутрь. — Вам сделать? — Я непонимающе посмотрел на него. О чём он? Это человек ещё что-то говорил, не останавливался. Не всегда успевал за ним, поэтому наплевав на всё, я продолжал думать о своём… о своём Ичиго. Быстро оделся, ни с кем не прощаясь, хотел незамедлительно уйти отсюда, хотел, но что-то держало – что именно я не мог понять. Выхожу во двор, где ребята мне смущённо улыбались, кажется, они меня рисовали. Да, помню их взгляды, их касания к моей коже. Уже подойдя к воротам, меня окликнул до боли знакомый голос, сердце вновь и вновь полоснули ножом: — Гриммджоу, — повернул голову в её сторону, — ты тот самый Гриммджоу, который снился Ичиго во сне? Который тревожил его душу? Который даже сейчас не даёт ему покой? Которого он, — девушка начала запинаться и плакать. Ничего не предпринимал, просто наблюдал. — Которого он… до сих пор… — блондинка остановилась на полуслове, закрывая свои глаза ладонями. — Что «до сих пор»? — Я ему обещала… — вновь не закончив фразу, она открыла свои глаза и посмотрела в мои, пытаясь заглянуть в самую душу, которой у меня не было. — Прощай. — Нет, подожди.