Сколько прошло часов, я не знал, но безумно устал. Микако-сан быстро пробежалась по моему телу взглядом и слабо улыбнулась, ожидая ответную реакцию от меня. И она последовала. Боюсь я эту женщину!
Знакомая мелодия заиграла, я потянулся к сумке и достал телефон. На дисплее высветился знакомый номер, и я взял трубку:
— Альби, я тебя слушаю, — стараюсь как можно тише разговаривать, но все обернулись и смущенно заулыбались, умиляясь отношениям двух парней. Лишь Микако-сан чуть хмуро посмотрела на меня. Да, понимаю, что сейчас я нахожусь на работе, но не могу не ответить на этот звонок.
— Ичи, я хотел узнать, ты во сколько приедешь?
— Я не знаю, фотограф задерживается, поэтому приходится его ждать. Вернусь, думаю, поздно, часов в одиннадцать.
— Хорошо, я буду ждать. Пока.
— Пока, — закинув обратно сотовый в сумку, я посмотрел на часы на руке менеджера. Сейчас только восемь. И когда же этот фотограф соизволит прийти? Я плюхнулся на кресло и облокотился об его спинку. Брюнетка вновь посмотрела на дисплей своего телефона, как он в этот момент зазвонил, играя популярную песню. Она ответила, уходя в другую комнату, но через несколько минут громких речей девушка вернулась:
— Этот ублюдок… — она прикусила свой язвительный язычок и громко цыкнула сама себе. — Фотограф сегодня не сможет приехать, у него что-то там случилась, и у него нет настроения. Блядь, — последнее менеджер всеми силами пыталась сказать как можно тише. — Спасибо всем за работу, можете идти по домам.
— Спасибо за работу, — по привычке сказал и прижал Такахаси-сан к своей груди. Все стали потихоньку освобождать помещение. Она всё такая же: маленького роста, те же волнистые шелковистые волосы, курносый нос, который иногда так смешно морщит в моменты своего гнева, как, к примеру,в этот. У неё всё тот же утонченный и нежный аромат парфюма, напоминающий мне цветение сакуры. Всё так же прекрасно и элегантно одевается: сейчас на ней был летний жёлтый сарафан, украшенный цветами, а поверх легкий бежевый пиджак с рукавами до локтя на одной большой пуговице. Единственный человек, который не изменит себе - так это Микако Такахаси-сан! В ней я уверен.
— Ах, как жаль, что у тебя есть жених, — неожиданно она заявила. Я отступил назад и посмотрел на менеджера. — Ха-ха, да всё в порядке. Я шучу. Альберто с тобой повезло. Пойдём, я тебя подвезу.
Расслабленной походкой мы выходили из здания. Стеклянные двери, слабо отражающие нас, легко раздвинулись, пропуская. По привычке, засунул руки в карманы и насвистывал замысловатую мелодию, пока менеджер искала в свой сумке ключи. Обычно в её сумке порядок, но сегодня как раз-таки тот самый необычный день.
Меня выдернул из состояния полного спокойствия резкий бьющий по ушам звук отключения сигнализации, и почему-то где-то в сердце закралась какая-то тревога, и не захотелось ехать домой. Заметно дернувшись, будто отмахиваясь от этих противных мыслей, я открыл дверь и присел, сиденье чуть скрипнуло. Девушка села у руля и завела машину. Тихое рычание мотора нашептывало мне неспокойные мысли, которые томились в моей голове. Услышал щёлканье ремня безопасности и резко выдохнул. Да, что такое? Что за чертовщина?
— Что, Ичиго?
— Нет, ничего, — я последовал примеру Микако-сан и тоже пристегнулся и посмотрел на дорогу. Тучи сгустились и иногда позади нас можно услышать гром. В такие моменты я чувствую себя слишком сентиментальным.
Как
он там? Иногда мне так хочется
его увидеть. Дышать
его воздухом, жить под
его небом, и тонуть в
его океанах…
А дождь уже тарабанил по крыше и стёклам автомобиля, очерчивая свои кривые. Всё в порядке вещей. Так и должно быть. Ничего личного…
Дождь.
Забытые признания в любви,
Возникшие нечаянно стихи
О том,
Как нам когда-то было
Хорошо
Лететь глазами прямо в океан,
Вдыхать его огни и чей-то дым,
За ним,
Танцуя над обрывом.
(Земфира – «Интересно, как ты там»).
Менеджер мягко нажала на педаль газа, машина тронулась. Меня внутри что-то грызёт. Лбом коснулся холодного стекла, ощущая приятную прохладу, которая вызывала мурашки, и просто закрыл глаза, не думая ни о чём. В последнее время моя голова забивается разным хламом, ненужными вещами, а вечером за бокалом красного вина понимаю, что что-то упускаю, забываю о чём-то важном. Забываю… о
нём. Одеваю наушники, скорее для того, чтобы заменить эти мысли в голове на текст песни.
Поздно. О чем-то думать слишком поздно,
Тебе, я чую, нужен воздух,
Лежим в такой огромной луже,
Прости меня, моя любовь
(Земфира – «П.М.М.Л.»).
Машина еле слышно проскулила, останавливаясь. Менеджер протягивает мне зонт, я на автомате отнекиваюсь, хотя потом понимаю, как сглупил. Натягивая капюшон, я поднимаю голову вверх, подставляя под удар лицо, и как бы случайно вспомнил слова Зангецу. Больно. Хотелось бы забыть, но каждая битва, каждый жест и каждое слово будто выжжена в моей памяти.
Послышался свист, девушка умчалась к себе, а я почему-то не спешил домой, так хотелось продлить это мгновение, будто оттягивал правду, не хотел её знать. Как обычно в моей голове чёрт ногу сломит.
Плавно открываю ворота, прохожу по каменной дорожке. Я тихо открыл дверь, думая, что Альби ещё спит, но заметил приглушённый свет в нашей комнате. Наспех снял обувь.
Медленно снимаю наушники, по пути в спальню складывал их, но всё равно утром придётся распутывать, тратить на это время.
Я услышал чей-то смех и шорох, потом некий громко засмеялся. Сердце замедлило свой привычный бег, а удары отдавались эхом в ушах, давя на виски. Неведомый протягиваю руку к двери и, резко открыв её, вижу ужасную картину. Альби. Андре. В нашей кровати. Итальянец нежно обнимает американца. Серые глаза в страхе посмотрели на меня, а рот чуть приоткрылся.
— Ичи… — голос Альберто дрожал, — ты…
В глазах застыла эта картина. А он так и продолжает обнимать модель. Браун меня смело рассматривал, ничего не боясь, но нервно кусал губы. Я не дал моему уже бывшему любовнику что-либо сказать.
— Я не так всё понял? — На глазах наворачиваются слёзы. Пусто. Сейчас в голове так пусто. — Альберто, прощайте, — бесцветно ответил, разворачиваясь. Быстро надевая обувь, натягиваю мокрый капюшон и срываюсь. Не было желания оставаться в этом доме, и слушать их глупые детские отговорки, подобно тем, что можно услышать в кино.
От таких резких и громких слов в моей голове затрезвонил колокол, а к горлу подступил ком. Я задыхался, вдыхая воздух ртом вместе с дождём.
Жутко тесно
Мыслям в моей голове...
И не просто
Делать вид, что я
Не думаю о тебе!
(Дина Джо – «Интересно»).
Не помню как, не помню зачем, но я уже стоял возле двери квартиры Такахаси-сан. Пинал стену напротив, прислонил лоб к холодной бетонной стене, стараясь, наверное, остудить свою голову. После дождя с кончиков волос крупными каплями падала вода, иногда попадая на губы.
Достаю из кармана пачку сигарет. Вот покурю и постучусь. Думаю, она не спит…
