Вечер воспоминаний

*** - Ты, правда, беспокоилась тогда обо мне? – тихо спросил Клинт, глядя на меня немного исподлобья. В его взгляде я уловила проблеск надежды и, отчего-то, поёжилась. - Разумеется. Ты разве сомневался? Да, мы ещё не были такими уж большими друзьями, но уже тогда умели работать вместе и доверять друг другу. Я очень боялась снова остаться одна… - Ну... нет, просто... – казалось, Сокол смутился и даже пожалел, что задал свой вопрос. – Ладно, забудь. Хочешь посидеть на крыльце? Я заметила, что напарник держится за спину, и кивнула. Чёртовы читаури! Из-за них и этого придурка - Локи он едва не сломал себе позвоночник. Мы пристроились на скамье-качелях, где я всё-таки набросила на плечи напарника край пледа. Он больше не сопротивлялся. *флэшбэк* Устроив Клинта на диванчике поудобнее и закутав его в одеяло, я пообещала скоро вернуться и пошла в кухоньку, чтобы помочь Зинаиде Петровне с посудой. Старушка как-то подозрительно хитро улыбалась, и глаза у неё при этом не менее хитро блестели. - Любит он тебя, – не выдержала, наконец, бабуся. - Да, как собака палку, – улыбнулась я в ответ, вытирая перемытые тарелки. – Мы всего лишь коллеги, и ему это известно. Знаете, что у нас на работе за служебные романы бывает? Вплоть до увольнения доходит. - А сердечку-то, деточка не прикажешь… Ты уж не гони парня. Смотрит он на тебя, как на икону, и уж поверь, редко сейчас на кого так смотрят. - Он атеист, – попыталась я уйти от этого разговора. – И для него нет иной любви, кроме своего оружия. Он вояка, Зинаида Петровна. Для него долг перед страной всегда на первом месте… - Это неважно. В каждом из нас есть частичка веры и желание быть любимым и нужным кому-то. Сядь-ка, – баба Зина вышла из кухни и вернулась с небольшим альбомом для фотографий. – Вот, смотри. Это мой Яков, – она показала мне чёрно-белый снимок молодого мужчины с такими же, как у Клинта, пронзительными глазами. Мужчина улыбался открытой улыбкой, от которой теплело на душе. – Знаешь, как долго он меня добивался? Начиная с того дня, как пришёл в себя в полевом госпитале после ранения и практически до того, как закончилась та проклятая война. Я всё ломалась, не подпускала его, а потом, когда он сообщил мне, что уезжает, меня словно холодной водой облили... Больше, чем полвека вместе прожили... Старушка отложила альбом и промокнула глаза фартуком. Я с интересом пролистала старые картонные страницы. Удивительно, как в одной маленькой книжечке уместилась целая человеческая жизнь? Здесь было всё: свадебные фотографии, прогулки в лес на шашлыки, поездки на море, наверняка, по путёвкам, которые полагались рабочим ещё при Советском Союзе, Зинаида Петровна, ещё совсем молоденькая, с букетом цветов, и её муж, такой счастливый, с белоснежным свёртком в руках. Они же, уже с нарядной коляской, и дальше, с симпатичным маленьким мальчиком, деловито бросающим корм стае голубей. Я не могла знать, сколько горя пришлось пережить этой женщине, но, признаться, всё же завидовала ей. Ведь у неё была настоящая человеческая жизнь с такими простыми, но важными радостями, как любовь, супружество, материнство… Я, ведь, знала, что уже никогда не смогу иметь детей. Чёрт возьми, для этого всё сделали… А теперь уже поздно. Я не заметила, как ногти до боли впились в ладонь. Кажется, до царапин. - Извините… Я вышла из-за стола и сказала, что хочу найти свою аптечку. На самом деле мне просто нужно было ненадолго выйти. Я открыла дверь и шагнула в снежный зимний вечер. Кажется, метель начинала стихать, и всё же пронзительно-холодный ночной воздух русской зимы быстро вернул мне трезвость мысли. Какая семья? Какие дети? Романова, тебя вообще не должно быть в живых. Но раз ты всё-таки здесь, не смей забывать, для чего живёшь. Ты живёшь для войны. Вечной скрытой войны. Ты - оружие. И ты в ней - лишь инструмент, не более. Когда ты сломаешься, только тогда о тебе забудут. Но тебе уже будет всё равно, ты будешь мертва. А сейчас, раз уж ты ещё жива, возвращайся к своей работе. Я резко развернулась и налетела на стоявшего позади Бартона. Он сдавленно охнул и прислонился к дверному проёму, морщась от боли. - Чёрт возьми... Клинт, ты зачем встал? – я уже взяла себя в руки и даже начала сердиться на напарника. – Хочешь в обморок упасть? - Извини... – тихо произнёс он, опустив взгляд, хотя, по-хорошему, это я должна была извиняться. – Хотел воздухом подышать... Я несколько секунд смотрела на него, потом решительно запахнула на нём куртку, которую он второпях накинул, и натянула на голову капюшон. Заодно цапнула с вешалки и свою. - Пошли. Улучшенный иммунитет позволял мне какое-то время находиться на морозе без риска подхватить простуду, но, всё же, в куртке дышать свежим воздухом было куда как комфортнее. Я осталась с Клинтом на тот случай, если он всё-таки решится грохнуться в обморок. - Я никогда раньше не видел так много снега, – вдруг признался Сокол. – Наташа, скажи, здесь зимой всегда так? - Да, – я кивнула. – Здорово, правда? - Ага... Только холодно. - Зато знаешь, как весело играть в снежки или кататься на санках с горки? – детские воспоминания вызвали у меня улыбку. – Вообще холода не замечаешь. - Хочешь поиграть в снежки? – неожиданно предложил Бартон с каким-то ребяческим выражением на лице. - Да, тебе, как раз, только этого не хватает для полного счастья, – грустно усмехнулась я, осторожно трогая его руку. – Вылечишься - тогда и поиграем. - Правда? – напарник оживился, как мальчишка-подросток. - Можно подумать, я тебе когда-нибудь вру. - Прямо сюда приедем? - Я думаю, мы и так причинили хозяйке достаточно хлопот... - А почему её так странно зовут? - Как? - Бабазина. Разве такое имя существует? Я снова улыбнулась. Просто улыбнулась, а раньше бы вообще подняла Клинта на смех, из вредности… - Нет, конечно, не существует. Как бы тебе объяснить… И в самом деле, как объяснить коренному американцу, что в России так иногда обращаются к старым женщинам, конечно, с их разрешения? - Понимаешь, «баба» - это сокращённо от «бабушка». А «Зина» - сокращённо от «Зинаида». Ну, это то же самое, что бабушка Зинаида. Ласковое обращение к пожилому человеку. Но так можно обращаться к незнакомой пожилой женщине только с её разрешения. Ты можешь к ней так и обращаться, просто знай, что это два слова, а не одно. Мы ещё немного постояли на крыльце, потом вернулись в дом. Клинту было заметно лучше. Он даже вызвался помочь хозяйке смотать клубок из цветастых ниток. Работа была не сложная, просто держать на руках моток пряжи. Я не стала им мешать, обнаружив кое-что интересное и для себя. А интересным оказались какие-то звуки из-за двери. Сначала я решила, что мне показалось, но писк повторился. Я высунула нос на улицу, и мне под ноги, в тепло, прошмыгнул комок снега. Точнее, это был котёнок, маленький и худой. Снег налип и спрессовался комьями на его шубке, отчего малыш был похож на ожившего снеговичка. Котёнок тут же забился в дальний тёмный угол прихожей, под стойку для обуви, видимо, в надежде, что его там не найдут и не выбросят снова на улицу. Я отловила это несчастное озябшее создание, мокрое от ещё не стаявшего снега, и принесла в комнату. - Это кто тут у нас такой? – сразу заинтересовалась старушка новым гостем. – Боже ты мой, Наташенька, где ты его нашла? - Да под дверью пищал, – призналась я. – Можно он тут побудет? А как метель утихнет, пристроим его куда-нибудь. Не выбрасывать же его снова на мороз. - Миу! – тоненько подтвердил малыш. – Миу! Баба Зина тут же отыскала старую шаль, достала корзинку, с которой обычно летом ходит по грибы, потом принесла из кухни молока в блюдце и осторожно ткнула в него мордочку котёнка. Я сама не заметила, как начала улыбаться. Потом подняла взгляд и обнаружила, что Клинт наблюдает за мной и тоже улыбается. Не иначе, как думает о какой-то сентиментальной глупости... Зверёк тут же кинулся жадно пить молоко, а, вылизав мисочку, тут же и уснул. Зинаида Петровна уложила малыша в корзину, предварительно завернув в шаль. - Вот уж радость-то какая мне на старости лет, – умилённо ворковала старушка. – С детства кошек люблю, а тут прямо подарок свыше… Васенькой назову. Наташа, деточка, помоги-ка мне. Надо в подвал спуститься, ящик принести. Надобно бы Васеньку сразу к туалету приучить, чтобы не пакостил по углам. Баба Зина открыла крышку погреба, включила там свет, и я спустилась вниз. Бартон тут же заглянул в подвальчик. - Нат, ты куда? - В погреб. Сейчас приду. Я спустилась под пол и быстро нашла то, что искала, пластиковый ящик для хранения овощей, пустой. Думаю, вполне сойдёт. Прихватив находку, я поспешила наверх. У Клинта было такое выражение лица, словно меня заживо похоронили. - Ну чего ты? – ободрила я напарника. – Рука опять разболелась? Может, тебе пойти прилечь? - Ага, а ты снова исчезнешь из поля зрения? – в голосе Сокола послышалась обида. - Переживает за тебя, – улыбнулась хозяйка. Ей даже не нужно было понимать, что там лопочет этот упрямый лучник. Я вздохнула. Бартон тоже. Потом развернулся, уселся на диван и, к великому удивлению бабы Зины принялся полировать свой лук, который до этого был сложен и лежал на столике у дивана. - Деточка, что это? – спросила она громким шёпотом. - Знакомьтесь, это единственная любовь Клинта Бартона. Боевой лук, созданный по его наработкам и чертежам, – усмехнулась я. – Только ради Бога, никогда не берите в руки эту вещь. Клинт бесится, если его игрушку трогает кто-то ещё. Давайте я лучше помогу вам с нитками. - Мужчины - такие дети... – Зинаида Петровна пожала плечами. – Как можно любить бездушную вещь, которая не может ответить тебе взаимностью? Эх, если бы я могла, я бы ему объяснила, что представляет из себя жизнь. - Я за время работы с ним уже ко всему привыкла, – печально улыбнулась я. – Он начинает канифолить своё оружие, когда в голову лезут неприятные мысли. А когда он болеет, только такие и остаются у него в голове. Ничего страшного... Мы занялись перематыванием пряжи. Хозяйка лихо управлялась с нитками, не иначе как имела богатую практику. - Необычный он... – старушка понаблюдала за плавными движениями лучника. Несмотря на ранение, он углубился в своё занятие, а, закончив, снова сложил лук и упаковал его в тряпичный чехол. – Ох, а метель-то не стихает, - заметила Зинаида Петровна, взглянув на окно. – Вам придётся у меня заночевать. - Извините, что доставили Вам столько хлопот. Мне стелить не надо, я посижу с напарником. На случай, если вдруг станет хуже. Я присела рядом с Клинтом и осторожно тронула ладонью его плечо. - Пора ложиться спать, – обратилась я к нему. – Надеюсь, к утру метель уймётся, и нас смогут забрать. - А я что-то подумал, не остаться ли нам тут, – улыбнулся в ответ Сокол. – Тепло, спокойно, уютно. Кормят и лечат. Сказка, а не жизнь. - Имей совесть, Клинт. Баба Зина и так уже много сделала для нас. Завтра, если непогода уляжется, мы вернёмся в лагерь, а оттуда - в Штаты. Иначе Ник нас из-под земли достанет. Клинт, было, состроил жалобную мину, но на меня эта уловка не действовала. - Может, хочешь чего-нибудь перед сном? Я купила шоколадных конфет. - А она, кажется, не против... – Бартон взглянул на сматывающую нитки в клубок старушку. – Надо будет её отблагодарить, всё-таки... – парень поелозил на месте, потрогал повязку на плече и вздохнул. – Со сладкого захочется пить, с питья - в туалет... - Где санузел, ты уже знаешь. Раньше в деревнях таких удобств вообще не было, бегали на улицу, – фыркнула я, припоминая некоторые не слишком приятные особенности деревенской жизни. - А Зина...ида не подумает, что я только и делаю, что ем? Вот не люблю, когда напарник болеет. Он тогда становится не только капризным, но и каким-то во всём сомневающимся, неуверенным и пугливым. Правда, последнее обычно касается меня, моей безопасности. - Не подумает. Так ты будешь что-нибудь, или нет? Да, с Клинтом я научилась быть очень терпеливой. В смысле, относиться снисходительно к людским слабостям и причудам. - Съел бы что-нибудь, – согласился Сокол, словно почувствовав, что настроение моё не очень и терпение на исходе. – Давай сделаем яичницу с беконом и предложим хозяйке? Ты же купила бекон? - Извини, того бекона, что мы обычно покупаем, в магазине не было. Было кое-что получше. Сало. Поверь, если его пожарить, будет не менее вкусно. Я заставила Сокола отгоризонталиться, а сама поспешила на кухню, готовить ужин. Хозяйка с радостью приняла помощь по кухне. - А зачем яиц-то накупила, деточка? Вона, со своего подворья имеются, домашние, вкусные. А эти-то не пойми как полученные. Баба Зина принесла из чулана лоточек, полный белых куриных яиц. - У них желточек - словно солнышко. Да ты попробуй! И соколику своему предложи. Чай сырыми-то он их никогда не пробовал? Да не волнуйся, мои пеструшечки все здоровенькие. Да, давненько я не пробовала сырых яиц. А вот в детстве, помнится, обожала вкус желтка. - Да подсолить не забудь, – напомнила хозяйка, протягивая мне солонку. – Ну, иди милая, угости парня. А я за сковородой послежу. Я понесла сырое яйцо напарнику, попробовать. Он сначала подозрительно посмотрел на этот пищевой предмет, принюхался и лизнул. Я с трудом подавила смех. Бартон озадаченно посмотрел на меня и проглотил яйцо целиком. Я чуть не подавилась... Кальция ему не хватает, что ли? - Клинт, их высасывают из скорлупы, – пролепетала я, немного отойдя от шока. И тут же снова была удивлена: Клинт держал в руке абсолютно целое яйцо, ну, может, немного обслюнявленное. - Фокус! – улыбнулся напарник, припадая губами к выдолбленной в скорлупе дырочке. – Вкуснятина, – сообщил он, аккуратно положив на столик пустую скорлупку. – Наташа, ну, чего ты? Это же шутка была! - Кажется, у тебя жар, – объяснила я такое поведение парня. – Ты в таких случаях всегда в детство впадаешь. - А тебе разве не нравится? – в серых глазах Сокола появилась хитринка. Я только вздохнула. - Сейчас принесу твою порцию. Мы с бабой Зиной вмиг разложили готовую яичницу по тарелкам и заварили чай. Кипяток взяли всё из того же самовара. Клинт выглядел каким-то притихшим... - Что такое? Не вкусно? – обеспокоенно поинтересовалась старушка, заметив, что Бартон как-то уж очень вяло ковыряется в тарелке. Сокол вопросительно посмотрел на меня. Я перевела вопрос хозяйки, и лучник сразу ей заулыбался. - Вкусно, – ответил он по-русски. Втихаря слова учит, что ли... – Спасибо... Я пошла за чаем, а Клинт, тем временем, что-то сказал бабе Зине. Я пронаблюдала за ними краем глаза. Напарник потыкал себя пальцем в грудь и вздохнул, словно на что-то жалуясь. Зинаида Петровна тоже что-то показала ему на пальцах и, улыбаясь, взъерошила волосы. Интересно, о чём они там шушукаются? За чашками пришлось ходить дважды. За это время Клинт, похоже, много чего успел сказать хозяйке.