***
— Доброе утро, — поздоровался мужчина с сотрудницей, работающей на ресепшене. В ответ только сдержанный кивок и недовольный взгляд. Ничего необычного, для него, по крайней мере. В офисе в очередной раз делали ремонт, поэтому большинство начальников, которым положены отдельные кабинеты, временно работали со всеми остальными. Практически никого еще не было, до официального начала рабочего дня еще полчаса. Михаил расположился за одним из дальних столов: он сразу же включил компьютер и принялся за работу. У его отдела на носу была большая и очень прибыльная сделка — дел невпроворот. Постепенно офис заполнялся людьми, которые рассаживались по своим местам, здоровались друг с другом, бегали к кофеварке, обменивались новостями и постепенно приступали к работе. За это время никто, включая прямых подчиненных, не подошел к Михаилу даже словом обмолвиться. В какой-то момент работа застопорилась, Михаил точно помнил, что вчера набросал предварительный план продаж на будущий месяц, но никак не мог найти свои записи. Это не официальный документ, а всего лишь заметки, написанные от руки, но и на них ушло много времени. Перерыв все бумаги на столе, нужную Михаил так и не обнаружил. Разочарованно вздохнув, он подозвал уборщицу: — Анна Владимировна, вы ничего не трогали на моем столе? Например, обычный лист А4 с пометками. — Ничего я не трогала! — возмутилась женщина. — Сами следите за своими бумажками, Михаил Юрьевич, — сквозь зубы процедила она. — Хорошо, спасибо, Анна Владимировна. Уже вернувшись в свою коморку, уборщица вспомнила, что сегодня утром смела со стоящего рядом со столом шкафчика какой-то листик. Она решила, что это мусор, потому что на него кто-то поставил кружку с кофе: на листе коричневым кругом отпечаталось дно кружки. Кажется, там что-то было написано каллиграфическим почерком начальника отдела продаж. Она бросила взгляд на кипу бумаг, которая вечером окажется в мусорном ведре, если поискать, то нужный документ можно найти. Анна Владимировна одернула себя, без печатей, какой же это документ? Хмыкнув, она включила маленький телевизор. Всяким извращенцам она еще не помогала. Делать нечего, пришлось писать план сначала. В этот раз Михаил сразу сделал копию, на всякий случай. У него частенько случались всякие неприятные мелочи, на которые обычно не обращаешь внимания, если они, конечно, не повторяются с завидной регулярностью. Если на всех остальных столах всегда были нужные канцтовары, то у него никогда не было вдоволь скрепок, файлов и папок. Именно на нем обычно заканчивались картриджи на складе, пачку бумаги еле допросишься. Если что-то случится с компьютером, то специалиста вряд ли дождешься до конца дня — есть более приоритетные дела. Один, два, три… бесчисленно много раз Михаил раздосадованно вздыхал и продолжал свою работу. Эти мелочи палками в колеса не назовешь, но они оставляют неприятный осадок. Но постепенно привыкаешь и больше не обращаешь внимания. К счастью, Михаил очень любил свою работу, не только любил, но и делал ее хорошо. Его статус начальника отдела ни у кого не вызывал сомнений. Он был на хорошем счету у компании как сотрудник, много раз подтвердивший свои профессиональные навыки на деле. Его отдел всегда оправдывал ожидания, заключал самые выгодные сделки, и, как следствие, получал самые большие премии. К подчиненным Михаил Юрьевич был строг и требователен, но и палку не перегибал. Лентяев в коллективе не держал, а сразу "сплавлял" их в другой отдел. Зато трудолюбивым и компетентным сотрудникам всячески помогал и, зачастую, способствовал продвижению. Но, несмотря на весь свой профессионализм и неконфликтность, Михаил так и не стал в коллективе «своим».***
На сегодня не было назначено никаких встреч, поэтому Михаил спокойно работал в офисе. Положенный перерыв на обед, проведенный в одиночестве в столовой компании, и несколько кружек черного кофе за компьютером. Офис постепенно пустел; когда и Михаил засобирался домой, ему по внутренней линии позвонила начальница: — Крымов, зайдите ко мне. Сейчас, — не дождавшись ответа, она уже бросила трубку. Посмотрев на часы, руководитель отдела продаж отметил, что рабочий день уже кончился. Начальница продержала его за дверью почти минуту прежде, чем соизволила ответить на вежливый стук: — Войдите. Тихо хмыкнув, Михаил зашел в кабинет. — Значит, у нас тут такое дело. — Как обычно, никаких «здравствуйте» и «добрый вечер». — Один из моих очень хороших друзей попросил устроить к нам на работу своего племянника — красный диплом, практика за рубежом, в общем, талантище. Возьмите его к себе в отдел. Ольга Александровна была не из тех, кто признавал семейственность, только навыки, талант и упорство. За это Михаил уважал ее. Но, ко всему прочему, она была очень резкой, часто язвительной и беспощадной. Убежденная карьеристка, со множеством амбиций и планов, она была требовательна и к себе, и к другим. — Хорошо, как скажете, — кивнул подчиненный. — И, Крымов, не вздумайте лезть к мальчику. — Ее голос был полон откровенного презрения. Иногда Михаил удивлялся, почему его не уволят по какой-нибудь липовой статье или не вынудят написать «по собственному». — Кто-нибудь жаловался? — вежливо поинтересовался он. — Нет, но… — она запнулась, — я на будущее. — Хорошо, Ольга Александровна, не буду лезть, — так же вежливо заверил ее Михаил. Начальница недовольно зыркнула на него. Ему положено отпираться, просить так не говорить, стыдливо и униженно краснеть, а вот нет, стоит себе спокойно, выслушивает упреки. И бровью не повел. — Рада, что мы друг друга поняли. Ольга уткнулась в бумаги, сделав неопределенный взмах рукой в сторону двери. Пожелав хорошего вечера, Михаил покинул офис. Если внешне он и был полностью спокоен, то внутри кипела злость, которую он буквально годами подавляет в себе. Ведь он выше этого, выше того, чтобы отвечать на дешевые провокации. Но как же они надоедают, достают и, иногда, ранят. Для начальницы, и не только дня нее, это уже почти какой-то ритуал: как-то пройтись по его ориентации, личной жизни, указать на извращенность и всячески продемонстрировать свое презрение. Из года в год, изо дня в день. Однажды им надоест.***
Бросив машину у офиса, Михаил поехал домой на метро. Иногда он любил спуститься в подземку. Здесь всегда много людей, которым нет дела до других. Вот сейчас он сидит рядом с мужчиной, который уткнулся в телефон и что-то там читает. Он не знает Михаила, поэтому спокойно сидит рядом. А вот узнай он кое-что, то, скорее всего, пересел бы куда подальше. В толпе можно раствориться, забыться, стать на время как все. Ради этого иногда можно поступиться комфортом. Дома Михаил решил никакими делами не заниматься — наработался. Решил немного себя побаловать и приготовить какой-нибудь царский ужин. К счастью, продуктов было в избытке: недавно ездил в супермаркет. Когда он стоял у плиты и жарил мясо в каком-то хитром соусе с замысловатым названием, зазвонил домашний телефон. Прикрутив газ, он поспешил к телефону: удобно иметь переносную трубку. — Алло, я слушаю. — Привет, Мишка, — защебетала в трубке давняя подруга Алена, — давно не виделись. Как ты там? — Потихоньку, ничего нового, работаем. А ты как? — Михаил был рад ее слышать. — Ой, у меня столько новостей! Михаил с огромным удовольствием ее слушал — о суматошной жизни подруги ходили легенды. Она умудрялась делать столько дел, что иногда казалось, будто она может быть в двух местах одновременно. Человек, у которого нет и минуты покоя, а он этому только рад. Алена успела рассказать о своей последней командировке, об успехах дочки на танцах, о болезни собаки и о премьере какого-то фильма прежде, чем оборвала себя. — Ну и к чему я это все тебе сейчас рассказываю, — спохватилась она. — Ты же помнишь, что у меня скоро день рождения? Я буду праздновать, и, конечно же, с масштабом. Ты приглашен, вот тогда все лично и расскажу, — Миша слышал, как ее голос дрогнул от предвкушения. Она очень ждет своего праздника. — Ален, ты прости, но я, наверное, не смогу прийти. — Почему?! — Дела. «Дела». Глупости, нет у него никаких дел, а если бы и были, разве он бы не отложил их ради подруги детства. Подруги, с которой они все детство провели вместе. Оба русые и сероглазые, все принимали их за брата с сестрой, а они не спешили разуверять, потому что были близки, как родные. «Дела» — это нежелание одним своим присутствием портить праздник. Он слишком хорошо помнил, как всякий раз вокруг него образовалась зона отчуждения. Алене это было неприятно, сразу портилось настроение. Однажды она даже начала ругаться, Михаил тогда ушел буквально через полчаса. И еще есть муж Алены — Руслан. Давно, когда они только начинали встречаться, он постоянно ревновал девушку к ее другу. Чтобы эти сцены ревности прекратились, Алена рассказала ему, почему между ней и Мишей в принципе невозможны отношения. Тогда все стало еще хуже, он как с цепи сорвался, запрещал общаться с этим. Со временем все устаканилось, но Руслан и Михаил не переносили друг друга. — Какие могут быть дела, когда у меня день рождения? — возмутилась Алена. — Давай лучше вдвоем встретимся, и я тебе поздравлю. Тогда мне не придется тебя делить с кучей малознакомых людей. Я очень соскучился. — Алена растаяла. — Хорошо, — Миша рассчитывал услышать, как она улыбается — всегда мог определить это по ее голосу. Но в этот раз он был просто усталый. Она лучше него знала, почему он не придет. — Давай созвонимся через недельку, за это время я куплю тебе умопомрачительный подарок. Есть конкретные пожелания? — он решил скорее перевести тему. — Есть, но не скажу! Прояви фантазию. — А вот теперь она улыбается. — Обещаю, что не разочарую, — заверил ее Михаил. — Очень на это надеюсь. После этого разговора у него еще больше испортилось настроение. Он даже на день рождения подруги не может сходить, потому что это может испортить праздник. Он не может со всеми поднять бокал за ее здоровье и с улыбкой смотреть, как она принимает поздравления. Все это отчуждение и ненависть по одной только причине — он мужчина, который любит мужчин.