Stormy

Первая школьная неделя Гарри не столь ужасна, как он ожидал. С ним никто не разговаривает, но это куда как лучше, чем обычные грубости, отпущенные в его сторону. Время после школы, которое он обычно ненавидел больше самого учебного процесса, быстро становится любимой частью дня. Он спешит домой, моет посуду и готовит что-нибудь Рэнди, если тот голоден, прощается с мамой, когда она уходит на работу в ночь, а затем объявляет, что идёт в библиотеку, и спешит к Луи. Луи всегда впускает его широкой улыбкой и фразой «Привет, солнышко! Как в школе?». Гарри пожимает плечами и отвечает: «Всё хорошо, Луи. Занимался чем-нибудь полезным, пока меня не было?». Луи смеётся и пытается разворошить его кудри, и Гарри стрелой мчится наверх, в комнату своего друга; иногда его останавливают сёстры Луи или его матерь — чтобы обняться. Луи помогает Гарри с домашкой, или они просто сидят на кровати и болтают, пока не приходит время, когда Гарри пора домой. Ещё месяц после того, как у Лу начинаются занятия в колледже, они продолжают проводить вместе каждый день. К счастью, Луи возвращается раньше Гарри и всё ещё рядом, когда младший парень приходит домой. Казалось, всё шло прекрасно. Гарри не давал Рэнди поводов злиться, а Рэнди не задавался вопросом, почему же Гарри так много времени проводил в «библиотеке». А затем, одним прекрасным днём, полтора месяца спустя начала дружбы Луи и Гарри, школа снова стала адом для последнего. Словно все те, кто издевался над ним до этого, внезапно ожили, вспомнив, как «весело» было задирать парнишку; по дороге домой в школьном автобусе перекачанный одноклассник-футболист по имени Калеб Бердсанг решил развлечься, ударив Гарри по лицу и издевательски спросив: «Ну, как теперь тебе парни, Стайлс?». Гарри просто пожал плечами, из-за чего получил удар по руке и был сдёрнут со своего автобусного сиденья в проход. Он никогда так не радовался своей остановке, мгновенно вскакивая с пола и уносясь из автобуса. Пробрался в дом и скинул свой рюкзак. Рэнди спал на диване, так что Гарри приготовил ему немного супа — и это было сложновато, учитывая, что один глаз распух и пульсировал — помыл посуду, а затем выскользнул из дома, чтобы пойти к Луи. Луи открыл дверь с привычной широкой улыбкой: — Приветик, солн… Гарри… Улыбка мгновенно испарилась, и он молниеносно втащил Гарри внутрь. Старший слишком сильно сдавил ушибленную руку Гарри, и тот, извиваясь, захныкал: — М-мои руки тоже в синяках. — Гарри, что случилось? — прошептал Луи, обеими руками обхватывая лицо друга и большим пальцем касаясь кожи над заплывшим глазом. — Ничего, — солгал Гарри. — Просто я неуклюжий, вот и всё. — Лжец, — пробормотал Луи, дёргая Гарри на кухню. — Мам! Гарри нужно два пакета со льдом. Взгляд Джей упал на Гарри, и она задохнулась: — Бог ты мой, Гарри! Даже выглядит больно! Что произошло? — Ничего, — повторил Гарри. — Я в порядке, правда. Луи мягко взял его за подбородок, вынуждая младшего мальчика посмотреть на себя здоровым глазом: — Это не ничего, Гарри. И сейчас ты расскажешь мне, что случилось. Джей принесла два пакета со льдом для Гарри, и Луи выхватил их у матери, пробормотав что-то в благодарность, а затем потащил Гарри наверх, в свою комнату. Он подтолкнул своего младшего друга к кровати, заставляя сесть, и давая ему поднести один пакет со льдом к заплывшему глазу, а сам прижал второй к синяку на руке. Луи остался стоять, и несколько минут они провели в тишине. В конце концов заговорил Гарри: — Я отморожу себе глаз. Луи потянул Гарри за руку, чтобы тот убрал лёд от лица. — Что случилось? — Луи… — Нет, — Луи бросил пакеты на кровать, скрестив руки на груди. — Что случилось? — Меня ударили в школьном автобусе по дороге домой, — выдохнул Гарри, сдаваясь. — Кто? — решительно спросил Луи с таким выражением, которое Гарри раньше никогда не доводилось видеть. — Просто одноклассник, — пожал плечами Гарри; тон Луи заставлял его чувствовать себя неловко. — За что? — прошептал Луи. — За то, — Гарри сделал глубокий вдох. — За то, что я гей. Луи вскинул руки, расхаживая взад-вперёд и разглагольствуя: — Бесцеремонный сукин сын, надо его… — Луи! — ахнул Гарри, потрясённый поведением Луи. Они знакомы уже полтора месяца и быстро сблизились за это время, но Гарри никогда не видел Луи рассерженным. Томлинсон повернулся к нему: — Что? Люди не имеют права так с тобой поступать только из-за твоей ориентации! — Почему ты орёшь на меня? — прохныкал Гарри. — Это не моя вина! Луи замер. — Я… Я не кричу на тебя… — Ну, это было близко, — надулся Гарри, скрещивая руки. Луи сократил разделявшее их расстояние, притягивая испуганного Гарри в нежные объятия: — Я не кричал на тебя… — Хорошо, — вздохнул Гарри. — Ты единственный, кто не кричит на меня. Я не хочу, чтобы это менялось. Гарри почувствовал, как его поглаживают по затылку, а затем Луи тихо сказал: — Мне жаль твой глаз. Я могу чем-то помочь? Я хочу помочь. — Ты уже мне помогаешь, — заверил его Гарри. И это была правда. Гарри никогда не чувствовал, чтобы о нём так всецело заботились — с тех самых пор, как умер отец. Он всегда был тем, кто заботился об остальных и самом себе, и не было никого, кто убеждался в том, в порядке ли он. Но теперь у него был Луи, прижимающий его ближе и ласкающий его волосы, спрашивающий, как он может помочь сделать так, чтобы люди не причинили Гарри боль снова. Потому что, казалось, Луи действительно заботился о Гарри. — Это произошло в автобусе? — Луи спросил тихо. — Да. — Значит, ты больше не будешь ездить на автобусе, — просто сказал Луи. — Это мой единственный способ добраться до школы, — вздохнул Гарри. — Я даже не получил разрешения. Никто даже не предложил взять меня. — Я буду отвозить тебя в школу по утрам, — объяснил Луи. — А потом буду забирать тебя по дороге домой с моей последней пары. Когда ты уходишь из школы? — В 14:45, — пробормотал Гарри, выпутываясь из объятий Луи, чтобы одарить того недовольным взглядом. — Но ты не должен тратить деньги на бензин из-за меня. — Нет, нет, — Луи покачал головой. — Мой отец владеет большой компанией. Он посылает мне еженедельное пособие около… 200 фунтов, а ещё платит за колледж. И ещё, ты что, думаешь, у меня нет работы? — Ты же ленивый, — хихикнул Гарри, и тут же руки Луи молниеносно вернулись на тело Гарри, на этот раз щекоча, а не обнимая. — Ленивый, да? — усмехнулся Луи, пока Гарри извивался в его объятиях. — Я покажу тебе, солнышко! Да будет тебе известно, что я могу щекотать человека в течение целых тридцати минут. Так кто теперь ленивый? — Нет! — выдохнул сквозь смех Гарри. — Я беру слова назад! Дядюшка, дядюшка! Луи засмеялся, падая на кровать рядом с Гарри и поворачивая голову в сторону, чтобы видеть младшего парня. — А если серьёзно… Отныне я буду отвозить тебя в школу и забирать обратно. Во сколько завтра утром я должен быть готов, чтобы встретить тебя? — Около 7:20, — пробормотал Гарри, чувствуя дискомфорт из-за того, что позволил Луи делать это. — Честно говоря, Лу… ты не должен. Я могу ездить на автобусе. — Нет, — твёрдо сказал ему Луи. — Ты не можешь, потому что я так сказал. Приходи ко мне, когда твой глаз не будет фиолетовым и распухшим, и тогда мы, может быть, поговорим о возможности поездок на автобусе. Но сейчас я буду отвозить тебя. Гарри посмотрел на Луи и, когда их взгляды встретились, слабо улыбнулся ему: — Спасибо… — В любое время, солнышко! — Луи усмехнулся, садясь. — А теперь мне нужна твоя помощь в том эксперименте, что я провожу. — Что за эксперимент? — спросил Гарри, и Луи уселся. — Ну, я тебе уже говорил, какие дисциплины изучаю, верно? — спросил Луи. — Ты упоминал о нескольких, — кивнул Гарри. — Ты хочешь быть учителем музыки. — Верно! — поддержал Луи. — И я хочу посмотреть, смогу ли научить тебя, как правильно разогревать свой голос! — О, с радостью, — Гарри шутливо закатил глаза. — Так, для начала мы пропоём несколько нот! — проинформировал его Луи, спрыгивая с кровати и лихо мчась в угол своей комнаты, к пианино. — Иди ко мне. Гарри скатился с кровати и подошёл, останавливаясь перед Луи: — Это обязательно нужно видеть? Потому что вроде как… мой глаз… — Неа, — заверил Луи. — Требуются лишь твои голосовые связки. — Понял, — кивнул Гарри. — Хорошо, ноты. — Мы начнём с «си»! — заявил Луи, нажимая на клавишу и рождая звук. Пальцы Луи порхали вверх по клавишам, и голос его мелодично перебивался вместе с нотами. От удивления Гарри приподнял брови. У Луи был фантастический голос. Конечно, он и раньше слышал, как тот напевает в комнате себе под нос, но он никогда не пропевал ноты вслух, как сделал это только что. — Ох, — выдохнул Гарри. — Я не думаю, что могу… — Просто пой, Гарольд! — раздражённо воскликнул Луи. Гарри намеренно сфальшивил, когда Луи нажал на ноту на клавишах. — Ну и как тебе? — Гарри, — раздражился Луи. — Что? — Гарри скрестил руки на груди. — Я спел! Это то, как я пою! — Из тебя никудышный лжец, — Луи закатил глаза. — Ещё раз! Помоги мне! А то ты уже ставишь под вопрос мою будущую профессию. Гарри рассмеялся, на сей раз правильно пропевая всё своим чуть хрипловатым голосом, когда Луи пробежался вверх по клавишам. — Теперь счастлив? Луи смотрел на Гарри мгновение, взгляд его был мягким: — У тебя красивый голос, солнышко. — Он не такой великолепный, как у тебя, — не согласился Гарри. — Но это так, — настаивал Луи. — Это фантастика. Спой для меня ещё раз? Гарри вздохнул, но всё же тихонько пропел первые несколько строк песни The Fray — You Found Me. Луи очень широко улыбнулся, и Гарри закатил глаза: — Теперь вернёмся к разогреву? — Ты будешь моим новым музыкальным инструментом, ладно? — сказал ему Луи. — Я назову одну песню, и ты споёшь её для меня. — Чушь! — сказал ему Гарри. — Единственная песня, которую ты когда-либо ещё услышишь от меня, это «С Днём Рождения». — Тогда я буду с нетерпением ждать своего дня рождения, — сказал ему Луи. — А когда он у тебя? — спросил Гарри. — 24 декабря, — ответил тот. — Твой? — 1 февраля, — Гарри снова сел на кровать, и Луи последовал за ним. — Будешь ли ты петь «С Днём Рождения» самому себе так, чтобы я услышал? — спросил он младшего парня. — Последние четыре года так и было, — выпалил Гарри, не успев прикусить язык. Луи застыл: — Что ты имеешь в виду? — У меня правда не было вечеринки по случаю дня рождения или чего-то такого с тех самых пор, как умер папа, — пожал он плечами. Так что Луи стремительно прижал Гарри к себе и обнял, четыре раза пропевая «С Днём Рождения» — чтобы компенсировать потерянные годы.