Отправив Тсунаеши с дружеским визитом к Каваллоне в тот же день, и не дав при этом им даже пересечься, Реборн решил выяснить их уровень сил, чтобы определиться, что делать с ними по прибытию в Намимори, потащил их в подземелье, где находились тир и огромный тренировочный зал.
Эмили была поражена его наглостью и самоуверенностью, ведь никто из них так и не дал ответа, а значит, он был уверен, что Аллесия не оставит новоявленного родственника и поедет с ним, и ее заодно прихватит.
А после садистской тренировки она была готова поверить, что Аркобалено мысли читает, и поставила себе мысленную галочку — узнать у Тсуны. У него так хитро глаза из-под шляпы блестели, что она уже почти в этом не сомневалась. Будто бы он отыгрывался за что-то, что ему не очень понравилось.
Ал не сильно любила стрелять, ей бы только какие-то пламя проводящие штуки, и жизнь прекрасна, так что, заявив, что на любителя, не любящего огнестрельное, и так сойдет, тем самым оскорбив во всех лучших чувствах брюнета, он сразу же взялся проверять ее в бою.
На взгляд Лоуренс, тут было на много лучше, чем сказали ее подруге по несчастью. Он весьма красноречиво показал Ал, что она будет симпатичным ковриком для его ног, если будет так действовать и дальше, одним словом — втоптал в грязь, и глазом не моргнул. А потом перевел свой взгляд темных глаз на саму шатенку.
Ее стрелять учили с детства, после того как заметили с каким восторгом смотрят детские глаза на опасную игрушку, что так хорошо пуляет по незадавшимся кустикам, пролетая мимо побелевших садовников. Оружие тогда подбирали специально на возраст малышки, переделывая каждый год, чтобы было меньше проблем с отдачей. Так что, когда мужик с соской, ехидненько улыбаясь, опустил ее умение стрелять ниже плинтуса, обусловливая это тем, что для подруги блондинки не так уж и ужасно, терпение Эмили готово было вскипеть, как магма в вулкане. Это было весьма… обидно. А после проверки рукопашного боя, где ее уровень был немного выше самообороны, и вовсе хотелось пойти напиться и возвести молитву хлебобулочным изделиям, попутно заедая ими горе.
Позже пришлось и «умереть», сделав невероятное — не каждый день тебе говорят не двигаться и стреляют прямо в голову. И Реборн вынужден был признать, что девушки далеко, вернее, совсем не безнадежные. Взять всего лишь то, что их предсмертным желанием было не «навалять Реборну, со мною сила!», а в абсолютно спокойном состоянии, где глаза смотрелись как кусочки льда, в потрепанных шортах и ставшими топиками футболках, обсудить дальнейшие действия и спокойно начать заново тренироваться без всяких криков.
Правда, к концу действия пуль была снесена одна стена выстрелами Эмили и прострелена шляпа Аркобалено, где она каким-то чудом умудрилась зарядить сами пули пламенем, и разнесено пол зала, где тренировалась Крофт, изредка отрабатывая какие-то удары на «тренере». Вывод был один: особые пули — хрень редкая и, по большей части, весьма опасная, а пламя посмертной воли — решимость, только не совсем материальная, но осязаемая и способная нанести нехилый урон. Для Вонголы. И для Реборна тоже.
Поэтому после специальных пуль просыпаться совершенно не хотелось — под пушистым одеялом было так уютно, а приятный сон не хотел отпускать из своих лап, но сознание постепенно возвращалось. Вчерашняя слабость и усталость не исчезли и перешли в сегодняшний день.
Первой в этот раз проснулась на удивление Аллесия. Она попыталась присесть, но о себе давал знать еще и пострадавший бок при нападении. Тело резко заболело, напоминая о вчерашней тренировке, так что идея с подъемом была заброшена.
Кое-как разлепив глаза и привыкая к реальности, блондинка посмотрела на часы, что стояли на прикроватной тумбочке. Проморгавшись, она удивленно уставилась на циферблат — время было давно за полдень. Шторы были предусмотрительно задернуты еще вечером, поэтому от лучей солнца они не проснулись, но то, что их до сих пор никто не разбудил, было немного странно.
— Доброе утро.
Рядом раздалось копошение, и на свет появилась обладательница хриплого голоса.
Вчера она увидела у нее кольцо Грозы, так что подруге пришлось все рассказывать, что она помнила и понимала.
— На этот раз мы снова ночевали сами, — блондинка хрипло рассмеялась, вызывая у собеседницы улыбку.
Свесив ноги у подножия кровати, шатенка бодро потянулась и, медленно встав, направилась к окну. Раздвинув тяжелые темно-красные шторы, она не без труда распахивает его настежь. В комнату тут же врывается нежные запахи из сада: сладковатый аромат цветущих деревьев, цветов и зелени. Подставляя еще сонное лицо легким порывам ветра, она с наслаждением прикрыла глаза.
— По-видимому, завтрак, как и обед, мы благополучно проспали.
— Думаю, нам просто дали отоспаться после вчерашнего погрома, — хихикнула Крофт, аккуратно приняв положение, сидя, и тут же поморщилась.
«Не хило вчера хренов репетитор заехал в тот же бок. Проходить еще неделю будет точно».
Пока она ощупывала себя на наличие травм, шатенка уже успела принять водные процедуры и выйти переодетой из прилагающейся ванной, и тут же увидеть, как сидящая на кровати Аллесия играет в гляделки с шатеном, который стоял в дверном проеме.
«А они действительно чем-то похожи…» — задумчиво подумала она.
Посмотрев еще пару секунд друг другу в глаза, они одновременно улыбнулись, отчего у Эм на душе стало так тепло.
«Это и есть притяжение Небес?» — голубые глаза неотрывно наблюдали, как Савада медленно подходит и садится на край кровати.
— Доброе… — он запнулся и смущенно покраснел, отчего обеим сразу же захотелось его затискать. — Наверное, уже все же добрый день, девочки.
— Как поездка к Каваллоне? — поинтересовалась Лоуренс, уже раздумывая, как бы тихонько свалить и оставить их наедине.
— Дино-сан был очень рад нашей встрече, — в карих глазах неподдельная радость.
— Все прошло без эксцессов? — и взгляд блондинки такой хитрый-хитрый, с намеком на случай сбежавшей невесты.
— Все прошло хорошо, — Тсунаеши перевел свой взгляд на шатенку. — Давай сначала я поговорю с вами обеими, а потом еще ты уже сама решишь, уходить тебе или нет.
Лоуренс оставалось лишь улыбнуться и присесть рядом с ним. Все же, поглядывания на дверь и воплощение плана побега не остались не замеченными.
Парень еще раз обвел их взглядом, потом вздохнул и тихо произнес:
— Я бы не хотел вас в это все втягивать…
Никто не собирался его перебивать, задавать вопросы или просить объяснять. Тишина нарушалась лишь пением птиц за окном и шелестом ветра.
— Я… — он сглотнул ком в горле, — сам не до конца все это принял, поэтому… — он перевел дыхание и поднял полный решимости взгляд. — Я покажу вам мои воспоминания, а дальше…
Недосказанное так и повисло в воздухе, хотя озвучивать в слух и так не нужно. Они прекрасно это знают сами. Эмили Лоуренс с детства была со всем этим повязана, только ее просто не посвящали в дела семьи и учили стрельбе, чтобы она могла за себя постоять. Но нереально все скрыть, где-нибудь информация да просочится и станет явью. Аллесия Крофт до тринадцати лет не знала, что ее семья с чем-то может быть связана. Даже у ее отца-дипломата тоже были проблемы, весомые. Просто он ограждал свою семью от этого. Но сейчас у нее есть крестная, которая киллер с именем. Они обе косвенно, хотя нет, они напрямую уже связаны с мафией.
Тсунаеши поудобнее сел на кровати, чтобы быть ровно посередине между девочками, и поднял указательные пальцы, на кончике которых горело чистейшее пламя Неба. Настолько красивое и завораживающее, отбрасывающее блики в глазах, что они не заметили, как затаили дыхание, как завороженные не отрывались от маленького огонька, который вскоре прикоснулся к их лбам. А потом все трое прикрыли глаза.
Картинки воспоминаний проносились со скоростью света. Вот маленький Тсунаеши пошел в школу, а вот он вечно спотыкается, боится знакомой собачки, а вот к нему приклеилось обидное прозвище. Как у него нет никого, к кому можно обратиться, как у него есть только мама, которая не может задать мальчику нужный характер.
А вот в его доме чудесным образом появляется ужасно знакомый пятилетний карапуз с соской, представившийся как репетитор-киллер Реборн. А вот девочка, которая так сильно ему нравится — Сасагава Киока и ее подруга-защитница Хана Курокава. Первое применение пули со словами «умри» — так знакомо. После прибытия Реборна он начинает сталкиваться с разными странными людьми. Один из них — Хаято Гокудера, переведенный из Италии ученик, вызывающий Тсуну на битву за звание десятого босса Вонголы. И в то же время оказывается втянут в участие в волейбольном матче. В итоге Хаято и Такеши Ямамото, другой одноклассник, становятся членами его семьи. Правда, Такеши считает, что это просто игра.
Бьянки, киллер-одиночка, славящаяся своей ядовитой кулинарией, пытается убить его, чтобы освободить расписание Реборна, которого она любит. В то же время появляется наряженный коровой ребенок по имени Ламбо, заявляющий, что он враг Реборна и хочет его убить. Странная девчонка, Хару Миура, которой на самом деле, нравится Реборн и она считает, что Тсуна плохо влияет на ребенка.
Только начинает привыкать к новой жизни, но по его душу является грозный глава Дисциплинарного Комитета школы Намимори, Кёя Хибари. К счастью, его больше заинтересовывает драка с Реборном. Странный китайский ребенок, И-пин, которая по ошибки пытается его убить. Экстремальный брат Киоко, Сасагава Рёхей, предлагает вступить в секцию бокса. А вот и не безызвестный бывший ученик Реборна, Дино, босс семьи Каваллоне прибыл из Италии, чтобы стать его наставником. Загадочный ранговый Фута просит безотказного «братишку» о вступлении в семью, и доктор-бабник, Трайден Шамал.
А вот и первая битва с бандой Кокуе. Нелегкая победа над Рокудо Мукуро и приобретенное оружие — перчатки Первого Вонголы и Вендиче — защитники законов мафии. Мафия-лэнд и знакомство с еще двумя Аркобалено Дождя и Облака.
А вот и история семи колец семьи Вонголы, появление не без известной знакомой Варии, CEDEF и Червелло. Конфликт колец, напряжение, нервы, переживания, слезы, ужасная правда Тумана, Девятый в роботе и его техника, которую сейчас воспроизводит Десятый, Прорывы Точки Нуля две фазы. Победы, проигрыши. Главное — все живы.
Мир десять лет спустя. Ужасное будущее. Где как оказалось, маленькому Ламбо придется стать временным Хранителем Грозы, потому что младшей версии истинного Хранителя еще нет с ними в их времени. Бои, выматывающие тренировки, чтобы пройти Испытания Аркобалено и Первого поколения, где нет сил, чтобы дойти до кровати. Смерть принцессы Радуги и маленькое раскаяние Бьякурана, который только в смерти понял, что был не прав. И Десятое поколение Шимон, их запутанная история и разрешение конфликта.
Выныривать из воспоминаний, словно из-под толщи воды, тяжело. Водоворот всех пяти чувств и эмоций затянул в себя. Легкие горят, будто не получали кислорода вечность. Сердце бьется с бешенной скорость, в висках стоит гул.
Замечаешь, что на щеках высохшие дорожки слез. Ничего удивительного — причудливый коктейль переживаний передавался вместе с памятью.
Эмили хочется уйти. Побыть наедине, подумать и осмыслить. Она встает, тут же ловя на себе два взгляда карих глаз: один обеспокоенный — Тсунаеши как всегда волнуется за каждого, второй — отрешенный.
«У меня наверняка такой же…» — не к месту отмечает про себя.
Не удивительно, столько информации и новых людей за один раз, памяти нужно время, чтобы все разложить по полочкам. Им все равно некуда деваться, они обе это слишком хорошо понимают. Надо всего лишь принять.
— Я принесу завтрак, — голос тихий, охрип после долго молчания, — а вы вдвоем, наконец, можете спокойно поговорить.
И получает в ответ усталую улыбку…
своего Неба. Мысль шокирует, но не отторгается, лишь заставляя на секунду застыть. Глаза цвета топленой карамели лучатся теплом и заботой.
«Ради этих глаз…» — Гроза разворачивается и быстрым шагом покидает комнату, чувствуя, как «эти самые глаза» смотрят ей в спину.
Звук закрывшейся двери вывел Аллесию из задумчивости, и только оглядевшись, она заметила, что осталась один на один со своим братом.
Тишина сейчас не была желанной — от этой тишины звенело в ушах. Она была наэлектризована напряжением, чьи вибрации заставляли трепетать душу. Пространство звенит, не выдерживая эту тишину.
— Тсунаеши… — тихий вздох нарушает это тяготение.
Он вздрагивает, поворачивает голову и встречается с карими глазами, которые оказались слишком близко. Они смотрели открыто, прямо, не покрытые льдом, обнажая всю палитру смешанных чувств.
Он ждет ее решения. Слишком неожиданно все то, что произошло за последние несколько дней. Слишком много всего. Слишком этого «слишком».
Как только он приехал, Реборн его сразу же выловил и заявил, что у них сил, как и рассудительности, на порядок выше, чем у него вместе с Хранителями на пару при встрече с ним. Им все равно не отвертеться, да и как заметил репетитор, они и не горят желанием от этого отказаться.
«Они — не ты, Тсуна. Они хоть и не на много старше, но уже давно знают и понимают, что это такое. Ты можешь от них отказаться, попытавшись оградить их, но у тебя ничего не выйдет. Ты их оградишь от себя, но не от всей мафии. Одна — наследница своей семьи, вторая — Вонгола. Многие уже прознали, кто-то захочет их заполучить, а кто-то — уничтожить, чтобы насолить семьям».
Холодные пальцы невесомо прикасаются к разгоряченной щеке, вызывая дрожь вдоль позвоночника.
— Я рада, что у меня есть еще кто-то из родственников.
Тихий шепот ласкает слух, словно открывают душу, доверяют большую тайну, которая на вес жизни.
К щеке прикасается теплая ладонь, и Тсунаеши удивляется перепаду температуры ее тела.
— Я рада, что у меня есть… брат.
Ее лицо озаряет улыбка. Такая мягкая, теплая, от которой у него щемит сердце, а из глаз непроизвольно начинают течь слезы. Он осторожно накрывает ее руку своей, прикрывает глаза и бережно целует внутреннюю сторону ладони.
Ему всегда казалось, что чего-то не хватает. Какая-то часть него, в простонародье интуиция, подсказывала, что рядом нет родного. Частички своего, светлого.
И вот сейчас, когда он обнимает Аллесию, уткнувшись носом в блондинистые волосы, он понимает, что так и должно было быть с самого начала. Так правильно, так надо.
— Я тебя не оставлю. Ни за что на свете, мой единственный младший брат.
***
Эмили Элизабет Лоуренс всегда любила решать задачки, которые ей всегда любили загадывать родители. Но в этот раз задачка предстала не из легких. Тут ей мама, что всегда подталкивала на нужный путь, не поможет. Мама… как там она?
За последние дни она редко ее вспоминала, разве что только перед сном. Все ли с ней хорошо?
«Хотя, — она хмыкнула, — Макс вроде не такая сволочь, чтобы использовать маму как приманку. Ведь если он меня не любит, не значит, что он не любит и ее. Хотя… Черт».
Не будь у нее в руках подноса с едой, она бы незамедлительно помассировала виски. Из-за таких вот мрачных мыслей голова начинала раскалываться, будто она из хрусталя, и по ней конкретно ударили кувалдой, а теперь эти острые осколки нещадно впивались в мозг.
Вдох — выдох.
По ее расчетам ее не было уже час, так что стоило бы вернуться, а то, не приведи Господи, еще Ал подумает, что она потерялась, и будет еще один повод подколок.
Вдох — выдох.
Мысли совершенно идут не в ту сторону. Да, это слишком тяжело, много информации, но…
Деваться некуда.
Да и не то, чтобы и хотелось.
Если она вернется домой, то неизвестно, что придумает на этот раз ее чертов отчим. Или снова замуж выдаст, или вообще убьет. А его сын — братом уж точно язык не повернется назвать — тоже просто так с рук не спустит. Как же это так, за него должна была отдуваться Эмили!
Ни черта она ему не должна, и не будет. Точка. А с мамой можно будет и позже списаться, узнать как у нее дела. Или Джо отправить туда с «дружеским визитом», или пусть просто позвонит узнать, как любимая Эмми. Посмотрим, как отчим выкрутится, что соврет.
А Тсунаеши…
Рядом с Тсунаеши было тепло. За ним хотелось наблюдать, запоминать и впитывать в себя каждое движение, каждое слово. Он был ребенком, чистым, светлым и искренним.
Рядом с Тсунаеши хотелось жить.
Он Небо, объединяющее все под своим началом. Он ее Небо. И… она станет его Грозой. Потому что она так решила в считанные минуты, она хочет этого. Она хочет быть рядом с ним. Она хочет его защищать. Она хочет, чтобы и дальше он оставался таким светлым. Она хочет быть рядом, чтобы, когда мафия затянет его в свои сети, она помогла ему остаться самим собой, а не превратиться в сломленную куклу, которая не боится смерти и ей все равно кого убивать.
Они с Ал слишком много знают для простых гражданских, слишком много умеют для простых подростков, и слишком бурную жизнь вели, чтобы променять ее на тихое течение без приключений, от которого они зачахнут.
Да, это мир мафии — редко кто доживает до сорока, постоянное напряжение и люди превращаются в никому не доверяющих параноиков. Но, если ты найдешь людей, которым сможешь доверять как себе, которым сможешь доверить спину, жить станет гораздо проще, а смерть не будет и так уж страшна, потому что будет стимул, встретить ее гораздо позже.
***
Хотел ли Тсунаеши как-то все обыграть?
Еще бы пару дней назад, как только он встретил этих двоих, он бы с полной уверенностью сказал бы «да». Сейчас же… Он не знает, что делать. Вернее как… Сердце, интуиция и разум хотят, чтобы они были рядом с ним. Забрать с собой, увести и познакомить со своей второй Семьей.
Но задней мыслью он понимает, что это опасно. Да и тем более, они же девушки!
О, всевышние силы или кто там наверху, дайте ему сил!
Он сам еще не принимает этого. Он не хочет становиться боссом. Он всегда хотел тихой мирной жизни, работы, жены и детей. Абсолютно ничем не примечательная жизнь какого-то городского служащего.
Но нет. Коварный «закон подлости» еще никто не отменял. Да и сможет ли он уже отказаться от всего, что творится вокруг него?
Ведь если бы не эта чертова мафия, у него в доме никогда бы не появился Реборн. Жизнь не стала бы полна разноцветных красок и событий, у него бы вряд ли появились друзья, и… вряд ли бы была сестра.
Паренек взлохматил еще больше свои волосы, и устало уткнулся лицом в ладони.
«Как же все это тяжело…»
Из самокапаний его вывел стук чего-то звонкого о тумбочку. Подняв голову, он увидел протянутый стакан с соком, который взяла только что с подноса Лоуренс.
Благодарно улыбнувшись, он сделал несколько глотков и снова посмотрел ей в глаза.
Открыв дверь, Эм увидела сидящего мальчика, который с чем-то боролся внутри себя, в то время как из душа доносился звук воды, из чего вывод, что там Ал. Не надо даже быть экстрасенсом, чтобы понять, какие мысли у него в голове.
— Мне кажется, ты уже сам понимаешь, что не можешь от всего этого отказаться.
В его глазах мелькнуло удивление, а потом сменилось пониманием. Вроде бы и свое мнение сказала, но на самом деле поставила перед фактом, за которым последуют объяснения.
— Взять того же… Гокудеру Хаято. Он с рождения в мафии, и, если ты откажешься, в первую очередь это будет удар по твоему другу. У него никогда не будет обычной жизни, как и у Ламбо, И-пин и Футы. Стоит тебе решительно заявить, что ты отказываешься, они снова будут одни.
Каждое слово, как камень в огород. Как хлесткая пощечина, что не слепец, а не видишь очевидного.
— Такеши и Кея мафия и так не оставит без внимания, Тсу, — раздался спокойный голос с боку.
Крофт уже стояла переодетая с новыми бинтами, а на лице было приклеено два пластыря. Взгляд не был холодным, но таким же решительным. Она соглашалась с каждым словом приобретенной подруги.
— Стиль Шигуре Соен Рю известен в подпольном мире, а его катана специально создана, чтобы убивать, — она спокойно говорила свои выводы из увиденного. — Это передается по наследству. Так что рано или поздно на него бы все равно вышли. Думаю, там и отец замешан.
— Хибари Кею боится весь город, и он известен и за его пределами. Сильный и не управляемый, да и Вария его оценила, — задумчиво протянула шатенка. — Его тоже рано или поздно бы втянули в это все. Только благодаря тому, что появился Реборн, а позже и Дино, он не умрет, а станет лишь сильней. Не будь всего этого, могу предположить, что он бы умер при первых же стычках с мафиози.
От их слов хотелось закрыть уши, сбежать, лишь бы их не слышать. Они вроде бы и мягко говорили, строили предположения, но до чего же правдиво!
— Мир бокса так же не чисто белый, — хмыкнула Аллесия и, взяв его руку, села перед ним на корточки. — Выйди Рехей на международный уровень, а он бы точно вышел, его бы там тоже к рукам прибрали. Или сделали бы какое-то предложение, которое за собой потянуло бы проблемы, в силу его ума.
— Пойми, Тсунаеши, — он снова посмотрел в голубые глаза, в которых плескалось тепло, — откажись ты от всего, и ты бросишь их на произвол судьбы. Ты откажешься от них, как бы жестоко это не звучало. А так, ты сможешь их взять под свое крыло, чтобы они не были одинокими, а детям ты сможешь попытаться подарить спокойное будущее. До лет пятнадцати уж точно.
Как-то странно. Вроде бы он пришел, чтобы услышать их мнение, решить, что делать дальше, а получилось все наоборот. Ему внятно объяснили, что, как и почему, и он понял. А не он спросил, и ему сразу же вмазали зеленой кувалдой «за то, что задаешь глупые вопросы».
Сразу стало как-то легко. Как камень с плеч.
— Спасибо вам, девочки… — и улыбка такая, светлая-светлая. Яркая, ни с чем не сравнимая. — Вы правы. Действительно. Я просто убегал. Я…
— Мы знаем, — они переглянулись и рассмеялись.
— Мы верим, ты защитишь всех, — кивнула блондинка, но тут же посерьезнела. — А мы тебе в этом поможем. Не бери все на себя, иначе можешь надорваться.
Глаза в глаза. Действительно, в одиночку никто ничего не сможет сделать, каким бы сильным ни был, рядом должен кто-то да быть.
Раздалось легкое покашливание, и взгляды устремились на гордо стоящую шатенку. Вокруг вдруг атмосфера наполнилась чувством торжества и чего-то нового и необъятного, что Савада тоже встал, наблюдая, как в голубых глазах собралось пламя.
— Я, Эмили Элизабет Лоуренс, согласна стать Хранителем кольца Грозы Вонголы, клянусь оберегать свое Небо, Саваду Тсунаёши, быть не только молнией, разящей врага, но и быть громоотводом, принимающим урон, направленный на семью, и устраняющим его.
У Дечимо перехватило дыхание. Слова рождались из неоткуда. Голубые глаза сверкали, пламя высвободилось из кольца и плясало причудливый танец над ее головой. Кольцо Неба в очередной раз отозвалось на ее пламя, и, войдя в гипер-режим, он протянул к ней руку.
— Я, Савада Тсунаеши, Дечимо Вонгола, принимаю твою клятву, мой Хранитель кольца Грозы.
Аллесия стояла, затаив дыхание, боясь лишний раз моргнуть — на ее глазах рождался последний истинный Хранитель ее брата. Пламя танцевало, вилось, вспыхивало, но не обжигало. На стенах комнаты плясали блики, в воздухе пахло озоном, и слышался треск молний.
А в дверях так же неподвижно стоял Реборн, в чьих глазах плескалась отцовская забота, с удовлетворением наблюдая, как еще подрос его ученик.
