Момент силы

Перед входом в общежитие, словно миниатюрный крепостной ров, тянулась длинная и глубокая канава. Ледяная вода в ней перемешалась со снежной кашицей, так что сразу эту ловушку было и не приметить. То и дело попадающиеся в нее прохожие громко ругались, на разные лады проклиная слякотную весну, нерадивых дворников, собственное невезение. Впрочем, обитатели самого общежития о луже прекрасно знали. Они лихо перепрыгивали через нее или же осмотрительно обходили стороной, предпочитая сойти с дороги и перелезть через метровый сугроб. И уж точно никто не наступал в эту лужу так часто, как Лешка. Конечно же, эти водные процедуры не замедлили сказаться на его здоровье. У него разболелось горло и пропал голос. Вот уже несколько дней он мог только хрипеть и сипеть, да радоваться, что простудился уже после закрытия фестиваля науки. Хорошо еще, что температуры у него не было, и Лешка мог переносить свою болезнь на ногах. В воскресенье вечером Лешка возвращался в общежитие в десятом часу. Весь день он провел в гостях у Сергея Николаевича, с которым они слушали музыку – фортепианные концерты Бетховена и Чайковского – и обсуждали недавно вышедшие научные статьи. Вернее, это Сергей Николаевич делился с Лешкой прочитанным за неделю, а он сидел в кресле, с ногами закутавшись в пушистый плед, пил чай с лимоном и медом, ел вкуснейшее малиновое варенье и внимательно слушал. Ему было уютно и интересно, и он совершенно не заметил, как наступил вечер. Пора было возвращаться домой. При виде него комендант общежития и по совместительству вахтер Василий – Лешка так и не смог выяснить его отчества, а все студенты обращались к нему попросту «дядя Вася» – оторвался от разгадывания кроссворда и на весь этаж закричал: – Эй, Славин, подойди-ка! Разговор есть. Лешка тяжело вздохнул и в несколько шагов преодолел разделявшее их расстояние. Василий сидел за старой рассохшейся партой, вся поверхность которой была захламлена крайне неопрятно выглядевшими предметами. Лешка скользнул взглядом по амбарной книге с засаленной светлой обложкой, массивному гаечному ключу, почему-то лежащему на тарелке, пустому обрезанному пакету из-под кефира, кое-как накиданным официального вида бумагам. На самого Василия смотреть не хотелось. Лешка и так слишком хорошо знал, как он выглядит: красное обрюзгшее лицо, кустистые брови, злобные узкие глазки. Комендант возненавидел его с первой встречи и с удовольствием портил ему нервы. Проверки в Лешкиной комнате происходили едва ли не каждую неделю, но у него не было ни плитки, ни электрического чайника, даже старенький компьютер он в конце лета продал, так что все эти визиты администрации его не слишком и беспокоили. Куда хуже оказались разговоры об оплате – Василий каждый месяц «забывал» о том, что за Лешкино проживание платит лаборатория, и пытался выбить из него деньги. И лишь то, что денег у Лешки попросту не было, спасало его от позорной капитуляции. Лешка снова тяжело вздохнул и переступил с ноги на ногу. Он пока не догадывался, что на этот раз ему скажет Василий, но понимал, что разговор в любом случае не сулит ничего хорошего. Однако пауза почему-то затягивалась. Лешка уже секунд тридцать стоял у стола коменданта, но тот молчал. Смущенный, Лешка поднял на него взгляд и вздрогнул. На лице Василия читалось такое явственное злорадство, что у Лешки тут же похолодело в груди. Этот торжествующий блеск глаз, эта ядовитая ухмылка лучше слов сказали ему: что-то случилось. Что-то очень, очень плохое. Неожиданно вспомнилась встреча с Лисовским. Его тяжелый, пугающий взгляд, явно недоброжелательное внимание. И хотя умом Лешка понимал, что между олигархом и комендантом общежития связи нет и быть не может, сердце заполошно забилось. На каком-то подсознательном уровне все свои летние беды он связал с семейством Лисовских. Но не с Максом, что удивительно, а с его дядей. Связать-то связал, но за осень и зиму успел подзабыть об этом. Теперь же, после встречи, в его душе поселился страх перед Лисовским. Страх абсолютно иррациональный, животный. Страх, за который Лешке было перед самим собой стыдно. – Кхм! Добрый вечер. Вы что-то хотели? – прохрипел он, заставляя себя посмотреть Василию в глаза. – Я? От тебя? – Василий гротескно скривился, отчего его пропитое лицо стало откровенно уродливым. – Вот еще! Нахрена ты мне сдался? – Эммм… но вы же… – растерялся Лешка. – Так я пойду? – Стой. Дело есть. Государственное, – Василий поднял вверх указательный палец и, взмахнул рукой, чуть не заехав Лешке по лицу. – К нам сегодня менты приходили. Спрашивали, тут ли живет Славин Алексей Викторович. Не знаешь, случайно, такого? – он осклабился, уверенный, что хорошо пошутил. – Милиция?! Но зачем?! – Зачем-зачем. Дело на тебя заведено. Уголовное! – Что?! Как?! Какое д-дело?! – Лешка поверил Василию сразу и безоговорочно. Ему тут же представилось, как к общежитию подъезжает черный воронок, из него появляются двое в черных костюмах, – хотя нет, конец марта же, значит, в черных пальто, – заходят в здание и, на радость Василию, берут его, Лешку, под руки и без объяснений выводят на улицу. А там – Петровка или Лубянка, надуманные обвинения, неправедный суд. И тюрьма. После летних событий Лешка абсолютно уверился, что в России любого честного человека могут неожиданно посадить. Даже вспомнилась соответствующая поговорка. – Что-то ты взбледнул. Никак грешки свои вспомнил? А ну-ка, сядь, – Василий цепко ухватил Лешку за руку и потянул ко второму, свободному, стулу. Лешка послушно обошел вокруг парты и сел. – В чем меня обвиняют? – какое-то время спустя спросил он. Василий, очевидно, не собирался облегчать ему жизнь, напротив, он явно наслаждался Лешкиной растерянностью и испугом. На его лице отражался нездоровый азарт: взгляд пылал, на щеках проступил румянец. Лешку передернуло от отвращения, и он отвернулся. – А что, сам не знаешь? Много грешков-то? Ха! Тоже мне, чистюля! Интелихент! Государство он вздумал обманывать! В армии не хочет служить! Да знаешь, что с такими как ты, уклонистами, менты делают? – В армии?! Но я же… – и только тут Лешка вспомнил, что у него, действительно, больше нет отсрочки от службы. Он уже не студент и пока не аспирант. А многочисленные медкомиссии в военкоматах всегда признавали его здоровым. Значит, армия… как некстати! Но почему Василий говорил о милиции? Весенний призыв только что начался. Должна быть повестка в военкомат. И, может, Сергей Николаевич или Иван Петрович еще сумеют помочь, оформить ему отсрочку. Лешка перевел дыхание, встал и сверху вниз посмотрел на Василия. Бывают же на свете такие гады! Он ведь специально его запугивал! – Я не получал повестку. Так что, о каком уклонении от службы речь? – Не получал повестку? Правда? Ох ты ж, беда! Ну, этому горю можно помочь. Повесточка-то, вот она, – Василий тоже поднялся, фиглярски взмахнув рукой, достал из стопки бумаг листок и протянул его Лешке. – Получил? Распишись. Лешка ошеломленно покрутил повестку в руках. Прочитал, что ему предписывается явиться в военкомат уже через месяц, для «мероприятий, связанных с призывом». Если за это время он не раздобудет отсрочку, наступит конец всем его планам, всем мечтам. Его заберут в армию, и ни в какую аспирантуру, ни в нашу, ни в зарубежную поступать он не сможет. На целых два года он будет полностью оторван от научной жизни. От лабораторий, статей. От всего! Нет, это просто немыслимо. Ему нельзя ни в какую армию. Нельзя! – Давай-давай, подписывай. Или так хочешь под суд? Лешка взял у Василия ручку и расписался в получении повестки. Под суд, уж точно, он не хотел. В ту ночь Лешка почти не спал. Тревожные мысли, одна за другой, приходили ему в голову. Как мало, оказывается, он знал о работе военкоматов. И интернета, как назло, под рукой не было. Наутро он встал в шесть часов. Быстро собрался и, прихватив с собой повестку, помчался в лабораторию. Кроме ночного сторожа там пока никого не было, но Лешку это не огорчило. Он зашел в интернет и принялся изучать различные форумы, посвященные вопросам призыва. И чем больше он их читал, тем мрачнее становился. Без пятнадцати девять в лаборатории появился Егор. Он подошел к Лешке поздороваться, увидел открытую страничку форума и сразу все понял. – Ты что, получил повестку? И уже подписал ее? Нда, братец… хреново! А со здоровьем у тебя как? Следующие полчаса, до прихода Ивана Петровича, Лешку со всех сторон закидывали подобными вопросами. Каждый – будь то аспирант или сотрудник – считал своим долгом выразить ему сочувствие. Разгорелось бурное обсуждение, что в его ситуации делать, как избежать армии. Но единственной более или менее ценной идеей оказалось предложение выяснить, кому и в каком размере в их военкомате нужно давать взятку. Да уж, взятку... Как будто у Лешки были на нее деньги! И это если еще не вспоминать о моральном аспекте данного действа. Лешка был крайне неприятно поражен тем, с какой легкостью его коллеги – физики, между прочим – рассуждали об этой взятке. Как будто предлагать деньги чиновникам было для них в порядке вещей. И за что?! По сути – за саботаж работы! Вот потому-то, что каждый второй походя нарушает законы, в стране и творится такой бардак. И ни в чем не разбирающиеся беспринципные идиоты с такой легкостью захватывают власть. Да еще эта армия! С военными Лешка пересекался только в военкоматах, но ему хватило и этого, чтобы составить о них мнение. Ужасающие невежды, мечтающие всех вокруг низвести до своего убогого уровня. Да он не сможет без вреда для рассудка провести в их окружении и пары дней, не то что два года! Это же все равно, что современного цивилизованного человека, ученого, отправить в каменный век! Появлению Ивана Петровича Лешка обрадовался как никогда. Он был почему-то уверен, что их мудрый заведующий лабораторией придумает, как разобраться с его проблемой. Но, увы, сходу Иван Петрович ничего предложить не смог. Лишь обещал, что узнает, можно ли в принципе в их ситуации что-нибудь сделать официальным путем. Но и это обещание подействовало на Лешку успокаивающе. Позабыв о проблемах с военкоматом, он погрузился в работу. Прошло три дня, в течение которых Лешка работал как заведенный. На одну из ночей он даже остался в лаборатории, но об этом узнал Иван Петрович и мягко, но настойчиво попросил его больше так не делать. И тут же еще раз обещал, что с повесткой в военкомат они как-нибудь разберутся. Лешка, конечно, старшему товарищу верил, но ему все равно казалось, что этот месяц для него – последний в лаборатории. И что нельзя упускать ни минуты. Тем более что в его исследованиях наметился настоящий прорыв. И если с армией все обойдется, если он доведет задуманное до конца, к лету получится отличнейшая статья. Будет что предъявить европейским лабораториям при поступлении в аспирантуру. В четверг вечером Ивана Петровича вызвал к себе директор института. Он пробыл там почти два часа, а когда вернулся, собрал всех сотрудников и аспирантов и объявил, что завтра с утра к ним придет представитель «Фермион-лаб» и что каждый должен подумать, как в наиболее выгодном свете представить свой участок исследований. Со всех сторон послышались вопросы и предложения, и только Лешка всеобщего энтузиазма не разделял. Он знал, кому принадлежит «Фермион-лаб», и не понимал, что происходит. Возможно ли такое, что завтра к ним нагрянет сам Лисовский? И если да, зачем ему это нужно? Рассуждая логически, Лешка признавал, что предложение о сотрудничестве, которое их лаборатория получила от «Фермион-лаб», более чем заслуженно, и что с ним оно связано быть не может. Но при этом какое-то гадкое чувство, слишком похожее на тот самый страх, нашептывало ему на ухо, что все не так просто. В пятницу, впервые за почти год работы в лаборатории, Лешка опоздал. Ему вообще не хотелось в этот день выходить из общежития, и он уж было решился позвонить Ивану Петровичу и сказать, что заболел, но в последний момент передумал. Ему вдруг показалось глупым прятаться не пойми от чего, бежать от надуманных страхов. В конце концов, Лисовский – не преследующий его одноклассник, не живущий на соседней улице хулиган… даже не Макс. Он вообще, скорее всего, не знает о его, Лешкином, существовании. А на фестивале науки подошел к их стенду потому, что заинтересовался деятельностью лаборатории. И поэтому же «Фермион-лаб» сделала им предложение о сотрудничестве. Было начало одиннадцатого, когда Лешка пришел на работу. И, честно говоря, он надеялся представителя «Фермион-лаб» там уже не застать. Но стоило ему открыть дверь и перешагнуть порог родной лаборатории, как раздался радостный возглас Ивана Петровича: – А вот и Алексей Викторович! Лешка замер, настороженно глядя на Ивана Петровича и стоящих рядом с ним двоих мужчин. Конечно же, Лисовского среди них не было, равно как и кого-либо из сопровождавших его на фестивале науки людей. Но и эти двое выглядели весьма внушительно. Вернее, как мысленно поправился Лешка, они выглядели респектабельно, но абсолютно неуместно в стенах научно-исследовательской лаборатории. Строгие костюмы, светлые рубашки и галстуки выдавали в этих двоих чужаков, пришельцев из параллельного мира. Тут Лешка понял, что пока он разглядывал незнакомцев, те смотрели на него. Ему тут же сделалось неуютно под их оценивающими взглядами, и он поспешил нарушить затянувшуюся паузу. – Здравствуйте, – просипел он. За прошедшую неделю голос к нему вернулся, но, то ли от волнения, то ли от долгого молчания, сейчас он сорвался на хрип. – Алексей Викторович, можно вас на минутку? У товарищей из «Фермион-лаб» к вам предложение, – ободряюще улыбнувшись, подозвал его Иван Петрович. – Ко мне? – Да, к вам, – заговорил один из чужаков. – Здравствуйте, Алексей Викторович. Меня зовут Олег Юрьевич, и я представляю здесь «Фермион-лаб». А это мой коллега, Александр Данилович. Иван Петрович порекомендовал вас, как очень талантливого и перспективного аспиранта. – Но я не… – Да-да, мы знаем, что официально вы в аспирантуре не числитесь. Но Иван Петрович познакомил нас с результатами ваших исследований. И, должен признать, они впечатляют. – Спасибо. – Не за что. Это был не комплимент, а лишь констатация факта, – Олег Юрьевич улыбнулся, и Лешка невольно улыбнулся в ответ. – Но мы также видели, на каком оборудовании вам приходится работать. И понимаем, что его качество должно негативно сказываться как минимум на скорости вашего исследования. У «Фермион-лаб, в свою очередь, имеется новейшее оборудование, но пока мало специалистов. Что, впрочем, продлится недолго. Как раз сейчас идет активный набор людей, которые в будущем составят костяк нашей исследовательской группы. Как вы, должно быть, уже понимаете, мы предлагаем вам сотрудничество. А именно – трехгодичный контракт на работу в «Фермион-лаб» с оформлением в аспирантуру в Челябинском государственном университете. Что скажете? – Не знаю. Для меня это все чересчур неожиданно. Я должен подумать, – Лешка посмотрел на Ивана Петровича, надеясь получить подсказку, как реагировать на поступившее предложение. Если бы тот нахмурился или как-то еще проявил недовольство, Лешка, не колеблясь, ответил бы агенту «Фермион-лаб» отказом. Но Иван Петрович улыбался и смотрел на него с такой гордостью, что Лешке сделалось слегка неуютно. – Конечно. Прекрасно вас понимаю. Могу, кстати, дать вам контакты уже работающих у нас биофизиков. Спишитесь с ними, пообщайтесь, узнайте все, что вас интересует. – Спасибо. Это будет нелишним. – Единственный момент… Иван Петрович сказал, что вам пришла повестка в военкомат, причем уже на второе мая. Мы беремся решить эту проблему, но, сами понимаете, только после подписания контракта. Так что вы, конечно, думайте, но не стоит с этим слишком тянуть. – Хорошо, – просто кивнул Лешка. На первый взгляд, сделанное ему предложение было весьма заманчивым. Современное оборудование, аспирантура, отсрочка от армии – казалось бы, все складывается наилучшим образом. И если бы не маячивший за «Фермион-лаб» образ Лисовского, Лешка был бы рад принять подобное предложение. Теперь же ему, в самом деле, нужно было подумать. Почитать в интернете, что пишут о «Фермион-лаб», поговорить с предполагаемыми коллегами, наконец, попросить Ивана Петровича и Сергея Николаевича через знакомых навести справки. И только тогда, взвесив все за и против, принимать ответственное решение. Олег Юрьевич, между тем, озвучил предполагаемую зарплату – тридцать пять тысяч в месяц – и добавил, что проживание и медицинское обслуживание также оплачивается лабораторией. Лешка рассеянно кивнул. Ему это все казалось неважным. Он уже прикидывал, как, через кого, будет наводить справки. Олег Юрьевич, видимо, это понял и, оставив ему все контакты, закруглил разговор. На сбор информации у Лешки ушла неделя. Он искал ее самостоятельно в интернете, а также попросил помочь Сергея Николаевича, Ивана Петровича, Арсена, Егора и Катю, которая, хотя и жила во Франции, имела в России множество полезных знакомств. По всему выходило, что «Фермион-лаб», действительно, весьма перспективное место. Более того, оказалось, что ее агентам каким-то чудом удалось заполучить профессора Дэвида Конорса, автора целого ряда интереснейших статей по кристаллографии белков. Именно этот факт стал определяющим в принятии Лешкой решения. Поработать с профессором Конорсом он очень хотел. Четырнадцатого апреля Лешка еще раз встретился с Олегом Юрьевичем и подписал контракт. Все страхи и сомнения были забыты, даже о Лисовском он больше не вспоминал. И хотя предстоящее расставание с Сергеем Николаевичем и Иваном Петровичем его огорчало, Лешка был преисполнен энтузиазмом и желанием как можно скорее приступить к работе на новом месте. Он верил, что под Челябинском его ждет такой же интеллектуальный рай, как тот, в котором он прожил последний год.