Проклятье слёз

Брагинский был из того типа людей, который сразу выкладывал все козыри на стол, но пару тузов всегда держал в рукаве. Он полностью открывался миру, но всё же оставался для него загадкой. Никто, даже его простой люд, не знал об истинном положение дел. И о том, насколько он силён был на самом деле. - Итак, – француз буквально вплыл в комнату, подобно модели, идущей по подиуму. – Что будем смотреть? – Он лукаво улыбнулся, стрельнув глазами в сторону Ивана. – "Армагеддон", "Аполлон 18", "Космические Ковбои", "Вирус", "День Независимости", "Штамм "Андромеда"", "Послезавтра" или "2012"? Во время озвучивания потенциальных фильмов на вечер, Россия пытался сохранить каменное выражение лица. Но уже после "Аполлона 18" его губы сжались в тонкую линию, а пальцы, до того момента "пляшущие" над пультом от телевизора, нервно сжались в кулак. - Фрося, – белобрысая страна пытался сохранить нейтральный тон голоса, – а давай посмотрим фильм-катастрофу, где я не террорист или какой-то небритый мужик в шапке-ушанке и бутылкой водки в руках. Франциск хотел было засмеяться, но едва не выронил стопку дисков, что принёс в гостиную, когда кто-то, мчась в сторону дивана, беспардонно толкнул его в спину. Кто это был, ни Франция, ни Россия понять не успели. Расплывчатое нечто одним прыжком перемахнуло диван и исчезло за парадной дверью, оставив после себя гробовое молчание, и полный недоумения взгляд голубых глаз. - Что это было? – подал голос немец, возвращаясь с кухни с огромной тарелкой фруктов в руках, дожёвывая кусок сырокопчёной колбасы. - Не спрашивай. И что ты опять делал на кухне? У меня уже начало складываться впечатление, что ко мне ты ходишь только для того, чтобы поесть. Для них это уже стало нормой. Такие домашние, почти семейные, посиделки перед телевизором, игрой в карты или обсуждением книги. Для трёх бывших, ещё полвека назад, врагов подобное уже стало обыденностью. Когда никто не видел, когда вокруг не щёлкали затворы фотоаппаратов и их боссы не обсуждали "судьбы мира", они позволяли себе то, что до недавнего времени им казалось абсурдным. Они смеялись, дурачились, просто отдыхали от политики и внешнего мира, как простые смертные. И глядя на них в такие моменты, сложно было представить, что это гиганты добывающей промышленности иавтопрома. В такие тихие вечера они не были Французской Республикой, Федеративной Республикой Германией и Российской Федерацией. Они были Франциском, Людвигом и Ваней. - Может, комедию посмотрим ? – предложил немец нагло потеснив на столе коммуникатор России и газету с программой передач. - Неет, – в один голос протянули Иван и француз. - "Хеллбой"? - Нет. - "Пекло"? - Нет. - "Крепкий орешек"? - Нет. - "Пятый элемент"? - Неет. - "Мгла"? - НЕТ! - Тогда, может… - "Сайлент Хилл" - Что? Трое мужчин, словно под гипнозом, обернулись на знакомый чуть хрипловатый голос. Александра закатила глаза и, пройдя к дивану, кинула на стол коробку для диска с девочкой без губ на обложке. - Страшно, немного катастрофично, а главное, мистически. Всё, я к Юле. Мин Физкультуры и спорта пообещала мне размять мышцы, а то плечи уже вторую неделю ноют. Подмигнув немцу, послав воздушный поцелуй французу и потрепав по плечу своего шефа, спецслужба быстро исчезла за дверью. В то время как шли открывающие титры, троица, наконец, устроилась на широком диване. И единственный, кто выпадал из "общего контекста" картины, оказался Бонфуа. В своей шёлковой синей рубашке, расстёгнутой до середины груди, и чёрных брюках он напоминал древнего вампира из высших кругов, который решил заглянуть к двум воякам. Чёрная майка и штаны цвета хаки у немца, и серая майка и бежевые-неохаки штаны у русского. Они были столь одинаковы и не похожи одновременно. Разные культуры, языки. Но когда на экране появлялись страшные монстры, вздрагивал Людвиг, а Франциск лишь тихо смеялся. Когда на экране кого-то разрывали на части, Иван отводил взгляд, в то время как немец только ёжился. У каждого из них были свои слабости, свои пороки, секреты. Но вот когда мир вокруг них исчезал, все проблемы, переживания, ненужные мысли отходили куда-то на задний план. И им оставалось только развалиться на широких кожаных подушках и попытаться отвоевать себе лишний сантиметр дивана.