Проклятье слёз

- Могу я задать тебе вопрос, Иван? – Людвиг появился из тени коридора, словно материализовавшись из мрака. - Это зависит от темы этого вопроса, – Голос России звучал неестественно тихо, словно доносился из неисправного радио. В полумраке гостиной глаза Ивана вспыхнули, как два аметистовых огонька. Он сидел, вальяжно развалившись в кожаном кресле. Одна его рука была закинута за подголовник, а вторая опущена к полу. По гладкому оконному стеклу стекали холодные капельки воды, переливаясь в скудных лучах полной луны, что господствовала на безоблачном небе, сияя бриллиантом на чёрном бархате ночи. Нетронутая бутылка водки, что одиноко стояла на столе из красного дерева, уже покрылась влагой конденсата. - Почему ты не пришёл ко мне? Или хотя бы к Францу или Антонио? Мы ведь не чужие друг другу люди. Людвиг двигался тихо, практически бесшумно, но каждое его движение приводило в движение прохладный воздух, от чего потревоженные потоки искрились крохотными снежинками. Не нужно было быть гением, чтобы понять, что Брагинский зол. И хотя его лицо, освещённое лунными бликами, сохраняло маску умиротворённости, сам воздух вокруг него был пропитан ледяной яростью, что в любое мгновение могла обрушиться на случайного доброжелателя. - Хм… - Иван, – голос немца не дрогнул, даже когда ледяной мороз душной июльской ночь сковал его горло, пронзая сами глубины естества и касаясь души. - Не нужно. Брагинский прикрыл губы тыльной стороной правой ладони, когда сильные руки ФРГ коснулись его плеч и, соскользнув на грудь, сцепились в замок где-то в районе сердца. - Почему ты держишь всю боль в себе? – шептал немец, уткнувшись носом в изуродованную шрамами шею России. – Вань. Зачем так себя мучить? – Прародитель рода Бахов присел на подлокотник кресла, притягивая к себе северянина. – Этот мальчишка… - Я не хочу говорить об этом. - Вань. Сильные пальцы Российской Федерации сжались на левом предплечье Германии, но вопреки ожиданиям Людвига, Брагинский не снял с себя его руку, а наоборот, ласково коснулся губами его виска. - Я не хотел беспокоить вас по пустякам, – и хотя немец не видел его лица, он почувствовал, как Иван улыбается. – Америка полный идиот, если думает, что это заставит меня выйти из себя. Холод исчез из комнаты и сменился липкой духотой июльской ночи настолько резко, будто кто-то щёлкнул выключателем. - Его отказ размещать своё ПРО на Габалинской РЛС - это очередная попытка втянуть меня в конфликт… Наивно. Не успел Германия удивиться столь резкой перемене настроения северянина, как твёрдая рука обхватила его за талию и буквально повалила в кресло. Немец оказался в полу-лежачем состояние, со свешанными с подлокотника ногами, на коленях у лучезарно-улыбающегося Ивана. - Так ты знал, что он так поступит?! – нахмурился ФРГ и попытался ударить русского первой попавшейся под руку тяжёлой вещью. - Да, – усмехнулся северянин, ловко перехватив запястье немца и вырвав у того из пальцев сборник произведений Достоевского, – и уже предпринял необходимые меры. В отблесках луны пепельные волосы Брагинского казались россыпью бриллиантов, а его фиалковые глаза, так же как и голубые глаза Людвига приобретали блеск драгоценных камней. Лёд и Пламень. Строгие правила против необъяснимой и где-то даже немного безумной логики, что зачастую называли смекалкой. После войны, когда пелена сражений сошла с глаз, именно широта и открытость русской души привлекла его. И каждый раз глядя в эти фиалковые глаза, он вспоминал строки: «Россия — Сфинкс. Ликуя и скорбя, И обливаясь черной кровью, Она глядит, глядит, глядит в тебя И с ненавистью, и с любовью!... Да, так любить, как любит наша кровь, Никто из вас давно не любит! Забыли вы, что в мире есть любовь, Которая и жжет, и губит!» - Ты гад, Брагинский, – улыбаясь, наигранно прошипел Германия. – Отпусти мою руку. Попытка выдернуть запястье из стальной хватки привела только к тому, что сильные пальцы сжались только крепче. - Я не слышал "пожалуйста". Иван было наклонился к лицу Людвига, как в гостиной резко зажёгся свет, и характерный кашель заставил Россию резко выпрямиться в спине. - Простите, что прерываю шеф, но это срочно. Александра, облачённая в чёрную обтягивающую водолазку и строгие чёрные джинсы, махнула внушительно-толстым файлом с печатью. Она сорвала сургучную печать и аккуратно выложила документы на стол, предварительно отодвинув так и не откупоренную бутылку водки. Раскрасневшийся Людвиг про себя поблагодарил Александру за то, что она не стала как-либо комментировать «застуканную» несколько секунд назад картину. Он был прекрасно осведомлён о том, что эта черноволосая бестия знает об их отношениях. И каждый раз благодарил её за то, что она не вмешивается в них, в отличие от его Данте. - Что это? Подобно переменчивому ветру, мгновение назад весёлый и игривый Брагинский теперь являл собой образец сдержанности и сосредоточенности. - Это… – ФСБ кинула короткий взгляд в сторону Людвига, но всё же продолжила. – Ответ нашего друга, – и ещё один короткий взгляд в сторону немца - Александра, – тихо, но в тоже время властно произнёс Иван, буравя свою спецслужбу непроницаемым взглядом, – ему можно доверять. Ясно? - Да, шеф, – коротко кивнув, Александра вновь вернула своё внимание Родине. – Получив этот пакет, я тотчас же связалась с Кубой. И он сказал: цитирую «Я помню те славные деньки, когда этот проклятый очкарик трясся, когда атомные малышки товарища Брагинского поселились на моих берегах. И для меня будет честью ещё раз поработать на вас». Людвиг замер, и даже не потому, что рука России теперь обвивала его бедро, а потому, что ФСБ упомянула Карибский кризис. Да, расположение ядерных ракет на Кубе было ответом Советов на размещение американских ракет в Турции, но какое теперь это имеет отношение к современной проблеме размещения американского ПРО в Европе? Ответ пришел к немцу быстрее, чем он ожидал. - В двух словах, – девушка ухмыльнулась, от чего шрам у неё на щеке легонько дёрнулся, – как только этот не в меру жрущий мальчишка активирует свою игрушку где-нибудь неподалёку, Куба позволит нам использовать РЛС Лурдес. - Брагинский, да ты дьявол! – не выдержал Людвиг, одарив северного гиганта хитрой улыбкой - А ты сомневался?