Про снега, льды и вселенскую печаль

     – Давенпорт! – в чёрных глазах сверкала северная сталь. – Найдите Сэц-Алана!      Чарльз вскочил и тут же застыл в нерешительности. Вокруг всё смешалось, в голову решительно ничего не лезло, а у Лионеля было сосредоточенно-злое лицо, перевязь будто напиталась пролитой им кровью, сабля в левой руке казалась отблеском молнии. Растрёпанные волосы были туго подвязаны алой лентой, но всё равно лезли в глаза, налипали на высокий лоб. Чарльз сглотнул подступивший к горлу комок. На поле боя Лионель был восхитителен и страшен.      Маршал истолковал смятение офицера по-своему, немного подал Грато вперед, обскакал вокруг мёртвые черно-белые тела, разложенные будто в шахматном порядке, и поймал за поводья смятенную кобылу. Он недаром был из Эпинэ – или просто лошадь тоже что-то чувствовала, что-то сверхъестественное, лучащееся из маршала – но гнедая присмирела настолько, чтобы Савиньяк смог подвести её к Чарльзу. Чарльз в нерешительности перехватил поводья чужой лошади, глядящей на него с таким доверием, будто он мог вытащить её из этого безумия. Как будто он сам знал, где выход!      – Давенпорт, – резко повторил маршал, – если с ним что-то случится – я с вас три шкуры сдеру!      Чарльз вскакивал на новоприобретенную гнедую, вцепившись взглядом в исчезающую в пёстром водовороте черно-белую спину. Сдвинуться с места, пока видишь его, не получается, не выполнить приказ – невозможно. Но Чарльз бы и сам с себя содрал три шкуры, если бы с парнишкой что-то случилось.      Чарльз нежно потрепал кобылицу по лощёной шее, и она благодарно всхрапнула, поворачиваясь. Испуганная, послушная. А ведь раньше она носила кого-то из врагов, а теперь покорно лавирует между солдатами, живыми и мёртвыми, будто делит на двоих одну судьбу. Интересно, может быть, она тоже, как Чарльз, первый раз в таком бою? Безупречно вышколенная, нервная, неопытная. Если со своим караковым Чарльз мог при случае бросить поводья и отдать себя ему в полное распоряжение, то эта девочка нуждалась в приказах. И почему-то где-то в груди заколотилось чувство ответственности, как за прижавшую уши кобылицу, так и за русоволосого исполнительного паренька. Сколько у них лет разницы? Пять? Или четыре?      Копыта врезались в снег, но Чарльз понял, что Лионель дал ему невыполнимое задание лишь в тот момент, когда увидел взлохмаченную русую макушку. Не зная, куда маршал отправил своего порученца – да даже если зная! – найти его в этой куче мале было невозможно. Вновь закипала злость, то ли на Савиньяка, то ли на самого себя.      – Сэц-Алан!      Испуганный взгляд, суетливое движение, и адъютант маршала радостно и резво подскочил к нему на своей рыжей кобылке.      – Нужно уходить! – голос юноши дрожал. – Они окружили лагерь, а когда Хейл…      Чарльз уже и сам всё видел. Дриксов было больше, нестерпимо больше, и они очухались от первого потрясения. Он не замечал этого раньше, но талигойские войска отступали, отступали, когда капитан, наоборот, летел в самую гущу.      – Что ты здесь делал? – незаметно для самого себя переходя с Люсьеном на «ты», Давенпорт махнул рукой следовать за ним. Рыжая и гнедая неторопливой рысью скакали по холму, пытаясь не привлекать внимания, и отходили от основной баталии.      – Маршал Ли послал к Хейлу с докладом и приказом выдвигаться сразу, как только мы достигли плато, – выпалил Сэц-Алан, сжимая поводья. – Полковник Хейл сказал мне возвращаться, а сам свернул с войсками к востоку. Сказал, что приказ маршала Ли.      Он всегда, всегда зовет его «маршалом Ли». Этого мерзавца.      – Он тебя умирать послал?!      – Нет, – уверенно покачал головой Люсьен. – Маршал Ли знает, что делает. Он ведь послал вас найти меня?      Чарльз хмуро кивнул, оглядываясь. Дальше склон и почти обрыв, сзади дриксенские войска, справа заледеневшая река. А мальчишка, этот идиот, этот наивный доверчивый идиот, всё еще зовет его на «вы».      – Значит, всё в порядке.      – Ни кошки не в порядке, – отрезал Чарльз, еле удержавшись, чтобы не заорать. – Я не знаю, куда он отошел! Я вообще не в курсе. Ты понимаешь? Понимаешь?!      Лицо Сэц-Алана окаменело, на мгновение на нем отразился страх и неверие. Не надо было так резко, не надо было… с другой стороны, жалость на войне ни к чему.      – Он не мог нас оставить просто так, – дрогнувшим голосом проговорил Люсьен. – Просто не мог.      Капитан не ответил. Дриксенский отряд заметил их, двух всадников в талигойской форме – легкая добыча! Савиньяк что, решил их в плен сдать?! Не дождешься.      Чарльз скрипнул зубами. Так просто не избавишься. Вернусь сам и верну мальчишку. Посмотрим, как тогда запоешь.      – Слезай с лошади!      – Что?!      – Живо!      Подбежать к обрыву, таща порученца чуть ли не за шиворот. Крутой склон, спускаться по нему будет, скорее всего, очень печально. А сзади уже гремят выстрелы. Пока только предупредительные, но дриксы скоро будут здесь.      – Что мы будем делать? – шепотом спросил Сэц-Алан, дрожа под рукой. Ничего. Что-нибудь придумается. Что-нибудь обязательно…      И в это мгновение Чарльз ощутил резкий толчок в спину, будто к нему подошла лошадь и лягнула изо всех сил, сталкивая вниз по склону. Рядом вскрикнул Люсьен, кажется, его тоже настигла эта судьба, в первый миг Чарльзу показалось, что это была шальная пуля, и что это конец.      Почему-то время замедлилось. Повернуть голову, можно было повернуть голову, ощутить, как зависаешь в воздухе, посмотреть наверх, где белый снег сливался с сизыми небесами, как солнце стирало границы. И в золотистом ореоле сверкали огромные серые глаза неулыбчивого существа. Темные волосы литтен разметались из-за ветра и почти закрывали закрученные бараньи рога. Длинные, почти собачьи уши стояли торчком там, где они должны были находиться у обычных людей. Она была похожа на человека и не похожа одновременно. Кажется, Чарльз первый раз видел её так близко, но он летел, летел и падал вниз, где снег, где смерть.      Но смерть почему-то не пришла. Пришел холод и щекотка от забившегося под воротник пушистого снега. Чарльз огляделся и увидел вырывающегося из сугроба Сэц-Алана, взъерошенного и мокрого.      – Держи, – недолго думая, Давенпорт протянул ему фляжку. Юноша благодарно кивнул, отпил, помотал головой и пару раз выдохнул через рот. Чарльз хмыкнул и сам приложился к перцовой настойке. Падать было высоко, очень высоко, но, видно, в планы литтен не входила их смерть. Чарльз был почти уверен, что в этом её заслуга и вина, Люсьен предпочитал не думать.      Давенпорта как дёрнуло повернуться. Дриксенцы были и здесь, но явно разведчики, нет, один человек. Всего один! Зато в глазах вполне понятное намерение, а рука поднимает пистолет. Значит, где-то рядом их лагерь, совсем рядом, если он выстрелит…      На раздумья времени не было, равно как не было времени вновь разозлиться на Лионеля за вовремя преподанную науку. Мигом скрученный липкий снежок полетел четко в цель, дезориентируя противника одновременно холодом и внезапностью. Чарльз сорвался пружиной, в два прыжка настиг человека в черной форме и изо всех сил ударил его по руке. Пистолет отлетел, Люсьен тут же бросился вслед за оружием. Дрикс был сильнее, следующим же ударом под дых капитана согнуло пополам, а противник тянул из ножен шпагу. Дыхание было нещадно сбито, перед глазами плыло, а голова еще кружилась от падения. Нет! Только не так!      Сэц-Алан испуганно вскрикнул, когда снег окрасился красным, а дриксенского офицера откинуло на одиноко стоящее дерево, кажется, одним взглядом темных давенпортовых глаз. Чарльз обомлел. Он видел больше. До отвращения больше. Мощные рога прошлись дриксу по лицу, ломая нос и челюсть, острые копыта врезались в живот и ноги, разрывая одежду и дробя кости. Из горла вырывался исступленный хрип, на снег хлынула почти бордовая кровь, а литтен продолжала и продолжала топтать, сминать, мять, бить. Убивать. Молча. Без единого слова. Под взглядом Давенпорта расползалось бордовое пятно, отливающее серебром на снегу, ствол дерева покрылся ошмётками кожи и одежды.      Чарльз оторвал взгляд от неприятной сцены и увидел, как Люсьен пятится от него, пятится, наставив на капитана пистолет.      – Это… это ты… сделал?      Самое время перейти на «ты», да?      – Нет, – голос у Давенпорта хрипел. – Это долго объяснять. Просто поверь мне, ладно?      Несколько раз судорожно вздохнув, Сэц-Алан медленно опустил руки и старался даже случайно не кинуть взгляд на дерево с размазанной кашей из костей и плоти рядом. Чарльз посмотрел на литтен. Женщина с козлиными копытами шла к нему медленно, утопая в снегу и оставляя на нем глубокие кровавые следы.      Люсьен смотрел испуганно, но не мог отвести взгляда от снега. Чарльз смотрел прямо и без страха, зная, что литтен ничего ему не сделает, но где-то под ложечкой свербело. И сердце колотилось как бешеное. Литтен встала в нескольких шагах от него, кажется, протяни руку – и коснешься темных волос. Закрученных рогов, длинной шеи, острых черт. Серые глаза смотрели прямо на Чарльза, но в них не отражалось ничего. Только зов. Она протянула ему руку.      Первым порывом было схватиться за хрупкую ладошку и пойти за ней, послав к кошкам всё на свете. Она бы вывела его, обязательно вывела, указала бы путь, Сэц-Алану можно было сказать подождать здесь и пообещать вернуться… только это образумило Чарльза, и он отступил на шаг назад, покачав головой.      У него был приказ найти и доставить адъютанта маршала в целости и сохранности, он приносил присягу, он не мог просто так её нарушить. Это сродни клятве. Древней клятве на крови. Литтен еще потопталась на снегу, очищая копыта, а потом одновременно опустила взгляд и руку. Кажется, поняла. Она всё поняла. Опустившись на пушистые колени, она начертила на снегу какие-то знаки, линии, пути… Чарльз не знал, откуда он это знает, но он знал! Понимал всё, что она изображала, ум отказывался воспринимать рисунки, но сердце звало, стучало, лихорадочно стучало от осознания почти всесилия.      – Спасибо, – громко произнес Чарльз, всё-таки не удержавшись и протянув руку к рогам. Пальцы встретили гладкую кость, ничем не отличающуюся по ощущениям от рогов обычного барана. Совершенно ничем. Литтен смерила его суровым взглядом огромных серых глаз и отошла. Кажется, это существо не умело улыбаться.      Чарльзу в плечо доверчиво ткнулась гнедая кобылка, всё-таки нашедшая его в суматохе. Рыжая стояла поодаль и отбивала копытом по снегу.      Сначала Давенпорту показалось, что Лионель сам вышел к ним навстречу, но это было безумно, это было невозможно, это было немыслимо. Светловолосый паренек дружелюбно помахал им с гнедого коня.      – Капитан Давенпорт, теньент Сэц-Алан, – кажется, спросил, но слишком уж уверенный голос. И слишком знакомые черные глаза. – Арно, теньент Сэ, меня выслали проводить вас до крепости, в которой сейчас стоят генерал Ариго и генерал Райнштайнер. Маршал Савиньяк тоже здесь.      Это было похоже на спасение. Давенпорт благодарно кивнул, с почти восторгом отмечая, что младший Савиньяк соблюдает субординацию даже говоря о брате.      Но это было похоже на спасение, и Чарльз с радостью пожал руку черноглазого юноши. И неважно, что улыбка у него была совершенно лионелевская.