Про снега, льды и вселенскую печаль

В шапке действует рубрика "Упоротые арты от Заблески"

     Валентин уехал утром. Чарльз вышел его проводить, но не дождался от полковника ни слова, Придд перемолвился парой фраз с генералом Ариго, получил пару необидных напутственных тычков от Арно и кивнул на прощание. Он был из тех, кто шёл вперед, не оглядываясь на то, что было и прошло, но помня. Помня каждое мгновение своей жизни, проживая её целиком, не упуская ни единой возможности. Валентин был принципиален, твёрд и решителен, но ему было всего лишь двадцать лет. Даже не верилось, что он одногодка Сэ и младше Сэц-Алана. И Давенпорт искренне желал, чтобы путь юного полковника хранили все шестнадцать закатных кошек, потому что самому ему не хватало, видно, запала, чтобы жить так, как это делал Валентин. Из тлеющих углей пропащей душонки виконта Давена мог раздуть хоть какое приличное пламя только, может, один граф Савиньяк, но и маршал не обещал быть рядом вечно. Точнее, маршал не обещал, что вечно будет держать при себе Чарльза. Он показал это вполне ясно.      Но пока можно жить, щуриться на солнце и провожать доверительным взглядом мерно качающуюся в седле лиловую спину, будто доверяя какую-то страшную тайну, будто отказываясь от предначертанной ему судьбы и выбирая другую, не хуже и не лучше, просто другую. Со своими падениями и взлётами, со своими разноцветными полосами. Ведь Чарльз уже давным-давно понял, что жизнь целиком состоит из разноцветных полос, где-то тона отливают пепельным серебром, где-то – сапфировой синевой, а где-то – агатовым огнём, который стоит того, чтобы в него шагнуть и падать со своих небес яркой звездой. Падать, но так и не упасть.      – Задумались о чем-то? – Ариго хлопнул его по плечу.      – Да так, – помотал головой Чарльз, выныривая из омута собственных мыслей. – Я подумал, что, наверное, стоило передать вместе с полковником Приддом письмо отцу, он там ближе…      – Энтони писал что-нибудь интересное? – просиял Жермон. Чарльз поднял голову к потолку, вспоминая последнее отцовское письмо, достигшее его ещё до начала марша на Кадану. То есть, безумно давно. Ариго сделал приглашающий жест в кабинет – видно, было о чем поговорить, кроме праздных армейских толков.      – Я давно не получал писем от отца, – ответил Чарльз, вставая напротив генеральского стола. Жермон рассеянно и явно разочарованно кивнул, нашел какую-то бумагу, наскоро перечитал и потряс перед собой.      – Маршал Савиньяк поступил крайне опрометчиво, решив остановиться в крепости. Я, конечно, старый дурак и ни кошки не смыслю в новых методах ведения войны по этим вашим павсаниям, но стягивать все талигойские силы в одну точку – это что-то с чем-то.      Чарльз непонимающе моргнул и, осторожно подбирая слова, ответил:      – Командование никогда не ставило под сомнение способности марш…      – И я не ставлю! – перебил Ариго. – Но Лионель мне перешугал половину офицеров, бергеры от него шарахаются, как от Леворукого, а сам он должен сейчас играть с Бруно в догонялки под кряканье уточек. Понимаешь?      Чарльз понимал. Они должны были сейчас быть уже у переправы и топить гусей в их же водах. Почему они до сих пор сидели в крепости – было непонятно и Давенпорту в том числе, но он предпочитал с какого-то момента воистину не ставить под сомнение ничего, что творит командование. Особенно командование в лице Савиньяка.      – Ещё и эта депеша, – буркнул Ариго и помотал головой. – Я, конечно, про Лионеля ничего не знаю и не видел, но через три дня сюда приезжает Варзов, и если он найдет Савиньяка здесь, а не…      – Понял, – серьезно кивнул Чарльз, до которого, наконец, дошло, что от него хотели, и собрался на выход.      – Чарльз!      – Генерал Ариго?      Жермон неожиданно тепло улыбнулся.      – Ваш отец может гордиться вами.      Наверное, да. Чарльз на мгновение прикрыл глаза, чтобы убедиться, что образ родного дома всё ещё появляется перед внутренним взором. Давенпорт был небольшим, но аккуратным замком, там почти не было возможностей, поэтому он уехал… уехал, но надеялся, что сможет вернуться и посмотреть на него новым взглядом. Как просто на место, куда ему можно будет вернуться, всё-таки Надор, несмотря на все творящиеся ужасы, был его родиной.      Был. Когда-то. Теперь домом для Чарльза стала ненавистная ставка маршала Савиньяка. И кажется, он не представлял, что будет делать, когда война закончится. Зато рядом с Лионелем он сможет оправдать ожидания Ариго, и отец будет им гордиться. Хотя бы ради этого стоило остаться, стоило жить.      Давенпорт постучался, честно прождал пять секунд и решил войти. Лионель никуда не делся – он сидел за столом на всегдашнем стуле, но что-то всё-таки неуловимо поменялось.      – Давенпорт, – по-кошачьи прищурился маршал, – проходите. Я уверен, у вас нечто чрезвычайно срочное, которое не терпит отлагательств, но засуньте его себе в за… шиворот и заходите. И дверь.      Чарльз опешил, но дверь послушно за собой закрыл. Савиньяк криво улыбался в прострацию, то и дело сползая вниз со стула, но когда начинал падать, тут же упирался ладонями в стол и садился обратно.      – Господин маршал? – рискнул спросить Чарльз, подходя на шаг ближе, но Лионель его ответом не удостоил, только небрежно указал на кресло рядом. Капитан сел. Маршал мог кричать, отчитывать, холодно отшивать, но чтобы так себя вести – на памяти Давенпорта это было впервые. У Чарльза закралось подозрение, что маршал банально напился… но он мог бы посчитать это за собственную догадку, если бы мысль запоздало не посетила его в тот момент, когда он услышал звук наливаемого в выуженные из глубин стола бокалы вина.      – Возьмите, Давенпорт. – Чарльз подчинился, едва заметно скривившись. Впрочем, вино было наверняка отменным, а повод имелся, но пить в компании с маршалом Севера капитану претило и было странно. Даже немного неловко.      – Что-то случилось, маршал Савиньяк?      – О да, – Лионель залпом запрокинул в себя «Слезу», – однако вам следует радоваться. Как и всем остальным моим людям. Сегодня от регента пришла депеша, назначающая меня Первым маршалом. Налейте себе ещё, Давенпорт! Выпьем с вами за надежду талигойской армии. Не чокаясь.      «Налить себе» Чарльзу было не суждено, потому что бутылку сразу же оккупировал Лионель, он и плеснул вино в ещё не опустевший бокал. Не чокаясь пьют за что-то, что умерло, и если Савиньяка назначили Первым маршалом… Алва!      – Рокэ Алва…      – Предположительно, мёртв, – отрезал Лионель, запрокинул голову и уставился в потолок. – И с ним – надежда талигойской армии.      Чарльз опустил голову и сжал в пальцах тонкую ножку. Алва казался чем-то незыблемым, тем, кто будет вечно возвышаться над всеми, выигрывать войны во имя Талига и раз за разом доказывать, что при должной сноровке возможно сделать даже невозможное. «Слеза» густо сверкала в янтарных отблесках огня от свечей, на вкус отдавала мёдом. А Чарльз раньше этого не замечал.      – Как он погиб?      – Не имею ни малейшего понятия! – в сердцах громко заявил Лионель, отбросил пустую бутылку, поднялся и выудил из шкафа новую. – Мне не рассказали ничего.      Краем глаза Чарльз успел заметить, что шкаф был практически заполнен. И откуда он взял столько вина? И сколько ещё собирается выпить?      – Вам не стоит напиваться, – помучившись с формулировками, сквозь зубы проговорил Чарльз, наблюдая, как маршал безапелляционно наполняет его бокал, бесцветно глядя сверху вниз. От Лионеля несло вином, будто он за те несколько часов, которые Чарльз его не видел, успел выпить не меньше целой тумбочки. Или, как вариант, пролить на себя и успеть высохнуть.      – Вам тоже, – ответил маршал и сел на стол, неловко нашаривая бокал позади себя. – Жизнь – странная штука, да? То она есть, то её нет. В последний раз я видел Росио, когда он выпивал со своим оруженосцем. Тогда юный Окделл был наивной хрюшкой, примерно как и вы, видящий везде знаки и символы, но, тем не менее, из тех праздных столичных гуляк. Эмиль знал его лучше, они вместе прошли Варасту.      – С чего вдруг вы решили заговорить со мной об Окделле? – хмуро отозвался Чарльз. – Он предатель.      – Теперь да, – вздохнул Лионель. – Удивительно, как из маленькой неприятности вырастает большая проблема.      – Он мёртв.      – И Росио тоже. Пройдя через предательства и плен, зарубив парочку ублюдков, выиграв безнадежные войны… так глупо.      Лионель помолчал, через зубы процедив «Слезу» и выпив вино медленно, но почти что залпом.      – Выпейте со мной, Давенпорт, – приказал маршал, заметив, что к бокалу Чарльз даже не притронулся. – У вас есть повод. Вашего маршала назначили Первым.      – Вы бы предпочли быть вторым.      – Мои предпочтения, Давенпорт, на этой войне в расчёт не берутся. Вообще, знаете, – Лионель подтянул к груди одну ногу, – наши желания очень редко вообще имеют хоть какой-то смысл. Вы можете трепыхаться сколько угодно в нашем болоте реальности, но течение неумолимо.      – И кто из поэтов это сказал?      – Не помню, – признался Ли. – Я, может быть, сам это придумал, хотя и чужд подобным иносказаниям. Вы не пьёте.      – Не считаю нужным, – процедил Чарльз и приготовился стойко держать оборону. Даже шерсть на загривке, кажется, встала дыбом. Маршал невесело усмехнулся, но заставлять или спорить не стал. Когда молчание начало затягиваться, злость немного поутихла и стала даже казаться излишней и глупой. Чарльз сжал губы и через силу сделал глоток, хотя голова уже начинала немного кружиться, он никогда не умел пить, поэтому предпочитал и не садиться. За повод, озвученный Лионелем, грех не выпить, но ещё большим грехом стало бы выпить больше, чем надо. По мысленным подсчётам капитана полбокала он выцедил за назначение и ещё один – помянуть герцога Алва.      Савиньяк смотрел перед собой невидящим взором, а глаза его затянуло мутной поволокой. Чарльз приложил краешек хрусталя к губам, вдыхая медовый запах «Слезы», и не чувствовал ничего. Это было неправильно, но он, кажется, просто не верил, что Алвы больше нет. Знал, но не верил. Сердце упрямо билось ровно, в горле не собирался комок, а разум был кристально чист. Капитан принял факт с положенной скорбью, но ему было всё равно. Маршалу Ли было труднее.      Намного труднее терять друзей.      – Так. Всё. Идемте, Давенпорт.      – Что? Куда?      – Вы же пришли мне сообщить просьбу Ариго, чтоб я катился к кошкам из крепости? – Лионель бодро спрыгнул со стола, размял шею, хрустнул лопатками и подплыл к двери. – Вот мы и уходим. Сейчас. У вас есть беспрецедентная возможность пойти и разбудить Сэц-Алана. Выполняйте.