Я осмысливал услышанное, медленно истребляя отбивную, изредка прерываясь на чай, по правде сказать, мерзкий на вкус, как впрочем и мясо. Может быть, еда стала такой после такой нежеланной информации, полученной от жреца? Не хотелось верить, да и не верилось, что мир вокруг – обманка, кукольный домик в руках безумца.
– А как же они все… эти люди, они же..? – я хотел сказать, что ощущаю их как живых, чувствующих сущностей, но Уруха был неумолим.
– Тени, не более, – обильно намазав хлеб джемом он, кажется, не понимал моего ступора. – Конечно, если их убить будет кровь, разбирательства с другими тенями, но всё равно всё это всего лишь декорации, разыгранный для нас спектакль.
– Но зачем?
– Спросишь у него, если сможешь. Хотя будь рад, если не приглянешься ему и не задашь этот вопрос лично, – я заметил, что эльф не называет нашего пленителя по имени, а ещё, всё больше и больше злился его спокойствию. Нас держат в клетке, а он сидит и преспокойно попивает чай! Хотелось ударить его, в надежде, что это собьёт наигранное спокойствие и вернёт жрецу здравый смысл.
Во избежание рукоприкладства и кровопролития, я вылетел из–за стола в зал. Сердце бешено колотится, взгляд падает на отдраенное до блеска окно, недолго думая разбегаюсь и прыгаю в него, закрывая лицо руками, защищаясь от возможных порезов. Звон стекла. Свободное падение проясняет мысли, делаю глубокий вдох и расправляю крылья, будучи уже на уровне третьего этажа. Воздух, жадной лаской обволакивает меня, неприятно оттягивает крылья назад, но я успеваю выровняться и набрать высоту. Лечу всё быстрее и быстрее, лавируя меж высоких зданий и проводов. Голова кружится от переизбытка кислорода и приходится взять себя в руки, успокоить дыхание и снизить скорость. Мысли не желают приходить в порядок, хаотично проносясь в голове, становясь всё безумней, то вдруг срываются на странное безразличие и тишину, в которой мне на мгновение удается различить стук собственного сердца, прежде чем быть вновь поглощенным давящими размышлениями.
Хочется верить, что это просто сон, что сейчас я проснусь от холода, в своей любимой алой пустыне и всё исчезнет. Но исчезают только кварталы домов и цветастые магазины, их сменяют парки, переходящие в леса, изредка взгляд наталкивается на одиноко стоящие коттеджи и заброшенные постройки, а впереди зеленеют цветочные поляны и небесная гладь стелется, синим покрывалом. Если теперь, во время полёта, перевернуться, то кажется, что внизу раскинулась холодная водяная пелена, а небо цвета изумруда пестрит цветными звёздами. Падаю в это небо, замедляя падение редкими ленивыми взмахами, в самый последний момент, и всё равно больно ударяюсь спиной. Но это боль приятна для меня, потому что она точно настоящая, я её чувствую – это необходимо. Даже демону, нужно иметь что–то реальное в мире, где действительность так шатка.
Аромат диких трав щекочет в носу, а в мозг стучатся упрямые мысли: "Как? Как?! Это может быть нереальным?"
Эта трава, это небо, этот воздух…
Нет, у нас конечно есть мастера иллюзий, которые могут сделать много чего и разных размеров, хоть мелкого насекомого, хоть самого большого из сородичей, но целый город, со всеми запахами и вкусами, с характерами у иллюзорных тел?!
Хотя вопрос с характерами ещё не доказан – возможно у кукол выучены только основные реакции и инстинкты. Пойти попытать первую попавшуюся? Пока более правдоподобной казалась мысль, что Уми со своими прислужниками, попросту телепортировал нас в какой–то мир, и люди вокруг, достаточно живые, чтобы зваться людьми, а не тенями. Тем более если это реальный мир, то меня скоро найдут друзья, или же я сам смогу открыть портал домой. Надо будет выяснить наличие тут связей с другими мирами.
Последняя мысль мне понравилась, она немного успокаивала – я не привык быть слабее кого–то, а тут оставался шанс, что это не так. Но почему то, где–то там, на уровне подсознания, я верил этому чёртову эльфу! А ещё хотелось вернутся к нему… Нет, меня не страшила мысль остаться одному в незнакомом мире – я и раньше привык быть один, но сейчас мне очень хотелось вернуться.
Закрыл глаза, подавляя глупое желание. Он наверно будет злиться, за мою вспышку гнева, он ведь не виноват, что я оторван от своего мира и нахожусь тут. Чувствую, как приятные отголоски магии всё ещё разливаются по голове – эльф не просто залечил рану, а ещё и убрал шрам и вернул волосы на место, которые видимо, так и остались где–то на злосчастном дереве.
Наверно я придремал, потому что в очередной раз, открыв глаза и встав, заметил, что вокруг значительно стемнело. Опять пришла мысль об Урухе, стало интересно, чем он занят сейчас, где находится... Пришла в голову больная мысль извинится за разбитое окно, за мой побег… Наверно, травма головы оказалась тяжёлой и мой пошатнувшийся разум даже эльфийская магия спасти не могла.
Нет, конечно, я ему ничем не обязан, как и он мне, но ноги сами несли меня в обратном направлении. Небольшая пробежка, разогреваю затёкшие мышцы, отталкиваюсь обеими ногами и властно захватываю воздух крыльями, взмывая всё выше. Лечу над городом, на этот раз более низко, чтобы можно было рассмотреть побольше мелочей. Вот мамочка забирает ревущего ребёнка из песочницы. А вот молодая пара целуется прямо на глазах у прохожих, которым, кстати, всё равно. Старик на лавочке крошит птицам хлеб. Всё так обычно и правильно, что не получается верить в нереальность этого мира. Никак.
Когда вокруг появляются знакомые многоэтажки, начинаю нервничать, подозревая, что не смогу найти нужное окно, но разбитое наполовину стекло бросается в глаза – вздох облегчения. Влетая, задеваю крыльями остатки стекла в раме и они, со звоном разлетаются по полу. Уруха прерывает игру на гитаре, недолго смотрит на меня, без вопросов и укора, всё с тем же бесящим спокойствием.
– Можешь принять душ, – говорит он и продолжает играть какой–то грустный неизвестный мне мотив. Не отрываясь от игры, он неожиданно добавляет. – И вообще, будь как дома… Только не принимай это за насмешку, хорошо? Я и правда рад, что ты… рядом.
Зачем–то киваю, то ли в знак согласия, то ли благодарности – неважно – он не видит меня. Всё внимание златовласого сейчас на гитаре, по крайней мере, так мне кажется. Путь к ванной не занимает много времени, но весь этот отрезок, длиною в десяток шагов, песня струн касается меня так… на удивление глубоко. Мелодия не даёт погрузиться мне в свои мысли, становясь чем–то вроде паутины, удерживающей меня в этом мире до конца. Хлопок двери. Я всё равно слышу каждую ноту, они продолжают звучать во мне.
Душ и правда оказался хорошей идеей, прохладные струи бьют по лицу и приятно холодят спину, стекая вниз. И кажется, что всё не так уж плохо, что в любой клетке есть выход, что когда в западне ты не одинок, можно ненадолго забыть про тяжесть нависающих над тобой прутьев, тем более, когда кампанию составляет весьма симпатичный эльф, пусть немного и высокомерный. Будет ли он таким высокомерным, когда я…
– Чёрт! – пряча лицо, от мягкой ласки воды склоняю голову вниз, скользя взглядом по девственно–белой плитке стены и переходя на себя. Стыдно было признать очевидное, но я не на шутку возбудился. А всё из–за чего? Из–за мыслей, забредших на златовласого жреца, сидящего сейчас где–то в зале с гитарой. Видеть сквозь стены здесь не получалось, но я буквально ощущал плавные изгибы его спины под лёгкой рубашкой, гладкость кожи, тепло худощавого тела…
– Чёрт, чёрт, чёрт! – включаю холодную воду на максимум, весь дрожу, клацаю клыками, но возбуждение не проходит. Минуту, две… Время тянется, обиженно замедляясь в своей бесполезности. Мёрзнуть больше невыносимо, с трудом выбираюсь из ванной и обтираюсь первым попавшимся полотенцем, стараясь не прикасаться к возбуждённой плоти. Холодно. На вешалке как нельзя вовремя замечаю длинный махровый халат, как не сложно догадаться, принадлежит он Урухе, и длина подобрана под него, а оказавшись на мне, часть найденного одеяния мантией тащится позади. Но это лучше чем ничего, гораздо лучше. А ещё, хвала богам, способность уменьшать крылья тут работала. Теперь они лишь немного выпирали за плечами, что не мешали ношению одежды. Почти. Ведь гораздо больше мешало другое… Конечно, лучшим бы выходом была бы разрядка, быстрая долгожданная, но когда ты демон и острые когти норовят порезать на мелкие клочки всё, что попадается под руку… как–то не вариант. Морщусь. Неприятно. Нужно просто переждать, расслабиться, не думать.
Выхожу из ванной и застаю эльфа за сбором осколков, он стоит на коленях и аккуратно поднимает их, разглядывая каждый осколок по очереди, кладёт его в небольшую коробку и принимается за следующий. Я ошибся выбираясь из спасительной ванной, там было проще – моя фантазия и половины притягательности этого существа нарисовать не могла. А тут…
Иду тихо, практически крадусь, очень уж не хочется портить этой красивой картины. Ветер из разбитого окна играет тонкой тканью штор, они почти касаются бледного задумчивого лица, но не дотягиваясь опускаются вниз, чтобы с новым порывом повторить попытку. Золотистые пряди слегка подрагивают от ласкового дыхания нереальной природы, так хочется коснуться их…
Я совсем не заметил, как приблизился к Урухе, так близко… Знаю, знаю – надо успокоиться. Отойти. Но… к чёрту!
Опускаюсь на колени прямо за ним и обнимаю хрупкие плечи, так тепло и приятно чувствовать его рядом, что хочется мурлыкать подобно котёнку. Тереться о тёплые руки, прося ласки, но это лишь до того момента, пока невольно не касаюсь его поясницы возбуждением, отчётливо проступающим под халатом. Дыхание учащается, и я не могу сдержать обречённый рык, когда понимаю, что поддаюсь своей звериной сущности.
Жрец вздрагивает от моего легкого касания к заострённому ушку – не поверю, что он не слышал и не чувствовал меня всё это время, но, тем не менее, от неожиданности, в следующее своё неловкое движение, он умудряется порезаться осколком стекла. Подумать только – эльф и неловкость – не верю! С указательного пальца в ладонь бежит струйка крови. Красивое лицо с недоуменным взглядом поворачивается ко мне, не удерживаюсь от искушения, и пробую эти губы, легким, дразнящим и в тоже время осторожным поцелуем, касаюсь их и тут же отстраняюсь, продолжая чувствовать на своих губах их дурманящую сладость. Облизываю губы, стараясь собрать остатки этой сласти, не растерять ни капли, попусту. Хочется ещё, но боюсь потерять контроль над собой и поэтому, большой ценой, остаюсь сдержан. Конечно, моей силы достаточно будет, чтобы заставить его исполнить любую мою прихоть, но я не хочу заставлять. Хочу чтобы он сам желал меня, так, как сейчас я желаю его, полностью, без остатка.
– Рук–ки… – как–то совсем не своим голосом робко произносит эльф и его глаза становятся больше.
Беру его пораненную руку чуть ниже запястья и осторожно приближаю к себе, чувствую дрожь, бегущую по нежному телу волнами. Напуган? Смотрю в медовые глаза и не вижу страха, скорее любопытство и растерянность.
Не отрывая взгляда от притягательных глаз, кончиком языка собираю кровь с ладони, поднимаясь всё выше по пальцу, обхватываю самый кончик и нежно посасываю порез.
"Чёрт! Чёрт! Чёрт!"
Чем я думал, и думал ли, делая это?! Солоноватый привкус крови лишает разума, возбуждение зашкаливает, и биение сердца глухим стуком отдает прямо в голову, ударяя по вискам и ослепляя.
А жрец вдыхает воздух рваными глотками, слегка закусив нижнюю губу и смотрит на меня всё так же растерянно, боясь пошевелиться, но в какой–то момент мёд зрачков словно закипает, его затягивает белесой дымкой, и губы, вздрогнув в мимолётной улыбке, вовлекают меня в страстный глубокий поцелуй, горячий язык жадно блуждает у меня во рту, изучает, или же пытается отвоевать украденную мной кровь? Я не остаюсь в долгу и отвечаю столь же чувственными и глубокими ласками. Мои руки всё ещё нерешительно лежат на полу, боясь коснуться нежной эльфийской кожи – в порыве возбуждения острые когти оставляют на паркете глубокие царапины. Поцелуй слишком затягивается, мы задыхаемся, не в силах разорвать его, но Уруха сдаётся первым – отстраняется и с болезненным стоном вдыхает воздух, призывная улыбка на губах, глаза поблескивают нездоровым огнём.
– Руки? Что ты делаешь? – в голосе звучит наигранное смущение, это раздражает, забавит, заводит. Эльф вскакивает с пола быстрее, чем я успеваю схватить его руку, беззвучным бегом преодолевает половину комнаты, оказывается у двери, меж книжными шкафами, но тут уже я успеваю поймать "жертву", припечатывая его всем телом к двери, которую Уруха так и не успевает открыть. Наши сердца сливаются в едином стоне, мне сложно назвать то, что я слышу стуком. Мне сложно сдерживать безумие, а он даже не подозревает, от чего я его всеми силами пытаюсь спасти, и дразнит ещё сильнее.
Нахал выше меня и наслаждается тем, что я не могу дотянуться до желанных губ, в отместку за это, покрываю поцелуями шею, задерживаясь на пульсирующей жилке особо нежным и чувственным поцелуем, кончиком языка веду влажную линию по ключицам, вырывая несдержанный стон из приоткрытого рта. Ноги златовласого подкашиваются от удовольствия, вынуждая сползти его, по двери, немного вниз – маленькая победа, позволяющая мне вновь ощутить сладость губ, накрывая их развязным поцелуем, немного прикусывая нижнюю губу, в нетерпении.
– Руки… – на выдохе, эльф обвивает мою шею одной рукой и ощутимо впивается в волосы на затылке, судорожные вдохи заводят меня слишком, слишком…
Блуждаю руками под рубашкой и по обтянутым брюками бёдрам, осторожно – когти, чёртовы когти – наслаждаюсь дрожью послушного тела, но жрец прерывает игру, нащупав свободной рукой дверную ручку и поворачивая её, я еле удерживаюсь на ногах, когда дверь открывается. Чтобы сохранить равновесие приходится разжать объятия, пользуясь возможностью, эльф скользит вглубь комнаты, спальни – широкая кровать говорит об этом как нельзя громко. Сейчас мне всё равно, я поимею его на любой плоской поверхности, но эльф выбирает кровать – плавно пятясь к ней, не отводя взгляда от меня, расстегивая пуговицы на рубашке.
– Руки..? – с рубашкой покончено, Уруха останавливается в лёгком недоумении, призывно облизывая пересохшие губы. А я ловлю себя на том, что застыл на одном месте, залюбовавшись бледностью кожи и плавностью линий талии и плеч. Бархатный голос отрезвляет и пьянит одновременно, схожу с ума от него, от этого тела, от этого частого дыхания, похожего на дыхание загнанной в угол добычи. Одним хищным прыжком валю податливого эльфа на кровать и удивляюсь неожиданной не хилой попытке сопротивляться, но мне нравится эта игра, эта борьба продолжается не долго, но заводит меня до предела. Целую грудь, и в губы отдаются громкие удары сердца, дарю много кратких обжигающих поцелуев, пытаясь подстроиться под этот оглушительный стук, не удержавшись, прикусываю твердеющий сосок и рычу от удовольствия, слыша громкий возглас. Уруха выгибается всем телом ко мне навстречу и, скидывая с меня халат, оставляет саднящие следы ногтями на лопатках.
– Ах, ты! – шиплю от боли, когда капельки пота касаются свежих ран, перехватываю тонкие запястья одной рукой и прижимаю их к кровати, над златовласой головой, в тусклом свете ночника рыжеватый ореол разметавшихся по покрывалу волос, похож на нимб. И делает и без того милое личико ещё более похожим на ангельское, но вот пошлое выражение лица и огонь в глазах, совершенно не соответствуют наивному образу. Сводящий с ума контраст… свободной рукой снимаю мешающие мне брюки. Резкий треск ткани, и я уже невесомо поглаживаю возбуждённую плоть, под непрекращающиеся всхлипы и извивания "жертвы". Боюсь ранить нежную кожу когтями, поэтому делаю всё медленней, чем хочется и всё целую, целую, целую… Упиваясь сладостью кожи, слизываю капельки пота, рисуя языком замысловатые узоры на теле.
– Пожалуйста, возьми меня, Руки… – губы почти беззвучны, но я слышу желанные слова, читаю их в каждом стоне, в каждом рваном вдохе. Отпускаю одну руку эльфа из плена и беру его пальцы в рот, посасывая. Даже это, казалось бы невинное действо, заставляет эльфа прогнуться в мучительной судороге удовольствия и смотреть на меня с восхищением и недоумением одновременно.
– У меня слишком длинные когти, малыш. Боюсь, тебе придётся мне помочь, – последний раз оставляю на его пальцах горячую вязкую слюну и требовательно опускаю тонкую руку к бёдрам.
Эльф издаёт возмущенный стон, но поддаётся, ведь выбора нет. Хотя есть, конечно, но не думаю, что мысль о сексе без подготовки, ему понравится. Я немного отстраняюсь, желая насладиться этим чудесным зрелищем. Пока Уруха постепенно вводит пальцы в себя, я целую и ласкаю его длинные изящные ножки, положив их себе на плечи, но не отрываю взгляда от его действий. Мне кажется, или малыш смущается? Обман света, эта рыжая бестия, просто не знает значение слова "смущение", выгибается, постанывает, заставляя едва ли не пускать слюну от всего, что он творит. Наконец, введя третий палец и перестав морщиться от неприятных ощущений, Уруха тяжело дыша, смотрит на меня с мольбой в томных глазах и длинные ноги, немного придушивают мою шею, когда я медлю, провожая взглядом ускользающие прочь пальцы.
– Рук–ки… – одно только движение губ и я поддаюсь вперёд жадно, немного несдержанно, словно ждал этого целую вечность. Всхлип заставляет отогнать всепоглощающую страсть и двигаться аккуратнее, покрывая дрожащую от возбуждения кожу на груди любовника поцелуями. Я и не догадывался, что могу быть столь терпеливым, но покорно остаюсь осторожным до тех пор, пока прекрасное лицо полностью не покидают все отголоски боли, наконец, жрец благодарно улыбается мне, позволяя всё, что я захочу – он молчит, но мне достаточно взгляда и призывного толчка навстречу.
Ускоряю темп, буквально вдалбливаясь в желанное тело всё глубже, а златовласый извивается, словно в огне, и просит, умоляет не останавливаться, вновь впиваясь в мои плечи ногтями. Но я не чувствую боли, я чувствую только Уруху, горячего и слишком желанного. Мне кажется, что сколько бы раз он мне не отдался, будет мало. Я нахожусь на пределе, когда все миры напрочь стирают границы между собой и стираются сами. Распадаясь кусочками бесцветной мозаики, когда задыхаешься от нехватки стонов, от нехватки голоса и тела, хочется целовать, стирая губы в кровь, обнимать, до хруста рёбер, гладить каждую золотистую прядь, вбирая в себя её цвет, ласкать каждый миллиметр кожи, боясь пропустить хоть кроху, растворяться в чувствах теряя себя в них, полностью. Остановиться сейчас, значит умереть. Мгновенно.
Протяжный стон эльфа рушит остатки этого ничтожного мира, и я проваливаюсь в глубины удовольствия и беспамятства, безжизненным телом падая, то ли на Уруху, то ли на пустую кровать… Последняя отчётливая мысль говорит, что этот мир реален, иначе бы не было так хорошо.
***
Просыпаюсь, когда темнота за окнами уже становится непроглядной. Звёзд нет, как и луны. Тоскливая тёмная пелена, начинает казаться мне чёрным оком почти стёртого из памяти нового знакомого – нашего пленителя. Неужели он наблюдает за нами?
Слышу шум воды – наверняка эльф решил принять душ. Желание присоединиться к нему приятными волнами отдается в паху. Спешу в ванную, надеясь, что дверь открыта и, срывать её с петель не придётся.
Я более чем уверен, он ждал моего прихода и поэтому даже не стал задёргивать занавеску, давая мне возможность свободно любоваться гладкой спиной и манящими ягодицами прямо из дверного проёма. Уруха смывает с себя пену, подставляясь под тёплые струи, но даже в этих невинных движениях мне мерещатся похотливые ласки, в этом скольжении по шеи, к талии и бёдрам. Эльф явно знает, что я тут, но даже не смотрит в мою сторону, явно не имея ничего против этого немого любования. Но зато я против – хочется большего, и я делаю шаг вперёд, на что получаю торжествующую улыбку, брошенную мне жрецом через плечо. Да, эльф победил, но я не против таких поражений.
***
"Интересно, через какое количество раз он сдастся?" – бросаю на эльфа голодные взгляды и обжигаю глотку практически раскалённым кофе. А он преспокойно попивает свой зелёный чай и всё с тем же высокомерием выдерживает то, как я взглядом снимаю с него халат.
– В этот раз моё заключение, заметно скрасит твоё пребывание, Руки. Не так ли? – глаза смеются и с вызовом блуждают по моим плечам, изредка опускаясь ниже пояса.
– Ты говоришь так, как будто уже запланировал новый побег.
– Как знать, как знать…
– Как ты сбежал в прошлый раз?
– Эм… Давай завтра? Я, честно говоря, подустал за сегодня и в этом есть и твоя заслуга, кстати. Хочу немного поспать... – теряя всякий интерес к чаю, Уруха изящно потягивался, в неторопливом жесте, немного прогибаясь назад, подняв руки над головой, он медленно опускает их, касаясь влажных волос, лаская лицо, останавливаясь пальцами на припухших от бесконечных поцелуев губах. Как будто невзначай приоткрывшийся халат обнажает его грудь, заставляя меня выдохнуть чуть громче обычного. Жрец умел убеждать. Почти.
– Спать значит… – протянул я, неспешно отстраняя от себя чашку в горячим напитком, в одно мгновение оказываясь рядом с Урухой и усаживая его на край стола. – Прости, но ещё минимум час, я тебе уснуть не дам.
