Наедине с мечтой

На Жирону неотвратимо опустилась ночь, укутывая город теплым одеялом с вышитыми на нем звездами. Луна мягкой поступью тончайшего серебра ступала по темным волнам, успокаивая такое волнующееся днем море тихой колыбельной южного ветра. Каталония словно просыпалась. Сбросив удушающие оковы дневной жары, город воспрял духом, распахнул окна и двери, выпустив жителей в ночную прохладу. Пилар с наслаждением подставила лицо легким прикосновениям ветра, позволив ему растрепать небрежно заплетенные в косу длинные волосы, раскинув в стороны руки, сжимавшие сандалии. Ноги утопали в нагревшемся за день песке, подол длинного сарафана трепетал на ветру, касаясь темной воды. Металлическая триада на шее холодила кожу клеймом и девушка слегка коснулась ее пальцами. - Пили! – мужской голос окликнул ее, когда босые пятки облизала очередная волна. Мокрый подол облепил икры, сковывая шаг и, отжав светлую ткань, девушка замерла, дожидаясь зовущего. Звезды выплясывали на ее смуглых плечах сардану, переливаясь бликами, и ветер норовил залепить глаза черной прядью волос. - Привет, Пабло, - улыбнулась Пилар, когда юноша, разувшись, приблизился к ней на расстояние поцелуя. - Зачем ты меня звала? – парень нахмурился, пригладив пятерней густые кудри, в которые уже зарылся шаловливый ветер. Девушку давно не смущал его агрессивный тон, за время их отношений она свыклась с его грубостью и приземленностью. - Посмотри, какая чудная ночь, Паблито, - она взмахнула рукой, словно пытаясь раскрыть ему глаза на эту красоту. – Сегодня будет звездопад, правда, здорово? Парень плотно сжал челюсти. Его дико раздражал ее восторженный тон, ее восхищение всем и вся, ее струящаяся беспричинная радость. - Я просил не называть меня так, - он выдохнул. – И уж тем более не вижу поводов отрывать меня от футбола, - ради чего он только перся сюда, бросив Начо наедине с открытой бутылкой портвейна? Пилар обиженно прикусила губу: - Прости. Мы так редко видимся в последнее время, вот я и подумала… - Подумала? Пили, тебе совершенно нечем думать. Я хочу провести время с друзьями, а не рассматривать долбанные звезды. - Пабло вздохнул, прикидывая, насколько хватит выдержки Игнасио, чтобы не начать пить без него. – Я думал, что приду к тебе через неделю, когда твоя сестрица, наконец, свалит. - Но, Пабло, через неделю я еду на концерт вместе с Соль, - Пилар подняла на парня темные глаза, наполняющиеся слезами. - Матерь Божья, опять? Снова будешь пялиться на этих смазливых сатанистов? – юноша презрительно кивнул на подвеску в виде триады. – Тебе же уже не тринадцать, Пилар. Сколько можно? Девушка вздрогнула, снова дотронувшись до кусочка металла на шее: - Не начинай. Они не просто рокеры, милый, они другие. Особенные. - Другие? – Пабло фыркнул. – Знаешь что? Мне это надоело. Можешь встречаться с любым из них, если тебе так хочется, а я ухожу. Развернувшись, парень побрел от воды, загребая песок босыми ногами. Бросать Пилар он не собирался. Она была красива, послушна и весьма отзывчива в постели. И такая девушка прибавляла ему авторитета в глазах друзей. Пусть сегодня она помучится, пока он напьется с Начо под предлогом футбола, а через пару дней он милостиво разрешит ей перед ним извиниться. Шагов через десять он вдруг остановился: - Звездопад, говоришь? Тогда я загадаю желание, – до девушки донесся звук его голоса. – Хочу, чтобы ты каждое утро просыпалась со своими рокерами. Перед глазами Пилар всплыла мощная фигура старшего Лето, с неистовой силой бьющего по хрупким барабанам. Девушка улыбнулась. Паблито просто нужно остыть, уж слишком он ревнив. Через пару дней у них все снова будет хорошо. Они вместе уже несколько лет и отношения стали пресными. Пабло все чаще предпочитал друзей девушке и все реже говорил ей о своих чувствах. Но для мужчин это нормально, они все держат в себе. Интересно, а как ведет себя брутальный Шеннон? Будит ли он по утрам поцелуем, или пробегая пальцами по позвонкам, словно по клавишам рояля. Сварит ли он собственноручно кофе, чмокнув спящую девушку в макушку, или заставит проснуться от нежных ласк и сладкой истомы внизу живота. Улыбнувшись, Пили растянулась на песке, подложив под голову сандалии, и растворилась в бесконечном космосе, переливающимся миллионами звезд. *** Не открывая глаз, проснувшаяся Пилар жадно впитывала звук моря, щекочущий слух. Легкий ветерок гладил ее голые руки, песок нежно укрывал босые ступни. Странно, что она не проснулась раньше. Девушка потянулась, разминая тело под тонкой простыней и довольно мурлыкнула, наткнувшись на преграду в виде горячего тела. Пальчики легко пробежались по мускулистому телу, скользнув ниже, под резинку трусов. Странно, обычно Пабло предпочитал спать обнаженным. Но ведь пришел за ней, вернулся, наплевав на футбол и друзей, бережно укрыл от чужих взглядов. Значит, любит ее, не смотря на обиды и ссоры. Пили прижалась телом к жаркой коже, переплетя ноги, и, наконец, распахнула глаза, временно потеряв способность соображать. Перед ней мирно посапывал абсолютно незнакомый мужчина. Длинная челка прикрывала глаза и брови, легкая щетина окружала пухлые губы, спускаясь по впалым щекам. Мужчина спал на животе, засунув руки под подушку, и Пили была уверена, что такими руками можно убить. По широченному плечу извивалась цветная татуировка, заметив которую Пилар громко ойкнула и выскользнула из-под простыни. Небольшая светлая комната выходила окнами на океан, перед которым шелестели листьями пальмы. Спартанская обстановка – кровать, шкаф и пара стульев – выдавала холостяка, а разбросанные барабанные палочки указывали на то, что она не ошиблась с определением личности незнакомца. - Сон, это сон, это очень странный сон, - Пилар металась по комнате, не зная, что делать дальше. Лечь и заснуть, чтобы проснуться на пляже? Выбраться из комнаты и искать выход из Матрицы? Мужчина на кровати зашевелился и громко зевнул, и Пили не нашла ничего лучше, как спрятаться в шкафу. Уже оказавшись внутри, девушка поняла, что это было плохой идеей. Вешалки были практически пусты, покачиваясь изогнутыми ребрами в оболочке шкафа. Пилар села на дно, обняв колени, и принялась молиться Деве Марии, чтобы скорей проснуться. Даже во сне она боялась объяснять Шеннону Лето, что она забыла в его шкафу. Но заступница, похоже, осталась где-то в Каталонии, потому что дверца распахнулась, впуская в темные недра шкафа солнечный свет. Шеннон, едва продрав глаза, сунулся за штанами, которые еще не успел упаковать в дорожные сумки. Вытянув за компанию с полки еще и майку, он уже было собрался закрыть дверцу, как наткнулся сонным взглядом на темные волосы, густыми волнами спускавшиеся на какую-то светлую тряпку. - Мелкий совсем уже охренел. Поразбросал свои парики. Долбанная Рейон, - Лето-старший схватил парик, вознамерившись вернуть его младшему братцу, швырнув волосы тому в морду. - Ай, больно же, - Пилар громко выругалась по-испански. - Какого черта?.. – удивленный Шеннон вмиг проснулся, хлопая ресницами. - Привет, - девушка крепко зажмурилась, надеясь проснуться, и опасливо приоткрыла один глаз, мечтая, чтобы грозная фигура растворилась в воздухе. - Ты кто? – Лето все еще не мог прийти в себя, рассматривая миниатюрную смуглую брюнетку с огромными глазами. - Пилар, - девушка пожала плечами, словно всю жизнь жила в его шкафу, а он этого не замечал. Шенн наткнулся взглядом на триаду между ее ключиц и закатил глаза: - Господи, фанатка, что ли? Дожили, уже в шкафах прячутся, скоро в кровать залезут, – Шеннон замолк, вспомнив утреннее ощущение легкого прикосновения к чувствительной плоти. – Ты…Ты….ТЫ!.. - Пилар, - подсказала ему девушка и сжалась в пугливый комочек, глядя на его вздувшиеся вены. - Убирайся отсюда! – проснувшийся Шенимал злобно раздувал ноздри. Нет, девушка очень даже ничего, он бы и сам не против затащить в постель такую. Маленькая, хрупкая, смуглая, похожая на статуэтку из дерева, вырезанную искусными мастерами, она хлопала длинными ресницами, словно диснеевский олененок. Но пробраться к нему в спальню тайно и лечь под бочок… Да она больная просто! - Знать бы куда, - Пилар тяжело вздохнула. – Мы вообще где? - Тебе адрес сказать, или координаты? – Вспомнив, что все еще стоит перед ней в одних трусах Лето спешно натянул свои шаровары. Пили, наконец, подняла на него глаза: - Хотя бы город. - Ты точно психованная, - Шеннон сделал шаг назад, натягивая майку, - мы в Лос-Анджелесе. Пилар прикрыла глаза, все еще надеясь, что проснется от лая собак и топота первых бегунов по кромке воды в родной Жироне. Но ничего не изменилось – все та же светлая комната, пахнущая океаном, все тот же удивленный барабанщик, скрестивший мощные руки на груди. - Прости, я пойду, - девушка украдкой смахнула крупную слезу и вышла из комнаты, гадая, как найти психиатра. В темном коридоре она долго моргала, привыкая к полумраку и прогоняя подступившие слезы. Как она могла очутиться здесь? За тысячи километров от дома. В чужой стране, без денег и документов? Порывшись в карманах сарафана, Пилар отыскала лишь пару монет по два евро. Небогатый улов. - Ты все еще здесь? – вышедший следом Шеннон наткнулся на ее сгорбленную фигурку и испытал укол жалости. – Кофе будешь? Девушка несмело кивнула и посеменила за ним на кухню. - Привет, - она смущенно кивнула Джареду, поглощавшему чай с каким-то невзрачным хлебцем и не сводящему глаз с экрана Блекберри. – Я Пилар. Младший Лето лишь изумленно кивнул и уставился на брата, пытаясь считать с того информацию. Шеннон же только пожал плечами, доставая турку. Пили скромно пристроилась на краешке стула и украдкой рассматривала солиста. Длинные волосы были стянуты в небрежный пучок на самой макушке, драная белая футболка приоткрывала грудь, а тощие ноги были обуты в огромные домашние тапочки. - Ну, рассказывай, - Шенн поставил перед ней огромную чашку черного кофе и сел рядом. - Как докатилась до жизни такой? Пилар жадно смотрела на хлебец Джея, чувствуя, как желудок затягивается в замысловатый узел. Старший Лето, усмехнувшись, достал ей печенье и, перехватив удивленный взгляд брата, пояснил: - Я нашел ее в своем шкафу. Теперь уже оба брата сверлили ее взглядами, и триада на шее горела огнем. - Не знаю я. Понятия не имею, как я здесь очутилась, ясно? – девушка жадно грызла печенье. - Ага, - Шенн неспешно потягивал горячий напиток, раскачиваясь на стуле. – У меня не шкаф, а вход в Нарнию. Я то и дело нахожу там строптивых красоток. - Знаете, я, пожалуй, пойду, - Пилар залпом допила свой кофе и отставила ярко-оранжевую чашку. – Спасибо за угощение. Рада была повидаться. С прямой спиной она гордо продефилировала к двери, пару раз свернув не туда, и лишь выйдя на дорогу, ведущую к дому, облегченно вздохнула. Что делать дальше, девушка даже не представляла и просто брела, пока ноги не заныли от усталости. Город сверкал перед ней во всем великолепии, ослепляя стеклянным блеском небоскребов и витрин магазинов. Пилар оставляла позади кондитерские, манящие запахом свежей выпечки и цветочные лавки, поражающие разнообразием ассортимента. Разглядывала манекенов в изысканной одежде и завороженно наблюдала за украшениями, переливающимися за стеклом. Она вовсе не торопилась, пропуская вперед бегунов и офисных клерков, домохозяек и псов с хозяевами, детей на роликах и восторженных туристов. Голод снова дал о себе знать, заставив живот обиженно заворчать, да и жажда не отступала. В прохладном супермаркете, остыв под кондиционерами и разменяв свои евро на доллары, Пилар купила батон и бутылку воды. А после села в парке прямо на траву возле пруда и с умилением наблюдала, как голуби и утки сжирают ее последние деньги. Она с нетерпением ждала вечера, надеясь уснуть и проснуться уже дома, в Жироне, под громкое сопение Пабло. С наступлением сумерек она свернула к пляжу, идя на зов волн и ветра. Вытянув уставшие ноги, Пилар снова распласталась на песке, вслушиваясь в колыбельную океана, и мысленно перенеслась домой, в родную Каталонию, к родным звездам.