Наедине с мечтой

Шеннон с легкой виноватой улыбкой рассматривал вздымающийся комок на своей постели. Из маленькой щелки между одеялом и подушкой торчал лишь задорно вздернутый нос. Лето стянул с дремавшей девушки покрывало, стараясь не особо пялиться в вырез халата, и потянул ее за ногу. - Спящая красавица из тебя, конечно, хорошая, но все равно ты мне больше напоминаешь девочку из сказки про трех медведей, - мужчина усмехнулся, глядя в заспанные глаза цвета растопленного шоколада. – Так и хочется зареветь: «Кто спал на моей кровати?!» - Бабушка, бабушка, а почему у тебя такие большие руки? – Пилар удивленно взирала на Шеннона с желтой тряпкой в руках. - Вообще-то, это уже из другой сказки, - вздохнув, барабанщик положил солнечное нечто на кровать и двинулся открывать дверь, в которую усиленно кто-то стучал. Желтая тряпка на проверку оказалась миленьким сарафанчиком, едва доходящим до середины бедра. Бледная лимонная кокетка, держащаяся лишь на груди, переходила в легкие кружевные оборки, каждая из которых была ярче предыдущей. - Я похожа на канарейку, - Пилар вздохнула, глядя в зеркало. – На больную дальтонизмом канарейку. Но мягкая ткань приятно гладила тело, подчеркивая его темную матовость, придавая солнечный блеск глазам, и девушка смирилась. Номер оказался куда больше, чем она думала. За дверями, в которые она заглядывала утром, оказалась гостиная, кухня-столовая, и даже темный кабинет, доверху забитый книжными шкафами. Шеннон уже развалился на темно-коричневом диване, отлично вписывающемся в бежевую гамму гостиной. Светлые стены были увешаны картинами и легкими бра, песочный ковер с замысловатым узором щекотал ноги, легкий прозрачный тюль прикрывал огромные окна и выход на лоджию. Кресла и диван, стоящие напротив огромного плазменного экрана, были завалены подушками светлых и кирпичных оттенков. По углам распустили листья папоротники в деревянных кадках. В стеллаже, покрытом темным лаком, стопками высились диски, книги, журналы и даже виниловые пластинки, разделяемые статуэтками писающих мальчиков. - Отлично выглядишь, - Шеннон разместил на журнальном столике завтрак, доставленный в номер. Маленькую вазочку с алой розой окружали тарелки с тонко нарезанными сыром, колбасой, овощами и фруктами. Стеклянный графин с апельсиновым соком, красиво преломлял лучи солнца. Пузатый чайник и стройный кофейник в компании с молочником и корзиной тостов ютились на кружевной салфетке. Джем, мед, сливочное масло на маленьких блюдечках и румяные булочки были сиротливо отодвинуты на край стола. Пилар сглотнула голодную слюну: - Спасибо. Где ты только откопал это чудо? - рука сама потянулась к белому кофейнику с тонкой золотой каймой, так настойчиво дразнящему ее ароматом обжаренных зерен. - Попросил у Эммы, - Шеннон оказался резвее и теперь неспешно потягивал темную тягучую жидкость. – А тебе чай, - он ехидно подмигнул девушке. – Зеленый. - И что она тебе сказала, когда ты попросил у нее женское платье? – не удержавшись, Пилар показала этому зазнайке язык и захрустела поджаристым тостом. - Что-то типа: «Шеннон, отвали, мне некогда. Бери что хочешь, только отстань от меня!» - Мужчина довольно усмехнулся. – Пришлось самому порыться в ее вещах. - Фу, Лето, ты чертов извращенец, - Пили швырнула в него свернутой салфеткой. - Мазила, – спокойно констатировал мужчина, когда снаряд улетел за спинку дивана. Пилар обиженно насупилась. Этот чертов рокер уже совсем зазнался. И чем он только так нравился ей раньше? Ну, разве что его руки. Мощные мускулы, появившиеся благодаря многолетним тренировкам ударника. Крупные вены, обвивающие руки голубыми змейками. Затейливая татуировка на левом плече, перетекающая из цвета в цвет, расплывающаяся странными линиями, кружащаяся в иррациональном вихре. Глифы на правом предплечье: от красного к синему, от Марса к Земле, сквозь глубинную черноту космоса. Большие ладони, в которых бы с легкостью уместилось ее сердце, и с такой же легкостью было бы раздавлено. И еще, пожалуй, глаза. Их кошачий разрез с надменно приподнятыми густыми бровями. Неопределенный цвет радужки, мечущийся между зеленым и тепло-карим. Длиннющие ресницы, которым позавидовала бы любая модель туши. И их выражение – взгляд уверенного в себе хищника, который не снизойдет до того, чтобы настигать свою жертву. Добыча придет сама, бросится в ноги, и еще будет умолять, чтобы ее поймали. Чуть высокомерный, чуть насмешливый, чуть презрительный взгляд. - Думаешь обо мне? – Лето усмехнулся, искоса наблюдая, как медленно она дожевывает дольку яблока, не сводя глаз, с него, Шеннона. - Вот еще, - Пилар смутилась, застигнутая врасплох. – Мы уже выяснили, что ты меня не привлекаешь. Барабанщик вспомнил ее горячие пересохшие губы, слившиеся с его, тонкие руки, жадно обхватывающие его шею, холодные пальцы, робко поглаживающие триаду за ухом. Если это значит «не привлекаешь», то он папа римский. - Ага, точно, не привлекаю. Ты весьма наглядно мне это продемонстрировала. – Шеннон залпом допил остатки кофе. – У Джареда сейчас интервью на радио, и я немножко свободен. Предлагаю прогуляться по Брюсселю, посмотреть писающего мальчика и прочие достопримечательности. Ты как? Пилар робко кивнула, внутренне подозревая, что день наедине с Лето легким не будет. *** - Если я увижу еще кого-нибудь писающего, я свихнусь, - Пилар скривилась, пряча глаза под отобранными у Шеннона солнечными очками. - Что естественно, то не без оргазма, - барабанщик пожал плечами, цедя по капле кофе в картонном стаканчике. - Извращенец! – девушка усмехнулась и оставила его позади, перебегая дорогу. Солнце чуть касалось плеч согревающими лучами, напоминая о доме. Ветер швырял в лицо сотни брызг из расположенных на каждом углу фонтанов. Нагретая брусчатка колола ноги сквозь тонкую подошву сандалий. Они уже видели писающую девочку, сидящую в кустах за красной решеткой. Чуть торчащим краником из того самого места под складками недетского жира на животе, она журчит, держась маленькими ладошками за темные коленки, и презрительно усмехается толпам туристов. Они смеялись, глядя на писающую собаку, задравшую ногу на один из ограничительных столбиков вдоль пешеходной зоны. Глядя вдаль задумчиво-мудрым взглядом, она напрасно напрягает хвост, не в силах выдавить ни капли. Они разочарованно рассматривали писающего мальчика, о котором столько слышали. Он стоял еле видимый в своей полукруглой арке и с жалобным взглядом теребил пухлыми пальцами свой краник, прогибаясь в спине. Тоненькая струйка стекала по каменным плитам, заставляя его кривиться в жалкой усмешке. - Это тебе не тринадцать дюймов, да? – чуть слышно прошептала Пилар в самое ухо Шеннона. - Он какой-то несчастный, - Шенн рассматривал кучерявую голову ребенка и его кокетливо отставленную руку. - Тебе бы в задницу шланг с водой засунули, я бы на тебя посмотрела, - поймав недовольные взгляды туристов, хохочущая Пилар поспешила ретироваться, предоставив Шеннону себя догонять. - Смотри, как здорово, - кивнула девушка барабанщику, дождавшись его на переходе. Стены домов были покрыты яркими рисунками. Герои комиксов оживали на них, послушные игре света. Премилый тигренок несся вниз по нарисованной улице, убегая от белой кошки с зеленым бантом и синим носом. Счастливчик Люк угрожал пистолетом ведру с красной краской. Ангелоподобный дедок с обширной лысиной заботливо поливал горшок с коноплей. Бородатый краснокожий дьявол, неуловимо напоминающий всех французов вместе взятых, жарил на костре чьи-то кости. Русоволосый Тинтин спускался по закрученной лестнице вслед за капитаном Хэддоком. Таинственный зверь, марсупилами, довольно уплетал арбуз, сидя в тесной клетке. Странная человекоподобная собака пародировала писающего мальчика, а тот глядел на нее с неприкрытой обидой. Они бродили по городу, рассматривая комиксы на стенах. Шеннон в оборванной светлой майке и широких штанах, прятал лицо под широкополой шляпой, Пилар щурилась на солнце в темных очках барабанщика. На одном из перекрестков, отведя взгляд от витрины с писающей картошкой фри, Пилар наткнулась на шоколадного цвета мальчика, сжимающего в свободной руке вафлю, и рот наполнился слюной. В палатке, прямо на улице под раскидистыми зонтами, прикрытые стеклом лежали сладости, украшенные шоколадом, взбитыми сливками и мороженым, обложенные фруктами и ягодами. От Лето не укрылось ее нервное облизывание губ, и он галантно предложил Пилар присесть за деревянный столик. И спустя пару минут поставил перед ней две порции вафель: с аккуратно выложенными бананами, политыми растопленным шоколадом и с кровавой мякотью клубники, стыдливо прикрытой таящим шариком мороженого. - У бельгийцев какой-то странный фетиш на писающие предметы, ты не находишь? – Пили осторожно отхлебнула горячий чай, который с усмешкой поднес ей Шеннон. – Мальчик, девочка, собачка, даже картошка фри. Хорошо, хоть вафли не писают. Барабанщик, презрительно фыркнув на предложение испанки отведать сладкое лакомство, пригубил новую порцию черного кофе и пожал плечами. Что-то упорно не давало ему покоя. Казалось слишком естественным, что он вот так гуляет с малознакомой девицей, предугадывает все ее желания и не боится огласки. Слишком комфортно ощущал он себя рядом с этой иностранкой, с любопытством наблюдая, как аппетитно она поглощает эти вафли, не отговариваясь диетами и фигурами. Слишком непринужденно он смеялся над ее шутками и удивленно распахнутыми глазами, взирающими на очередную неземную красоту. Неужели старость? Эдак скоро захочется понянчить детей и погреть старые кости у камина. - Что-то не так? – Пилар настороженно рассматривала притихшего Шеннона. Лето улыбнулся, смущенно потирая шею, оттого, что его застали наедине с мыслями: - Все отлично, просто в последние ночи мне никак не удается выспаться. - Ты не высыпаешься, потому что храпишь, как атомный истребитель, - девушка показала ему язык. – И вообще тебе бы не помешало ограничить кофе. - Окстись, каталонка. Мне надо ограничить тебя в своей постели, - барабанщик нагло увел из-под носа Пилар последний кусочек банана и довольно откинулся на спинку плетеного стула. - Хам, - испанка в отместку допила его кофе. Беззлобно переругиваясь, поддразнивая друг друга, словно супруги, прожившие вместе ни один год, солнечная испанка и бомжеватого вида американец свернули на Гран-Плас. Готическая ратуша грозно взирала на них острым шпилем, ощерившись маленькими башенками. Глаза разбегались от количества архитектурных деталей на здании и от мельтешащих туристов. Вся площадь была заставлена кукольными домиками, будто вырезанными терпеливым мастером из дерева для блудного Пиноккио. Словно декорации для предстоящего сказочного спектакля, расписные здания окружили Гран-Плас. Дом Лебедь, Звезда, Лиса, Золотое дерево, и многие другие, принадлежащие различным гильдиям, словно замерли в ожидании появления главного действующего лица, стараясь не обращать внимания на досадно шумящих туристов-работников сцены. Пилар заворожено переводила взгляд с одного здания на другое, скользя по изысканным завиткам, стремясь заглянуть в огромные окна, пытаясь пробиться сквозь толпу галдящих иностранцев. Хлебный дом, он же Дворец короля заставил ее невольно затаить дыхание. Элегантное, точно сотканное из тончайших кружев здание, украшенное изящными колоннами – оно напоминало хрупкую шкатулку, принадлежащую давно умершей аристократке. Устав от шумной толпы, они покинули площадь и свернули в магазин шоколада. Темное помещение встретило гостей приятной прохладой и непередаваемыми сочетаниями запахов. Шоколад, ваниль, лаванда и специи – ароматы кружили голову, а глаза разбегались от обилия сладостей на прилавках. Конфеты из темного шоколада с начинкой из манго, молочный шоколад с корицей, белый шоколад с медом, мармелад, нуга и цукаты – все это так и манило устроить обширную дегустацию. - Нам самые оригинальные вкусы, - по-хозяйски распорядился Шеннон, подмигнув продавцу. - Могу предложить черный шоколад с кофе и кардамоном, - девушка вежливо улыбнулась, указывая на витрину, безошибочно определив страсть мужчины к обжаренным зернам. – Для дамы можно выбрать молочный шоколад с розовой водой и лепестками роз. Есть еще шоколад со вкусом бергамота и цитрусовыми, с добавлением чая, с фиалками и малиной, с карамелью и перцем, с бананами и с кусочками золота. Пилар удивленно хлопала глазами, пока Шеннон сосредоточенно выбирал конфеты, которые затем упаковывались продавцом в коробочки и пакеты, сами по себе бывшие произведением искусства. - Попробуй, - Лето протянул каталонке конфету на бумажной подставке, украшенную тонкой пластинкой золотой фольги. - Чего я с золотом не делала, но точно не ела, - улыбнувшись, Пилар с опаской откусила кусочек. – Очень неплохо. Жалко только теперь будет в туалет ходить. Пили прикусила язык, поняв, что сболтнула. Продавщица закатила глаза, всем видом демонстрируя презрение к неотесанной деревенщине. Шеннон же заливисто захохотал, повернувшись к испанке. Девушка смущенно рассматривала пол, мечтая, чтобы он разверзся под ее ногами и поглотил ее безмозглую: - Простите. Барабанщик в очередной раз удивился ее непосредственности и умению непритворно смущаться. Мягко, кончиками пальцев, он поднял ее подбородок, впиваясь взглядом в повлажневшие глаза: - Ты испачкалась. Едва конувшись шоколадного отпечатка над губой Пилар, Шеннон уже понимал, что это было плохой идеей. В воздухе запахло озоном, предвещающим грозу. Пили приоткрыла рот, забыв, что нужно дышать, сосредоточив все ощущения на его пальцах. Медленно Лето приблизился к ней и невесомо коснулся губами, впитывая запах какао, ощущая привкус горького шоколада во рту. Девушка прижалась к нему плотнее, стремясь слиться телами, сплавиться обнаженными нервами. Вряд ли они слышали смущенное покашливание продавщицы, наблюдающей за ними из-за прилавка, уставленного купленными барабанщиком конфетами. И лишь звонок телефона, завибрировавшего в кармане Шеннона, заставил их вернуться в реальность. - Да, мелкий. – Шенн с трудом перевел дыхание, все еще не отрывая руки от горячего тела испанки. – Не ори. Я сказал, не ори, Джаред. Скоро буду.