Сборник всякого по Наруто

Изуна смотрит немигающим взглядом на Тобираму. Облизывает им каждый штришок, каждую черточку, каждую складочку внешности младшего Сенджу. Хорошо, что тот стоит в пол-оборота и не смотрит на Учиху. Это хорошо. Это правильно. Нечего на него смотреть. Изуна стоит в тени, таится в тени. Он наблюдает, смотрит, запоминает, представляет. Какой Тобирама в узком семейном кругу? Такой же холодный, нервный, насупленный? Или же совершенно другой? Мадара-ни-чан говорит, что Хаширама похож на солнце. Если это так, то его младший брат — это луна. И ему, Изуне, нравится этот прохладный, едва уловимый лунный свет. Изуне хочется коснуться, дотронуться; смять, стянуть тяжелую ткань грубого косодэ с чужого плеча, укусить это плечо, с чуть выпирающей косточкой, провести языком до ключицы и прикусить упрямый подбородок. Учихи до дрожи хочется лизнуть кончик острого носа Тобирамы, он едва держит себя в руках, когда они до хрипоты и угроз спорят о чем-то при личных встречах. Изуна не завидует женщинам Тобирамы и не испытывает к ним ненависти. В конце-концов, их — много, а он, пусть даже и в статусе то ли друга, то ли врага — один-единственный. И всё же… в полу-пьяном бреду, иногда Изуне жаль, что не родился женщиной. Так было бы проще, так было бы легче и, наверное, правильнее. И все же иногда Тобирама уступает, как уступает береговая линия морю во время прилива. Они спят на одном футоне, Изуна ловит чужое дыхание пальцами, всем телом ощущает ровное сердцебиение рядом. Учиха не спит в те ночи, когда алкоголь смягчает сложный характер младшего Сенджу. Если бы Изуна мог, он бы, наверное, отдал бы свое грешное, страшное, жестокое сердце Тобираме. Только тому оно без надобности, не нужно. Это не любовь. Это не страсть. Это не дружба и уж точно не вражда. Изуна не знает, как описать это чувство, эту смесь всего и одновременно ничего. Все, что Учиха может — это смотреть. Запоминать. Ценить. Любить. Любить ли?