Сборник всякого по Наруто

Кровавые солнечные лучи, скользили по накатным крышам. В кустах акации во всю стрекотали цикады, а возле маленького уличного фонарика, подвешенного под потолочными балками энгавы, во всю вились мошки и редкие мотыльки. Сигаретный дым поднимался вверх, оставляя после себя горькое послевкусие. Табак определенно был паленым, но не вызывал раздражения, скорее воспринимался как факт заслуженного наказания со стороны великой кармы. Домой заходить не хотелось, хотя Какаши, уже несколько раз высовывался из-за неплотно прикрытых фусума, и всем своим видом призывал зайти в дом. Но… не хотелось. Больше всего сейчас Сакумо злился на самого себя, чем на кого-либо другого. Наверное, в чем-то Сейширо был прав, говоря, что столь существенная разница в возрасте с любовником, наверняка, беспокоит дорогого старшего брата. Сакумо обычно отмахивался и огрызался на эти инсинуации, но внутренне прекрасно понимал, что брат прав. Нагисе только исполнилось двадцать пять лет, — он находился на пике своих возможностей. Яркий, умный, привлекающий внимание, во всех смыслах, Умино Нагиса, который непонятно что нашел в мрачном, уже скоро, старике. Уже успокоившись и выкурив половину пачки сигарет, Сакумо признавал, что был не прав, однако, сказать это вслух, желательно еще так, чтобы Нагиса услышал, было отчего-то сложно. С Соуджином вообще грустно вышло, хотя как передал Сейширо, Учиха был не в обиде и вообще не в претензии. Но… лучше от этого не становилось, только хуже. Сёдзи мягко скрипнули, открываясь. Табачный запах смешался с невесть откуда взявшимся морским бризом. — Всё — сидите, — в голосе Нагисы нет никакого укора, только вечная мягкость. Сакумо предпочел трусливо промолчать, ничего не отвечая. Наги тяжело вздохнул и, сделав несколько шагов, сел рядом. У него на плече лежало просто «вафельное» полотенце, а руки были мокрые. «Что-то готовил», — жуткая волна разочарования в самом себе затопила Сакумо с головой. На Нагисе был весь дом, достаточно проблемный ребенок (конечно, с Какаши сейчас всё было лучше, чем еще пару лет назад, но менее проблемным он от этого не стал), а ведь дежурства в штабе и все остальное — никто не отменял. Сам Нагиса молча сидел рядом, тоже глядя на кровавый закат и больше ничего не говорил. Солнце окрашивало его волосы в темный медный оттенок, а шрамы на лице мягко скрывались начинающимися сумерками. Сакумо молча докурил сигарету, затушил её о пепельницу, которая была полностью забита окурками. Он очень редко курил, но если такое случалось, то обычно уходила вся пачка. Это не было привычкой, скорее просто средством успокоить нервы и занять руки. Нагиса снова вздохнул, наклонил голову, чему-то улыбнулся, а потом просто прижался всем телом к левому боку Сакумо, немного поерзал, а потом, положив подбородок на плечо, внимательно уставился на Хатакэ. — Я люблю вас, — Нагиса всегда говорил очень тихо, мягко, вкрадчиво и редко повышал голос. — Я люблю вас, — снова повторил он, а потом мягко щелкнул Сакумо по носу. — Очень-очень люблю вас. Сакумо не знал, что и ответить. Ему вообще трудно давалось словесное выражение собственных чувств. И глядя на сына, мужчина понимал, что это скорее всего семейное. Тогда только оставалось непонятным в кого Сейширо был таким чудесным эмоциональным распиздяем? Тонкая ладонь легла поверх руки Сакумо, сплетая пальцы в «замок». — Я был не прав, — наконец-то выжал из себя Хатакэ. В конце-концов, Сакумо прекрасно понимал, что не может запретить Нагисе с кем-либо общаться. А общения с Соуджином не избежать в любом случае. — Я тоже, — Нагиса потерся щекой о плечо Сакумо, прижимаясь еще плотнее. — Не стоило мне приводить… — Это и твой дом тоже, — недовольно возразил Хатакэ. — Ты можешь приводить сюда кого хочешь. — Всё равно нелепо вышло. Почти как в анекдоте. — Возвращается муж из командировки? — хмыкнул Сакумо, криво улыбаясь. — Угу. — И всё же… Сёдза снова скрипнули, не давая договорить Хатакэ. — Сидите! — голос Какаши был исполнен невероятной обиды. — Сидим, — мягко согласился Нагиса, слегка поворачиваясь к ребенку. — Что у тебя в руках? — Плед! — звонко ответил мальчик, растягивая ткань между рук. — Зачем? — Сидеть! — Какаши быстро подскочил к взрослым и самым бесцеремонным образом залез между ними. — Укрывай! — приказной тон мальчика и величественно протянутый отцу плед никак не сочетались в огромными перепуганными серыми глазищами. Сакумо совсем стало стыдно, потому что единственный, кто на самом деле пострадал в результате совершенно безобразнейшей ссоры — это его сын. Мягкая ткань легла на плечи, укутывая. Какаши долго усаживался на коленях отца, а потом так же долго укладывал ноги на Нагису, но в конце-концов умудрился как-то устроиться. — Больше не надо так, — сонно ворчал мальчик, цепляясь пальцами за водолазку отца. В тепле его разморило и ему очевидно хотелось спать. Нагиса снова прижался к боку любовника, правда уже залезая ему под руку. В своих руках Умино держал маленькие ладошки Какаши. — Я… я люблю тебя, — тихо выдохнул в золотую макушку Сакумо, легонько целуя ее. Закатное небо постепенно становилось фиолетовым, а хор цикад в кустах акации только набирал силу.