Сборник всякого по Наруто

Бесконечной белёсой тьмой стелится туман по земле, поглощая: все звуки, все чувства, все мысли. Туман клубится, танцует прославляя свою хозяйку, такую белёсую, дебелую, такую страшную, неживую. Туман вьется, опадая и поднимаясь, цепляется за каждую ветку на дереве, за каждую травинку под кустом. Чего коснулся - то и пропало, сгинуло, сияя мертвым светом. А за рекою волки воют, ходят белой стаей по лесу, гонят туман. Зло кусают его за мягкие обвислые бока, метят острыми зубами полные щиколотки его хозяйки. Белые волки в белом тумане, в снежно-мертвом свете Луны, тают, и звенят только их голоса, разгоняя страх ночной, страх неживой. Там, в чаще лесной, куда не сможет пробраться ни туман, ни его хозяйка, сидят медведи, вкругом сидят. Сидят да в зеркала глядят, правду от кривды сличают. И кривду эту в кувшины сливают. Меньше кривды - меньше туман, тоньше хозяйка его, слабее. В небе тонет крик совы, его подхватывает волчий вой да медвежий крик. Туман стелится прочь, тает, бледнея, забирая хозяйку с собой. Небо меняет цвет, оживает, розовеет, заливается румянцем дня нового. Туман исчезает, становится легкой россыпью росы на чужой руке. Стая замедляет свой бег, изредка перекрикиваясь, успокаивается. Черными носами тычутся в чужие ладони, слизывают остатки тумана с чужих рук. Человек улыбается, скалит ровные белые зубы, с крепкими белыми клыками. Волки танцуют, волки поют песнь, что поется лишь началом нового дня. Их вожак, такой же белый, такой же крепкий, как и они, он с ними, а они с ним. Волки славят его в гимне нового дня, того так же как и они каждую ночь гонит туман. На лице у вожака шрам, почти через всю левую его половину, только волкам-то всё равно. Кто ж из них без шрама-то? С неба криком падает кречет с умными темно-карими глазами. Острые когти невольно кромсают чужую плоть, отчего крик становится горше полынной настойки. Ночью - волк, днем - человек. Лишь легко касаются грубые пальцы умелого воина тонких перьев, да подбрасывают вверх сильные руки говоря: "Лети, птице, дом - небо". Только вьется кречет в небе, кричит горьким криком. Днем - птица, ночью - человек. И пока не нагонят в ночном беге туман, пока не сольется из зеркал вся кривда, - никогда не стать людьми, никогда не встать рядом, никогда не коснуться рукою руки, не обнять да и не позвать по имени, любимому и желанному. Длится погоня без малого тысячу лет. Сколько ж еще продлится?