Сборник всякого по Наруто

- Скажи мне, что ты жрешь и я скажу тебе - кто ты! - Величественно резюмировал Какаши, разглядывая тощее нутро своего дзенинского холодильника. Как говорил великий классик жизненного бытия: "А у нас дому закуски - полгорбушки да мосол", а другой классик в тон ему грустно вторил своим прекрасным: "Ем ебучую селедку, хули делать, надо есть!". Вот к чему-чему, а к голоданию Какаши не имел совершенно никакой привычки. В сопливом и счастливом детстве его кормили как на убой разными вкусностями, а в суровой дзенинской реальности всегда была какая-нибудь белка, которой можно было свернуть шею, быстренько освежевать и приготовить. Проблема под названием: "Нечего мне тут жрать", периодически вставала перед Хатакэ в полный рост и полную силу (да еще и гнусно ухмылялась). Копия, не смотря на вид, был мужиком крепким и с отменным аппетитом, при желании мог жрать за целый полк, да и пить в общем-то так же. Большинство дзенинов решало проблему просто: заводили себе кого-нибудь, кто готовил бы жрать. А у Какаши, увы, почти к тридцати годкам завелись только Паккун со стаей... ну и иногда еще блохи были, но в основном только собаки... ну, и, один чунин, почти, завелся. Чунин звался Умино Ирука и нрав у него суровый, в меру крутой. А как еще можно описать человека, который орал на самого Копирующего, орал так как будто перед ним стоял вшивый генин какой-то, казября неумелая! Подобная сила духа Хатакэ восхищала не только в потенциальный противниках, но в потенциальных сексуальных партнерах. А то что Ирука-кун был потенциальным Какаши даже не сомневался. Их...кхэм... взаимоотношения вот уже несколько месяцев топтались то тут, то там, то еще где-нибудь. Пора было что-то решать. Наруто свалил с Джирайей, Саске просто свалил, гаденыш такой, а Сакура окопалась в ученичестве у Тсунадэ-химэ-сама. И, у внезапно оставшегося без учеников, Какаши появилась свободная куча времени в перерывах между не очень сложными и не так, чтобы уж страшными миссиями. Сегодняшний вечер должен был стать поворотным, ведь ежели ты разделил с человеком не только постель, но и домашнюю трапезу, то это точно надолго, если не навсегда. В понимании Какаши, человека в общем-то достаточно ущербного в некотором эмоциональном плане, еда шла от самого сердца, от добра и любви. Вряд ли, конечно, кого-то травили от любви, но тут ведь... неизвестно как оно всё было. - М-да... - зеркало какашиному взору самую мрачную картину: с синяками от недосыпа, со шрамами от ранений и... с недельной щетиной, - ...ни красавец, ни урод, ни румян, ни бледен, ни богат, ни беден... - и если от щетины можно было избавится, то вот от всего остального - нет. Вот и приходилось обходиться подручными средствами, полумасками и прочей херней. По выходным (которые у Какаши редко бывали в выходные!) Умино Ирука чаще всего сидел дома и разгребал свои всякие-разные документы. И он очень не любил когда ему мешали. Хатакэ же обожал мешать тем, кто не любил, когда ему мешали, - этим он проявлял какую-то свою собственную внутреннюю злокозненность, сидевшую в нем с детства и делавшим из него, тогда в детстве, мелкого занудного паразита. Впрочем, всё это произносилось с такой любовью в голосе к нему, Хатакэ Какаши, что еще ребенком мужчина понял, что он никакой не паразит, а просто прелесть и лапочка. А тяжелый нрав и скверный характер - просто издержки производства и взросления. Где живет Умино Ирука в Конохе не знал, только ленивый, а если ленивый и не знал, то мог всегда угадать направление, махнув туда где было максимально шумно и громко. Мимо было совершенно не пройти, потому что именно столько шума издавал Узумаки Наруто, который как и любой нормальный будущий дзенин, уже с генинского ранга предпочитал кормиться за чужой счет. Например, счет своего сенсея. И поскольку Ирука-кун не умел отказывать шумным, наглым и настырным типам, то... воображение Какаши рисовало ему вкусную еду, сытную и калорийную. И секс. Но сначала была еда. Но чтобы сначала было всё, необходимо было провести определенный ритуал, а именно ДОСТАТЬ простого чунина Умино Ируку. - Йо, - больше всего Хатакэ обожал подкрадываться и пугать. Пугать и подкрадываться. Внутренний какашин ребенок верещал от восторга и вне миссий мужчина очень часто позволял себе подобного рода выходки. Это было весело и задорно, почти как в порно... хотя, конечно, порно определенно было лучше, да... определенно... - ёбвашуматьблять... - нервно махнул кистью Ирука, оставляя кривую красную молнию на каком-то из многочисленных тестов своих учеников. - Не угадали, - улыбнулся под маской Копией, прям от окна чуя курицу, что мариновалась в соусе терияки на кухне. - А жаль, - Умино посмотрел на дзенина аки язвенник на редьку. Какаши блаженно прищурился, всё-таки лучше всего у него получалось третировать и изводить людей. Всё же он был мелким и занудным паразитом, а вовсе не лапочкой. - Да, ну, право, Умино-сенсей. Такое славное небушко с солнышком, а вы тут со своими тестами... - Какаши очень быстро обмакнул палец в красную тушь и нарисовал посередь теста, что проверял чунин, какую-то неведомую хуйню. Ирука тяжело вздохнул, отложил в сторону тушь и оставшиеся работы своих учеников, и уставился на Хатакэ тяжелым взглядом. - Чем обязан? - Всем. - В планах у Какаши был комплексный обед и не менее комплексный секс. Он искренне надеялся, что Ирука уже, благодаря своим многочисленным знакомым в старшем составе, знал, что с ним таким образом заигрывают, романтично флиртуют и не двусмысленно предлагают секс. Было бы немного грустно тратить бесценное время на излишние объяснения. Объясняться Какаши не умел и не любил. И не хотел - это наверное даже было главнее всего. - Ясно. Солнышко светило, птички пели, Какаши мялся у окна, Ирука меланхолично, кажется, считал пылинки. - Пригласите? - Проходите, - в тоне явственно прозвучало: "Ты ж не отвалишь, паразит такой". И эти интонации были у Какаши самыми любимыми, потому что только с таким тоном голоса чунин говорил о нем, обычном Копирующем ниндзя. Времени Хатакэ не стал терять, а просто залез в окно, вызвав у Ируки тихий, но очень возмущенный мяв. Впрочем, оказавшись в комнате, Копия не стал терять времени на какие-то разговоры и сразу приступил к делу. Судя по запаху курица еще не была достаточно замаринована, а значит пункты в плане чуть менялись местами. Сначала секс, потом еда. Что в общем-то тоже было не плохо. Ирука возмущенно ворчал, когда его лапали за задницу и подозрительно одобрительно чуть вскрикнул, когда холодные пальцы Копии коснулись его поясницы. Когда Какаши взялся за домашнюю футболку чунина, тот начал ворчат чуть активней, но не сопротивлялся, а даже помогал его снять. В основном ворчание сводилось к теме: "На хер раздеваться?". Но Хатакэ хотелось и точка. Хотелось раздеть чунина, мять его, сживать, кусать, лизать. Был бы Какаши каннибалом, так, наверное бы, и сожрал бы Умино Ируку, тот на вид, да и на вкус, был очень даже. Когда они отвалились друг от друга, вспотевшие, взмыленные, а некоторые даже славно затраханные, Какаши повел носом, чем вызвал улыбку у Ируки, и выдал: - Готово. - Что - готово? - Не что, а кто, - поправил Хатакэ, он пылал странным чувством уважения к невинно убиенным во имя еды животным. - ... - Курица замариновалась. - А..что...к... - Ты ведь меня покормишь? - Какаши улыбнулся, показывая в улыбке клыки. Ирука ошалело пялился на дзенина, автоматически протирая внутреннюю сторону бедер собственной же футболкой. И тут голос подал какашин желудок, он тоскливо заурчал, напоминая о том, что с самого утра в нем не было ничего и никого. - Ну, так на ужин ко мне еще никто не напрашивался, - внезапно заржал Ирука, вызывая у дзенина только улыбку. - Да, я вообще полон всяких скрытых талантов, ты даже не представляешь... Впрочем, ты еще узнаешь...