Неоднозначное решение

Задав всего один правильный вопрос, можно узнать о человеке если не все, но уж точно его самую сердцевину. Сложность состоит лишь в том, что этот самый вопрос для каждого настолько индивидуален, что было бы глупо гадать вечность, подбирая верные слова. Для Гарри же все эти вопросы значения особого не имели. Он никогда не был тем, кого назвали бы оратором или правильным человеком. Вместо этого он нарушал правила, пользовался своей исключительной везучестью, избегая наказаний и отрицая неудачи, которые его преследовали. Он был действительно, мать его Поттером, о котором вздыхали девчонки и которому могли позавидовать парни. И прямо сейчас он затягивал шнурки на своей форме ловца, чтобы налетаться вдоволь под небом, утоляя животный голод одиночества. Для него не имело разницы, дорогая метла под ним или нет. Лишь бы древко покрепче, да побыстрее. Взмах палочкой, и он уже опирается пятками в стальные крюки, набирая высоту хищной птицей. Мимо свистит мяч, кажется загонщиков, но обойти его легче легкого. Гарри отклоняется корпусом влево, обходя его красиво в мастерском вираже. В ушах немного закладывает, а глаза слезятся. Но ему безумно хочется подняться еще выше, чтобы весь воздух вышел из легких. Его пригласили на свидание. Малфой пригласил его, и вовсе не для того, чтобы шептать ему про зеленые глаза в темноте или целовать руки, как раньше делала Джинни. Он уж точно не будет обниматься с ним, слушая биение сердец всю вечность ночи, пока нерешительность убивает часы. Эти свидания не могут быть похожими на те, что у него были в прошлом. Хотя бы потому, что его партнером будет не миловидная девушка на пару лет помладше, а его ровесник. Парень. Он идет на свидание с Малфоем. Гарри поднимается выше. Здесь уже чувствуется зимний холод даже через защиту, ветер бьет по плечам, вынуждая пригнуться. Мальчишка так и делает, притворяясь птицей. Он бы расправил крылья, вот только их у него нет. Руки крепче сжимают ствол метлы, с силой падая на левый бок, закручивая тело парня. Пока рисуются спирали, мешая землю с небом перед глазами, можно позволить себе не думать. Голова пустая и звонкая, пока он качается на ветре, позволяя тому управлять полетом. Полная свобода, как от проблем, так и от переживаний. Здесь нет ничего. Резкий толчок едва не выдергивает его с метлы. Рядом летит вторая метла, а на ней знакомая тонкая фигурка, укомплектованная в полноценную защиту. Взгляд цепляет шлем с очками на лице, в нем куда удобнее летать, особенно на высоте. Девушка машет ему ладонью, после чего уходит резко влево. Гарри выравнивает полет и поднимает бровь, устремляясь сразу за ней. Раньше они частенько летали вместе с Джинни. Ей, как и ему, нравилось это холодное небо, где не могло быть сложных вопросов или выборов. Они оба были влюблены в полеты, а потому не боялись подниматься выше и выше, не страшились крутиться, падать и даже ловить друг друга. Словно два стрижа, играясь в салочки, догоняя друг друга, тараня носком обуви по тонкой рукояти, сбивая курс полета… Гарри помнил все, каждую их встречу, когда она улыбалась ему, а он любил ее в ответ. Сейчас все чувствуется иначе. Но они все равно веселятся в небе, играясь друг с другом, словно в старые времена. И когда они все же спрыгивают в песок, тормозя на пятках, раскрасневшиеся и довольные, Джинни снимает шлем, встряхивая гривой рыжих локонов. — Понравилось? — улыбается она. Ее лицо довольное. — Еще бы. Конечно, — смеется он в ответ, садясь на поле. Над головой все еще летает команда, разогреваясь. Она садится рядом, прижимаясь к его плечу. — Мне тоже. Я всегда любила квиддич, в основном из-за отца и братьев, но когда начала летать с тобой, это было словно… вау! — она обвела рукой небо. — Никто другой не дарил мне это ощущение свободы, как дарит метла. Ты научил меня наслаждаться этим, и я тебе благодарна. — Не за что, — кивает Поттер. Джинни сидит рядом горячая и сексуальная в своей форме. Поттер поглядывает на нее искоса, но почему-то именно сейчас он не думает о том, чтобы утащить ее в какой-либо темный угол, чтобы зацеловать. Раньше думал. Сейчас нет. — Как у тебя с Драко? — спрашивает она, не глядя на него. — Джинни… — Тебе он нравится, да? По-настоящему? — выдыхает она. А потом сама же себя обрывает: — Не говори. Мне лучше не знать, чтобы не злиться. Слухи очень быстро разлетаются по школе. Могу я тебя попросить? — О чем? — Гарри подтягивает колено к себе. — Как только решишь, что хочешь быть с ним, скажи мне об этом сам. Не хочу узнать последняя от подружки, — просит Джинни. Она встает с песка. — Я пойду. И спасибо за полет. Это реально круто было. Гарри остается один, смотря на то, как уходит та, что хотела с ним семью. В голове по прежнему пусто. Он поднимается сам и поднимает метлу, вновь взлетая почти до облаков. До вечера времени еще полно и он хочет вымотать себя так, чтобы ответ на невысказанный вопрос сам упал бы на ладони. Небо встречает его с распахнутыми руками, позволяя купаться в порывах морозного ветра, хлопкам сбивая с метлы и вынуждая пригибаться ближе и ближе к древку. Почему все должно быть таким сложным?..

…

«Особенные отношения». Драко в который раз прокрутит эту реплику голос Поттера в своей голове, сидя в гриффиндорской гостиной и пытаясь написать доклад по травологии. С самим предметом проблем у него не было, а вот сосредоточиться было сложно. Но были сложности с тем, чтобы сложить слова в нужные предложения. Как вообще понимать эти особенные отношения? Что конкретно происходило, пока он был заперт в своей школе, стараясь обуздать магию? Драко сжал пальцами светлые волосы, упираясь лбом в ладони. Черт. Почему даже иллюзия была лучше его самого, раз с ней у Поттера сложились особенные отношения, а с ним самим он лишь спорил и смотрел вот так, словно пытаясь прожечь в нем дырку своими зеленым глазищами. — Не помешаю? — Джинни мягко подсаживается к нему на стул напротив. Малфой непонимающе хмурится, отодвигая свой ворох тетрадей и черновиков. Рыжая выглядит как обычно, вполне спокойная. Ее вообще сложно было представить злую или кричащую. Хотя она наверняка могла быть и такой. — Я хочу поговорить с тобой о Гарри. Драко кивает. Желваки сами движутся, пока он думает о том, как мягко отказать ей в этом. Стоит ли им вообще говорить о человеке, который мечется между ними? Стоит ли ему чувствовать себя виноватым в том, что они вчера целовались. Драко не хотел этого чувствовать. — Я не буду с тобой выяснять отношения, Малфой, — начала Уизли сама. Она выдохнула, складывая руки на коленях, не поднимая взгляда. — Я просто хотела спросить у тебя, серьезен ли ты по отношению к нему? Гарри очень важный человек для меня и моей семьи. Он рос с нами, мы заботились о нем. По-своему конечно, но заботились. Поттер может выглядеть кирпичом, которому нипочем любая преграда. Но на самом деле он достаточно раним. Если ты… если ты лишь играешься с ним, если тебе просто хотелось переспать с ним, потому что он всегда был недоступен, я хочу попросить тебя остановиться. Гарри достоин того, чтобы его уважали. А не считали просто наградой или галочкой в списке целей. — Я не играюсь с ним, Джинни. Драко откладывает перо. — Я никогда не воспринимал его как цель или награду. Я вижу в нем то же, что видишь и ты. Он удивительный. Полон магии, полон этой непробиваемой уверенностью в силах, как своих, так и окружающих. Я не играюсь с ним. Я просто влюбился. Девушка молчит. Она о чем-то думает, сжимая пальцы на коленях, сминая ткань одежды. — Хорошо. Это все, что я хотела знать наверняка. Спасибо. Малфой смотрит на то, как она уходит. Смотрит на ее прямую спину, не видя поникшего лица. Ему сложно не представить себя на ее месте. Он понимал, каково это влюбиться и не получить в ответ ничего. «Но это не мои проблемы», — напоминает он сам себе, поднимая перо. Если бы чувства Поттера к ней были бы крепкими, его появление никак не повлияло бы на них. Он не жаждал быть разлучником, как и не жаждал изначально внимания Гарри.