Уроки японского

В Мичигане холодало раньше, чем в Коннектикуте. Артур сменил кеды на берцы, а жилетки на толстые балахоны; Ариадна начала носить более толстые колготы и её любимое пальто с птичками и цветами кислотных цветов. Эйэн больше не выказывал беспокойства по поводу её поведения. Лора Шеперд стала прогуливать каллиграфию. Кэмерон, судя по тому, что перестала прессовать Артура и Дома, нашла парня. С другой стороны, у Дома возникли проблемы с Эйэном, потому что в независимости от его старания и прилежания, он не мог выбить больше десяти баллов за тест. Сайто и Рене из Ариадниной группы больше не появлялись на занятиях, связанных с японским, Миранда и Селина подрались на заднем дворе колледжа, а про Сару говорили, что она посещает психолога из-за прогрессирующей депрессии и суицидных настроений, спровоцированных – впрочем, это только слух, – Оливией, похитившей её бой-френда. Алиса Ватерлоо объявила, что она встречается с Лорой, Рейчел обручилась со своим молодым человеком, который здесь же, в Мичигане, учился на юриста. Похожая на азиатку Зоя Кои, как выяснилось к ноябрю, была на тринадцатой неделе беременности, хотя никто никогда не слышал о том, чтобы у неё был парень. А другая девушка, Андрия Беннет, призналась, что у неё был годовалый сын, которого она оставила в Лондоне со своим отцом. После таких новостей, Дом вызвал Артура на срочное виски-совещание и добрые полчаса плакался, что не был готов стать отцом. Ариадна была вся в восторге от свадьбы Рейчел, намеченной на каникулы в январе, и от перспективы стать подружкой невесты и обещала попросить сделать Артура шафером. Артур же был весь в мыслях о том, как сдать Английскую Литературу и избежать встречи с матерью во время каникул. 16-го ноября он ездил на свадьбу Брэндона, устроенную в Детройте, потому что там жила невестина бабушка-инвалид, и пришёл к выводу, что поездка в Монтану к Нэшу будет идеальной возможностью пропустить мамин визит. Но, разумеется, ни ей, ни Ариадне про Нэша он ничего не сказал. Он даже не сказал о Монтане. Его отговоркой было, “Еду в Аспен, на лыжах кататься”. 18-го ноября – Артур хорошо запомнил этот день, потому как в момент, когда это произошло, он бронировал билет в Монтану – Ариадна влетела в квартиру, ожесточённо размахивая тетрадкой по основному курсу. Артур едва успел захлопнуть ноутбук, когда тетрадку бросили на стол перед ним. – Взгляни! – воскликнула Ариадна. – Давай, посмотри. Что это? – Твоя тетрадь с домашней работой и исправлениями Эйэна. – Ответил Артур, не видя причин для паники. – Исправлениями, да? – Ариадна стала переворачивать страницы. – Смотри! Он тут комментировал, будто это стена Фэйсбука. Так если бы только страницы с домашкой – нет! Он до конца пролистал и прочитал чёртовы хайку, которые я пыталась писать. Смотри! Комментарии: “сугой”, “кавайи” и прочее. Артур, скажи мне, что это? – Выглядит так, будто он влюбился в тебя. – Он — что? Артур, это плохая шутка. Не дразни. Он последний человек во всём мире, которого я бы хотела видеть влюблённым в себя. Он... Он... Ему тридцать. – Двадцать восемь исполнилось в августе. – Это ничего не ме... Откуда ты знаешь? – Он сказал. В день, когда мы говорили на банкете, он сказал, что ушёл в армию в двадцать два. И что это было сразу после его выпуска. А после – помнишь его рассказ о себе? – два года в Цукубе, два года в Штатах. Всего шесть лет. А когда мы обсуждали наше прошлое, он сказал, что он и его друг по колледжу были просто катастрофой, потому что друг был скорпион, а он – лев. Наибольшая вероятность, что он родился в августе. Вот и всё. – А ты что, типа, Шерлок Холмс? – Ариадна отобрала тетрадку. – Не думаю, что он в меня втрескался. Я его выбесила, он и отомстил. И всё тут. Люди по-другому себя ведут, когда они влюблены. – Да ладно? Ну-ка, просвети меня, пикап мастер. – Ой, заткнись. И почему надо ехать кататься на лыжах, когда мама приезжает? – Потому что я не испытываю ни малейшего желания встречаться с мамой, большое спасибо. Я пытаюсь от неё сбежать последние три года моей жизни. – Ты хреновый брат и сын. – И отстойнеший староста. Тушé. – Я ночую сегодня у Рейчел. Нам надо обсудить свадьбу. Кстати, ты не будешь шафером. – Слава Богу. – Я тебя ненавижу. На следующее утро Артур прекрасно себя чувствовал. Он открыл глаза навстречу яркому солнцу 19-го ноября и улыбнулся. Он не помнил, что ему снилось, но помнил, что был очень счастлив во сне. На часах было 11:54, то есть как раз достаточно времени оставалось, чтобы съесть хлопьев с молоком и придти к началу экономики. Так Артур и поступил, всё так же в прекрасном расположении духа, а сердце его радостно прыгало, будто чувствуя приближение чего-то хорошего и пытаясь поведать об этом Артуру. Он помыл посуду и открыл окно, потянув носом воздух. Артур решил, что для балахона уже холодно и надел любимую косуху. Он посмотрел в зеркало. Оттуда на него посмотрел вполне симпатичный металлист лет двадцати, с искорками в карих глазах, голливудской улыбкой и ямочками на щеках. Артур пригладил волосы и вышел из дома. На улице он вспомнил, что у него закончились сигареты и заскочил в ближайший магазин. Ближайший означало десять минут ходьбы до следующей автобусной остановки. А когда Артур выскочил обратно с пачкой “Мальборо”, он увидел ждавшего автобус Эйэна. Артур поперхнулся и, повинуясь какому-то древнему инстинкту, поспешил спрятать сигареты. Что делать? Дойти до следующей остановки? Он всё равно встретит Эйэна в автобусе. Ждать следующего транспорта? Опоздает на экономику. Не то, чтобы это было проблемой, но приходить вовремя было для Артура бессознательным принципом. Да и Эйэн уже заметил его и помахал рукой, мол, “Идите сюда, Артур!” Артур вздохнул, сокрушаясь по пропущенной утренней сигарете, и подошёл. – Охаё годзаимасу, сэнсэй. – Поздоровался Артур. – Какой сюрприз. – Охаё, Артур-сан. – Эйэн улыбнулся, почти смеясь. – Вы живёте в этом районе? – Нет, в соседнем. Решил прогуляться, благо время и погода располагающие. (Погода была располагающей настолько, что Артур не чувствовал замёрзших пальцев на ногах). А вы? – Соседний город. Еду на автобусе и пересаживаюсь здесь. А вот и он. У вас сегодня поздний день? – Да, две экономики в час. Почему я вас раньше никогда не встречал? – Совпадения – величайшая загадка вселенной. Вы верите в судьбу? – Ну, приходя на экзамен без подготовки и в стельку пьяным, я верю, что судьба моя – засыпаться. Всё прочее – последствие цепи событий. – Я философию сдал пьяным. У вас есть философия? – Со второго курса, верится мне. У вас сегодня уроки со второкурсниками? – Ага. Знаете кого-нибудь из них? – Не-а. Я из своей группы ещё не всех по именам знаю. Как вы всех своих студентов запоминаете? – Так же, как я запоминаю иероглифы. – Вот сэнсэй. Есть какой-нибудь хороший способ запомнить их? Потому что – я даже не знаю – я часами могу их зубрить, но на пять минут переключусь на что-нибудь другое и – фьють! Моя память – чистый лист. На фоне этого, мне хватило пары просмотров, чтобы запомнить тот диалог из “Возрождения легенды”. Тот, в начале, “Не важно, кто мы такие. Важно то, какой у нас план.” Помните? – “Что ж, поздравляю, теперь вы попались. И каков же следующий шаг вашего гениального плана?” Да, помню. Моя любимая часть. Но только потому в фильме не был вас, падающего со сцены. – Ох, вы настоящее зло. – “Я необходимое зло”. – Эйэн улыбнулся. – Сэнсэй, вы точно не Альтер-эго Тома Харди? – Ха-ха, не думаю, что я физически бы смог стажироваться в Цукубе и сниматься в “Воине” одновременно. Но в мечтах не стоит бояться быть посмелее, верно? – Вы верите в вещие сны? – Только когда мне снится, что завтра я буду есть пиццу, которую купил сегодня. Шучу. Понимаете, если уж верить, то верить в каждый сон. Но когда вам хочется, скажем, съездить на Мальорку, и не хочется обанкротиться, вы начинаете сортировать сны: в эти верю, в эти нет. И это перестаёт быть верой. Если уж верить, то верить искренне, одержимо, страстно, преданно, без оглядки. Так что я лучше скажу, что не верю, чем стану лицемерить. Они сошли с автобуса и направились к колледжу. Артур был готов умереть за сигарету. “Весь мир бы отдал, лишь бы он оказался курильщиком”. Но Эйэн ни потянулся за пачкой, ни спросил у Артура, курит ли он, и они просто шли дальше. – А я “Грозовой Перевал” читаю. – Пробормотал Артур. – Вы говорили, что он вам не понравился. – Мне не понравился “Кирпич” Райана Джонсона, но недавно я пересмотрел его, чтобы убедиться, что не упустил ничего важного. Упустил, как оказалось. – И что же? – Что его снял тот же режиссёр, что и “Петлю времени”. Эйэн рассмеялся так, будто шутка действительно удалась. С одной стороны, Артур его ненавидел. С другой он был несуразно рад, что рассмешил учителя. – Если я скажу, что “Грозовой Перевал” написала сестра автора “Джейн Эйр”, вы будете удовлетворены? – О, Боже мой! Так вот оно что! Спасибо, сэнсэй, большое спасибо! Теперь моя душа спокойна. – Драматично воскликнул Артур, а потом добавил с холодком. – Это я знаю. И я это читал. И “Гордость и предубеждение”, и “Унесённых ветром”, и “Над пропастью во ржи”, и “Сагу о Форсайтах”… Ремарка, Хемингуэя, Моэма, Фицджеральда… Мне продолжать? – Родители, должно быть, вами очень гордятся. – Они в разводе, и обоим по… В общем, им нет дела. – Грустно слышать. Вы подаёте надежды. Без обид, но вы гораздо умнее и перспективнее вашей сестры. А ей пора бы выйти из кукольного домика. – Мне бы очень этого хотелось. Но даже не знаю, как её к этому подтолкнуть. – Возможно, свадьба Рейчел-сан поспособствует. – Так, вы об этом знаете. – Спасибо вашей сестре. Ну, не может она держать рот на замке. Так что в случае войны не делайте её шпионом. – Я её приманкой сделаю. С её париками это будет легко. А о чём ещё вы знаете? – Обо всём. О Лоре-сан и Алисе-сан, и о Зое-сан, и... Обо всём. – У вас не создаётся впечатления, что этот колледж - как второй шанс для всех этих бедняжек? – Прошу прощения? – Подумайте. У Андрии в Лондоне ребёнок. А ей девятнадцать. Она приезжает сюда, чтобы начать всё заново, а в этот колледж легче всего поступить. Зоя. Не знаю, может, на неё давили в семье, а сейчас она в безопасности с каким-то подобием парня, чёрт знает. Рейчел и её молодому человеку пришлось сбежать из их суетного мегаполиса, чтобы, наконец, привести мысли в порядок и понять, что друг без друга они не могут. Лора и Алиса. Родители не хотели лесбиянок в семье, а они хотели друг друга. Просто подумайте, все приехали сюда, чтобы начать сначала. Название “Колледж Второй Шанс” было бы более уместно. – А вы? – Прошу прощенья? – Какой ваш второй шанс? – Боюсь, учитель, это слишком личное. – Да давайте, Артур. В этом колледже каждый может добраться до скелетов в шкафу другого. И только вы загадка. Ну, скажите, каков ваш второй шанс? – Насладиться “Грозовым Перевалом”. Спасибо за приятную беседу, учитель. Они вошли в здание колледжа и разошлись. Артур направился на экономику и опоздал всего на минуту. Шрёдер ещё даже не появился. Когда он пришёл и студенты расселись, Артур поначалу расслабился, рассчитывая прочитать ещё одну главу ненавистного романа, а затем потренировать каллиграфию. Но через минуту он ощутил, что что-то было не так. Он нервничал, дёргался, и лоб покрылся холодным потом, и – какого вообще чёрта – он думал об Эйэне. Артур едва пережил первую пару, а потом отловил Мол, отпросился и отправился домой. Ужасающая, пока ещё неприглядная и текучая недоразвитая идея пульсировала у него в голове, толкаясь в стенки черепа, прорываясь наружу. Когда Ариадна вернулась домой после второй экономики, рассчитывая на готовый обед, она обнаружила готовенького Артура, в постели, по уши в одеяле, в обнимку с бутылкой виски, от которой осталась уже только четверть. На экране телевизора шли титры “Звёздного Пути: Возмездие”*. Прежде, чем Ариадна успела заговорить, Артур уставился на неё совершенно сумасшедшими глазами. – Ариадна, ты должна меня спасти. Должна. Или я себя убью. Я не знаю, как это случилось. Как будто кто-то поместил идею мне в голову. Я сплю. Ох, надо проснуться. Пожалуйста, Ариадна, скажи, что это только моё воображение. – Ради всего святого, что случилось? – Катастрофа случилась. Апокалипсис случился. Я не знаю, что делать, Ариадна. Я... Я в Эйэна влюбился. И снова, прежде чем Ариадна успела заговорить, да хотя бы восстановить способность разговаривать, Артур провалился в сон. Бутылка упала на пол, остаток виски пролился, наполнив комнату запахом алкоголя. Артур не был из тех, кто “хочет об этом поговорить”, но весь вечер четверга он провёл рассказывая Ариадне о своей трагедии. Начать надо с того, что она отключила его будильник, и сама не разбудила, так что в 12:59 – как только проснулся после очередного похмелья – Артуру пришлось писать Эйэну, что он не сможет придти. “Генерал Зод разрушил мой дом, простите”, – объяснился он. Через десять минут, когда Артур давился вчерашним супом, пришёл ответ: “Пришлите фотку Супермена, плиз!” Артур был в гневе. Как такое может быть, что педагог считает приемлемым переписываться на собственной паре? Когда Ариадна пришла с каллиграфии, первым, что она сообщила, было то, что Кэмерон в уничижительной манере поинтересовалась, “собирается ли Ариаднин брат впредь посещать её занятия”. Артур на это наплевал и принялся жарить курицу. Впрочем, Ариадна сочла своим долгом докопаться до Артура по самой болезненной для него теме. Как он понял, что влюблён в Эйэна, почему это произошло, что привлекало Артура в Эйэне, почему это так его не радовало. - Этот сукин сын Нэш мучил тебя и разбил тебе сердце. Тебе хватило неприятностей, и из-за него, и из-за меня. Но у меня теперь всё хорошо, а Нэш к тебе на пушечный выстрел не подойдёт, так что, Артур, пора озаботиться личной жизнью. Надо начинать двигаться, начни хотя бы с Эйэна. Никто не говорит, что вы должны пожениться, отправиться покупать обои для вашего нового дома и вместе состариться. Но попытайся! – резонно рассуждала она, чавкая курицей. “Но я боюсь. – Хотел сказать Артур. – Нет ни одного намёка, что я ему нравлюсь. Чёрт, я его, наверное, так выбешиваю своей болтовнёй! Взять хотя бы банкет. Ох, банкет, теперь-то я понимаю, почему я к нему подошёл. Чёрт, он даже на гея не похож, не то, что на преподавателя, который готов завести роман со студентом. Я даже не знаю, на самом ли деле я в него влюблён, или это новая игра моего разума. Я даже не знаю, нравятся ли мне его интересы и внешность. Чёрт, да не нравится мне его внешность, он вообще не привлекательный! Но в то же время, очень даже”. В общем и целом, психоанализ с Ариадной Эрлих не привёл ни к каким результатам, и она оставила несчастного брата в покое. Впрочем, когда она пошла спать, а Артур дописал задолженности по Эйэну и Кэмерон, он включил ноутбук и встретился с Брэндоном на Фэйсбуке. Хотя они и не были друзья не разлей вода, за последние шесть месяцев Брэнд был единственным, кто имел доступ в дела любовные Артура. В июле он сильно помог ему с Нэшем, и хоть во Флориде сейчас был час ночи, он терпеливо обсуждал с Артуром его новые проблемы. Большим плюсом Брэнда было то, что он никогда не пускался в демагогии. Только подсказывал, что делать, на основе полученных фактов. В первую очередь, он спросил были ли намёки, что Артур Эйэну симпатичен. Артур поведал о всех их моментах наедине, и Брэнд предположил, что симпатия очень возможна. Затем они начали обдумывать, как привлечь больший интерес. – Никаких стихов, записочек, флирта. Ты всего лишь простой студент. Ходишь на уроки, делаешь домашку, ты холоден и собран. – Наставлял Брэнд. Артур думал было указать на то, что в этом и была основная трудность, но промолчал. – Первое правило – не рассказывай ничего сам. Заставь его спрашивать. В субботу Артур запрыгнул на автобус до Детройта, нашёл мастера тату и набил себе давно желанную “Все против тебя”. Ариадна была в гневе. Эйэн действительно заметил татуировку, высунувшуюся из-под рукава Артура, когда тот писал на доске на занятии во вторник. По пути домой Артур столкнулся с Эйэном в автобусе, и учитель расспросил, была ли татуировка настоящая, когда Артур её сделал и почему именно теперь. Он также попросил Артура дать ему телефон мастера, потому что “Сам давно хочу себе кое-что набить”. Артур задумался, стоит ли ему упоминать, что он уже замечал у Эйэна татуировки, но вспомнил советы Брэнда и ничего не сказал. В этот раз путешествие получилось молчаливым. Приближались каникулы. Студенты, которые ещё не сдали рефераты Шрёдеру, маниакально их дописывали; Дом и Мол планировали поездку во Францию, где она родилась; Ариадна ночевала у Рейчел каждый второй день; Брэнд продолжал говорить одно и то же, но что бы Артур ни делал, это вызывало секундное появление вежливого любопытства и больше ничего. Артур как-то раз пришёл с пластырем поперёк щеки, но вместо того, чтобы поинтересоваться, что произошло, Эйэн придумал шутку про Артура и бритву, над который покатывались даже самые занудные девчонки в группе. Серебряное колечко на безымянном пальце, одолженное у Ариадны, вообще не привлекло к себе внимания. Из-за приближающегося Рождества и бегающих по магазинам людей автобусы каждое утро были переполнены, и Артур мечтал снова встретить Эйэна, и так ехать до колледжа, прижатыми друг к другу десятком незнакомцев, которые понятия не имеют, какую услугу оказывают Артуру. Но больше он Эйэна по пути не встречал. А поскольку советы Брэнда не работали, он начал задумываться о том, чтобы оставить после себя на парте любовное стихотворение. Ариадна тоже пыталась помочь. – А городе Н. идёт документальное кино о Японии. Давай пойдём. И пригласим Сам-Знаешь-Кого. – В городе НН. проходит выставка японского оружия и доспехов. Его должно заинтересовать. – Итак, план таков: покупаем билеты в театр, будет пьеса по “Грозовому Перевалу”, а я притворяюсь больной и ты упрашиваешь его составить тебе компанию. Артур, ты будешь в театре, ночью, с Эйэном! За две недели до Рождества Эйэн объявил день экзамена и огласил баллы студентов. Артуру, который достаточно измучился видеть Эйэна на занятиях, провалился почти в экстаз, услышав, что у него 81 балл, и с радостью согласился на “четвёртку” автоматом. Ариадне, которая так же не испытывала ни малейшего желания видеть Эйэна, мол, он странно с ней себя ведёт, не хватило одного балла, и она была уверена, что он это сделал нарочно. Артур получил “пятёрки” по истории США, английской литературе, экономике и физкультуре и “четвёрки” по основному курсу, МХК и страноведению и даже отвоевал “четвёрку” у Кэмерон. С Эйэном они так никуда и не сходили. Но Артур воспользовался последней попыткой проявить расположение перед долгой разлукой и спел на Рождественской вечеринке песню Scorpions “We were born to fly”. Позднее Артур узнал, что Эйэн уехал сразу после экзаменов, так что Артур забил на банкет и отправился собирать чемоданы для поездки в Монтану. Утром 25 декабря, оставив подарки для Ариадны и мамы, Артур на автобусе доехал до Детройта и оттуда полетел самолётом. Артур не собирался повидать Нэша и уехать. Для начала, ему было необходимо морально подготовиться. Вот почему он провёл свой первый день в номере гостиницы: спал и смотрел телевизор, читал “Грозовой Перевал” за стаканчиком вина. На второй день он прогулялся по памятным местам, и ещё три подряд встречался с людьми, с которыми в когда-то был близок. Все они были удивлены увидеть Артура снова после его внезапного исчезновения. И все они знали, что потом случилось с Нэшем. Возможно поэтому, девушка, с которой Артур работал в магазине одежды, чуть не упала в обморок и сказала, что думала, что Нэш его убил. Один парень сказал, что был уверен, что Нэш продал его мексиканским сутенёрам. По третьей версии, наркотики Нэш доставал именно для Артура, и тот, наконец, передознулся. Это было и смешно, и унизительно, и оскорбительно, и грустно, и много чего другого сразу. Вечером 30 декабря Артур мерил шагами комнату, пытаясь сообразить, разрешено ли заключённым получать подарки от посетителей, и должен ли он что-то дарить Нэшу. Наконец, решил, что должен, и раз уж заключённым можно держать сигареты, Артур подарит ему блок. 31 декабря Артур был в комнате для переговоров. Когда надзиратель ввёл Нэша, Артур встал и окаменел. Всё, что он сумел сказать, было: – С новым годом, Нэш. И Нэш слабо улыбнулся и ответил: – С новым годом, Артур. Оба сели. Артур передал ему сигареты. Нэш поблагодарил и пошутил, мол, ему придётся прятать их под матрац, иначе остальные заключённые, которым приходится курить гадость, которую выдают им надзиратели, порвут его на кусочки. Артур чувствовал, как у него выступает холодный пот между лопаток, и молча пялился на Нэша. Он не мог поверить, что снова видит этого человека. Человека, которого он предал и покинул. Это он, Артур, бросил его в тюрьму. Это была его вина, что Нэш пошёл по наклонной. Артур никогда не оборачивался, чтобы посмотреть, как там его возлюбленный, только плыл дальше по реке собственного успеха. А Нэш тонул, брошенный даже без весёл, чтобы догрести до берега. И Артур поверить не мог, что покинул этого человека, предпочёл остаться с собственным эгоизмом. Этого человека, с по-волчьи сияющими глазами, из-за которых он казался ранимым и грозным одновременно, с острым лицом и нечёсаными волосами, загорелой кожей и худощавым, но всё равно прекрасным и притягательным телом. Артур вспомнил, какие осторожные пальцы Нэша, когда он гладит его шею, вспомнил, как ложилась его рука в руку Артура, и как пахли его волосы, и какой он предпочитал шампунь, и какие курил сигареты, и как их запах смешивался с запахом пота на помятой рубашке, и воспоминания об этом запахе вскружили Артуру голову. Как мог он бросить этого человека? Того, кто отдал ему четыре года жизни? “Это мой мальчик! – Артуру захотелось закричать на надзирателя. – Отдайте мне моего мальчика, или я разнесу вашу нору и кастрирую каждого выродка, сукиного сына, кто тронул хоть волос на его голове!” Но он промолчал. Только продолжал таращиться на Нэша, а когда понял, что затаил дыхание на пару минут, не меньше, шумно вздохнул. – Я тоже рад тебя видеть. – Ухмыльнулся Нэш. – Как делишки? – Учу японский в Мичигане с сестрой. Мама послала туда приглядеть за ней. – А, так ты что теперь, чёртов ангел-хранитель? – Типа того. А ты тут как? – Да ты издеваешься? Очень любезно спрашивать парня вроде меня, “как он тут” в долбанной тюряге. – Мне жаль, Нэш. – Артур чуть не добавил, “это я виноват”. – Мне-то как жаль. Хотелось бы мне выйти отсюда и снова отодрать твою очаровательную задницу. – Артур от таких слов аж поперхнулся. – Скажи мне, пупсик, скучал по мне? По нам скучал? “Да, да, да! Скучал по тебе каждую чёртову минуту моей бессмысленной жизни! Я никогда не понимал, как скучал, пока не увидел тебя. Я такой мерзавец, что никогда не понимал, как люблю тебя и нуждаюсь в тебе, а теперь я не могу сдержать слёз, так люблю желаю тебя”. – Вот что вертелось на языке у Артура, и он сглотнул, чтобы не сболтнуть лишнего. – Кстати, кокаин, который они нашли, был не мой. В смысле, я его не принимал никогда. Можешь взять врачебное заключение, если это что-то изменит. – Добавил Нэш закуривая сигарету из принесённых Артуром. Остальные пачки он рассовал по карманам. – Хм! А ты всегда в табаке разбирался. Так, что, скучал по мне? – У нас были хорошие и плохие времена. – Наконец собрался с мыслями Артур. – И мне нравится вспоминать хорошие, и мне жаль, что и я виноват в плохих. И я надеюсь, что ты отсюда выйдешь и проживёшь долгую счастливую жизнь. – Ох, как миленько. – Нэш выпустил в воздух облачко дыма. – Вот скажи, пупсик, ты чего припёрся? – Увидеть тебя, разве не очевидно? – Не-а, если мы вспомним, что ты ночью свалил, пока я спал, даже чёртовой записочки не чиркнув. – Сестра нуждалась во мне. Срочно. – Ага, и ни звонка, ни письма опосля. Тебе кто сказал, что я загремел? – Я с Брэндоном виделся. Он женился. – Збс. Да болт я клал и на Брэндона и на его сучку. А вот ты, Артур Эрлих, еврейская твоя задница, очень меня интересуешь. Вернее, ты и я. Ты, который наверняка преподам сосёт за свои и сестринские “пятёрки”, и я, который питается дерьмом и драит параши, потому что Ваша Светлость меня наебала. Что на это скажешь? – Что ты свихнулся. И если ты полагаешь, что оскорблять меня и мою сестру – романтично, то ты неизлечимый случай. Я, наверное, пойду. – Артур, сядь! Прости меня, ладно? Я в отчаянии. Я... Я... Я, чёрт подери, люблю тебя, Артур. И всегда, блин, любил, хоть и понятия не имел, как эту любовь выразить. Ты был так чертовски великолепен, поразителен и прекрасен, и я видел, как пускает на тебя слюни каждая сучка и каждый педик. А я что? Насекомое, паразит, сирота и хулиган из благотворительной школы. “Что я делаю?” С этим вопросом я просыпался и засыпал. А ты сиял, как солнце, сверкал, как чёртов алмаз. Ты мог пальцем щёлкнуть, и кто угодно под тебя бы лёг, ты получил бы, что угодно. Как мне доказать, что я люблю тебя и достоин тебя? Моё отчаяние толкало меня всё ниже, и я рухнул и разрушил всё. И ты правильно поступил, что ушёл от меня, на самом деле, только сделал ты это неправильно. Теперь я по уши в дерьме, и ты вроде как запутался в жизни и прочая дрянь, но ты ведь любишь меня, так? Я по твоим глазам это вижу, по твоим чёртовым глазам, которые, ну, не могут скрыть то, что ты чувствуешь. Оно, чёрт возьми, огромными буквами выжжено у тебя на лбу. И, что ж, может у меня лицо не такое говорящее и слова недостаточно красноречивые, ну, прости, я не долбанный Шекспир, но я люблю тебя, Артур. Мне наплевать, с кем ты был после меня, и я даже не надеюсь, что на мои связи ты так же закроешь глаза, потому что я знаю, что я засранец, но, Артур. Зачем два любящих друг друга человека должны страдать на расстоянии в несколько штатов? Не будь здесь этого чёртового надзирателя, я бы уже целовал и раздевал тебя прямо на этом столе, шептал тебе на ушко непристойности, и я был бы в наручниках – помнишь, мы всегда хотели попробовать с наручниками? Ты скучал по мне Артур, по глазам вижу. И я скучал. И теперь, когда мы это выяснили, к чему дальше страдать? Ты мой, неужели не видишь? Я знаю, что тебе нужно, и могу тебе это дать. Так прими меня, Артур, прими назад. Артур зажмурился. Он и слушать не желал. Всё было кончено, но так соблазнительно. Так легко было бы вернуть счастливое прошлое и не страдать по туманному будущему. И в чёртов колледж он приехал не за вторым шансом, он ему не нужен, он жизнь живёт только раз, и в этой жизни у него есть Нэш, так зачем что-то искать? Просыпаться каждое утро оттого, что пальцы Нэша гладят шею, вдыхать его запах, и смеяться над шутками, которые только они понимают, и вспоминать самые яркие моменты, и жить той жизнью, которую они запланировали, и которую всё ещё могли сделать реальностью. И тут в мысли Артура вторгся Эйэн. “Как ваша голова? Сколько пальцев я показываю? Кошка белая. Пришлите фотку Супермена, плиз”. Артур тряхнул головой. В этот момент он впервые осознал, что готов рискнуть всем и попытать счастье с Эйэном. С этой неудачной копией Тома Харди. Он ради него, чёрт возьми, татуировку набил! И несмотря на всё прекрасное, что связывало их с Нэшем, несмотря на то, сколько всего он тут наобещал, и как был доступен, только руку протянуть, и всё вернуть: счастье, любовь, мечты, – всё было кончено. Это было пережито. Ариадна права, надо двигаться дальше. В одну реку дважды не войти. – Прости, Нэш, но у меня есть другой. Лицо Нэша перекосилось. Он стал похож на готового к атаке зверя. – Есть, да? Папик, небось, какой-нибудь, да? Я прав был насчёт преподов, а? Прав был? Да пошёл ты к чёрту, Эрлих, ты и твоя потаскуха-сестра. Оба вы бляди. К чёрту тебя! Обоих вас к чёрту! Катись ты ко всем чертям, Эрлих! Ты сдохнешь шлюхой! Ты сдохнешь! В это время надзиратель уже утаскивал Нэша, и его вопли исчезали в коридоре. В комнату переговоров вошёл дежурный. – Простите за этот инцидент. Если хотите, можете написать жалобу. – Нет, спасибо. Покажите его лучше психиатру. – Артур поднялся. – С новым годом. Он вышел из здания и закурил. Вместе с первой затяжкой, запахи зимнего солнца, снега, холода, машин и многого-многого другого проникли в лёгкие Артура, устремились к его мозгу, и Артур проснулся. Открылся навстречу чистому голубому небу, чёрным силуэтам деревьев, покрытых искрящимся снегом, и его собственной жизни. “Мне двадцать один, я живу в съёмной квартире с чокнутой сестрой, изучаю неинтересный мне предмет, у меня нет машины, зато я по уши влюблён в своего преподавателя”. И Артур рассмеялся. Он так заливисто смеялся, что даже расплакался, а когда смех прекратился, Артур вернулся в отель, взял обратный билет в Детройт и сдал его. После чего собрал вещи и ушёл из города пешком. Выйдя на трассу, Артур поймал машину, на которой доехал до какого-то города, названия которого даже на разобрал. Там поймал другое авто, и оно довезло его до другого города. И так Артур путешествовал из Монтаны в Мичиган. И впервые в жизни он был уверен, что живёт. ________________________________ *Англ. - "Star Trek: Nemesis" , фильм 2002 года с Патриком Стюартом и Томом Харди; не путать со "Стартрек: Возмездие" (англ. - "Star Trek: Into Darkness") 2013 года с Крисом Пайном и Бенедиктом Камбербэтчем. Ну, кто же виноват, что у наших переводчиков такие проблемы с фантазией?