И придут тени

- Мне, можно сказать, повезло. Это произошло, когда я был в магазине. Хотел купить хлебушка, да молока подешевле. Пенсия была небольшая и сильно я потратиться не мог себе позволить. А говорю, что повезло, потому что, иначе, мог бы просто и не заметить никаких изменений. Коль дома сидишь - ничего и не увидишь. Упал, я сам не помню как. А очнулся - вокруг люди мертвые лежат. Немного, правда, в магазине в то время народу-то. Да и на улицу вышел - не шибко время для прогулок. Но все равно... Лежали. И какой-то пацаненок из соседнего дома выбегает. Малой еще совсем, толком ничего объяснить не может, только слезы ручьем, да сопли под носом. Ну, взял я его за руку, чтобы успокоить. Мы с ним все квартиры в подъезде обошли - никто нам не откликнулся. А в его квартире - только мамка, да и та - не жива оказалась. Дед Ефим отхлебнул чая и грустно почесал бороду. - Сложный тот день был. Мало кто выжил, да и те своих родных потеряли, как тот мальчонка. Я его одел потеплее в то, что было в его доме, да взял с собой. Еще людей искать. Не скоро, может через час... Хотя кто знает. Время в тот день то тянулось, то складывалось, словно гармонь... Но нашли мы случайно группу испуганных, так же как и мы, потерянных людей. Собрались с нескольких улиц. Человек тридцать всего-то осталось... А улицы то большие, да дома высокие... Страшнее еще стало. От неизвестности, особо. Но, словно, знал один хлопец, куда дорогу держать, уверенно вел нас. И мы его слушались. Хотелось ведь верить хоть кому-то. Путь тяжелым для многих оказался. Ни воды, ни еды. А с нами же дети были, некоторые малые совсем. Но дошли. Уставшие и изнеможденные. Сил почти не было, да и многие уж и не верили, что наш путь куда-то приведет. И это казалось истинным чудом. И стал человек, к которому пришли смотреть наши знаки на руках, хоть и не у всех они еще были, да отправлять по разным сторонам. А я не торопился, пропускал тех кто более мал, да устал. Так и подошел последним. А человек, как увидел мой знак, так и растерялся. "Не знаю, - говорит. - Куда тебя, дед, отправить. Не знакома такая мне метка.". И разрешил в любую телегу сесть. А я стоял, да думу думал. Что же за знак, неведомый у меня на руке. Да куда мне с ним податься. Хотел, вначале, с тем мальчонкой отправиться, с которым свой путь то начал, да увидел, как прибился малец к девушке молодой, наклонился к ней на плечо, да спит мирно. Понял я тогда - все будет у него хорошо. И понял тогда, что моя судьба не ведет меня ни по одному из предложенных путей. Спросил я человека, что определял людей, может ли он дать мне немного воды, да еды. Хороший парень оказался. Не спросил лишнего, лишь протянул котомку. А там были и вода, и еда, да к ним в придачу нож хороший, охотничий, по мелочам еще кой-чего. Отправился я тогда куда глаза глядят. Четыре дня бродил средь лесов, совсем уж было пригорюнился, думал смерть догонит меня, как запасы-то кончатся. Но наткнулся, вдруг на этот дом. Видно, раньше, тут охотник жил, аль лесничий. Словно озарило меня, что именно это мой дом. А стал к дому-то подходить - с крыльца пес тощий, прыгает, лает из последних сил. Как тут оказался один - не ведомо. Накормил я его последним ломтем хлеба, да и порешили мы с ним, что хорошими друзьями стать сможем. Так вот теперь и живем тут с ним вдвоем. От прежнего хозяина много чего осталось - и одежда, и для кухни все, даже топор с ружьем были. Да только в этом новом мире ружье не стало работать. Может - и к лучшему это. Как-то раз были тут люди плохие, душа у них черная. Повезло, что был я в лесу - силки проверял. Возвращаюсь - слышу голоса грубые. Я решил посмотреть, а лишь опосля выходить. Правильно не поторопился. Нехорошими словами ругались люди и не жалея раскидывали вещи мои, все припасы вытаскивали из дома. Ружье сломали, как поняли, что нет в нем толку. Я ждал, пока уйдут они, что бы мы с Лешим вдвоем-то супротив них сделали? Горько на душе было, что дом разрушают, я рад был, что огнем хоть не жгли, целы стены остались. Но, ничего, восстановили все, как видишь. Живем потихоньку, люди те больше не возвращались. Может ушли дальше, может решили, что не стоит мой дом их внимания. Старик вздохнул и посмотрел на меня пристально. - Кажется мне, что встречалась, ты, девица, уж с ними. - Встречалась, - даже не стала отрицать я. - Плохая это была встреча, горя мне много принесла. - Друга потерять - это огромное горе, - согласно кивнул старик. А я вздрогнула. Откуда он знает? - Каждый из нас и так пережил много потерь. Тут старик зевнул, прикрывая рот тыльной стороной ладони. - Ох, засиделись мы с тобой, Яночка. Время позднее, а знаешь сама - утро вечера мудренее. Давай, укладывайся на печи, а я на скамье посплю. Мои попытки отказаться от вакантного места для сна были тщетны. Старик лишь твердил - гостю принято лучшее дать. Так и оказалась я на печи, хорошо не горячей, на мягкой шкуре, похожей на волчью. Сон ко мне пришел не сразу. Старик был милым и совсем не исходило от него ни грамма опасности. Но вот слова его пугали. Откуда он мог узнать про смерть Николая? Так и не найдя ответа, я все же, наконец, уснула. - Просыпайся, девица, уж утро, - разбудили меня слова Ефима. Говорил он их ласково, словно была я ему не гостьей, а внучкой. - Не будил бы тебя, прерывая сладкий сон, да ты же торопишься сильно. А надо тебе еще позавтракать, чтобы силы на путешествия были. Уж и на стол все поставил. Нехотя открыв глаза, я улыбнулась старику. - Доброе утро. - Доброе, Яночка. Беги, умывайся. Во дворе к стене дома был прикреплен умывальник. Я видела такой, разве что, в старых фильмах. Металлический, на носик снизу давишь и течет вода. Ледяная, только принесенная из ближайшего родника. Умоешься и сразу весь сон - как рукой сняло. Рядом весело носился рыжий Леший, гоняясь за утренними первыми мошками. Я окликнула пса и мы вместе вернулись в дом. На столе стояли тарелки с мясом и какой-то зеленью. - Не бойся, милая. Все съедобное. Я в растениях толк знаю, - сказал Ефим, когда я пристально посмотрела в тарелку. А потом он поставил передо мной чашку с чаем. Настоящим, заваренным черным чаем, даже пара чаинок плавало сверху. - Откуда? - у меня, по-моему, даже глаза округлились. - Да здесь погреб был, - ответил старик. - Я кой-чего сразу вынес, то плохие люди унесли, а что-то в подполе оставил. Они туда не смотрели, не видели под собачьей подстилкой двери в полу. Вот чай-то и остался. Я редко позволяю себе чаевничать, так что немного и тебе вот досталось. - Чудесно, - даже прикрыла я глаза от удовольствия, отхлебывая из чашки горячий напиток. Сначала Ефим просто смотрел как я ем, сам крутя вилку в руках. Потом пожевал губу и отложил столовый прибор. - Ты, девица, не сердчай, знаю, что не в свое дело лезу, но словно знаю, что должен это тебе сказать. Ты уж выслушай меня. Я подняла глаза на старика. - Знаю я, - продолжил тот. - Что выпала тебе доля не самая легкая, опасная. И уже преследовала тебя смерть. И будет еще преследовать. А еще предстоит тебе нелегкий выбор. Очень многое будет зависеть от него. Судьбы всех людей сейчас живущих. И жизнь твоя. - Что за выбор? - не поняла я. - Выбор, перед которым оказываются многие люди. Больше не скажу, иногда знать лишнее - тоже плохо. И путь, который предстоит прямо сейчас - будет сложным, Ты или откроешь в себе много нового, или может все кончится совсем плачевно, если этого не произойдет. Старик пристально смотрел на меня, открывшей от удивления и н понимания, рот. Мне совсем ничего не было понятно. Страшно стало только. Что-то невеселую жизнь мне Ефим предлагает. - Ты будь осторожнее, - наконец добавил Ефим. - Хорошая ты девушка. Добрая. И тут же перевел разговор на истории о Лешем. Я даже перестроиться сразу не успела. Так и закончили завтрак. Старик смог отвлечь меня, на время заставив забыть о странном предзнаменовании. И уже совсем скоро я махала ему, отъезжая от гостеприимного домика верхом на Паяце. Старик в ответ махал мне, а Леший провожал звонким лаем и вилянием хвоста. В сумке у меня теперь прибавилось сушеное мясо и немного чая, завязанного в холщовый мешочек, припрятанный специально для Иры. "Надо будет обязательно заехать к старику на обратном пути" - промелькнула в голове мысль. Но все-таки, что он имел в виду, давая свои странные наставления? Может, просто от одиночества напридумывал мне всякого? И успокоив себя этим, я продолжила свой путь.