И придут тени

Прим. Предыдущая глава была удалена и вместо нее написана эта. Так как та совершенно не вписывалась в то, что должно было быть. — Бог, не суди! — Ты не был Женщиной на земле! (М. Цветаева) Облака опускались так низко, что казалось - вот-вот сядут на верхушки столетних сосен, сплетающихся в единый узор на горизонте лес. Это утро дышало свежестью росы, напоминая далекие-далекие дни, когда я была маленькой счастливой девочкой, радовавшейся каждой травинке, каждому цветку, отправляясь с родителями в путешествие по бескрайним просторам родины. Я вдыхала этот воздух по новому, чувствуя себя живой, ощущая себя полностью на своем месте. Даже мысли были какие-то мимолетные, радостные, не отягощая существование меня в эти мгновения. Я позволяла себе просто наслаждаться всем тем, что у меня есть. - Будет дождь, - Ира подошла сзади, поставила чашку с цветочным чаем на перила крыльца и, обняв меня сзади за талию, прижалась всем телом к моей спине. Я моментально ощутила приятное тепло, разливающееся по всему естеству, мое тело и моя душа были сейчас в абсолютной гармонии. Ее маленькие ладони скользнули на мой живот и я накрыла их своими, нежно поглаживая тонкие пальчики. - Это чудесно, - медленно протянула я. - Почему? - пробормотала Ира мне в лопатку, одновременно мимолетно коснувшись ее губами. - Потому что сейчас все чудесно, - я развернулась к ней лицом и посмотрела в бесконечно глубокие глаза. - Особенно ты. Ира приподнялась на мысочках и наши губы соприкоснулись. В этот момент прямо над нами небо словно разорвалось и резкие тугие струи дождя вырвались на свободу, обрушиваясь на землю и, словно, игнорируя крышу надо крыльцом, сначала взбурлили мой чай, выплескивая его из чашки, а потом достали и до нас.Одежда за секунду вымокла насквозь и прилипла к телу. Но я лишь крепче прижала к себя Иру, продолжая поцелуй. Теперь одежда не казалась препятствием между нами и из губ моих вырвался негромкий стон, чувствуя упругие бугорки грудей, упирающихся в мои. Мои руки не смогли противостоять искушению и накрыли их, заставляя Иру резко выдохнуть и слегка прикусить мне нижнюю губу. - Маааам! - резко распахнувшаяся дверь заставила нас отпрянуть друг от друга. Потап, хитро прищурившись, переводил взгляд с меня на Иру и обратно. - И что тут происходит? - ухмыльнувшись, спросил мальчишка. Вместо ответа, мы, почему-то, просто засмеялись. Громко, искренне и заливисто. Потап, сначала обижено насупился, но, глядя на нас, тоже заулыбался. - Что ты хотел, малыш? - переведя дух, спросила я, потрепав его по волосам. - Вы к завтраку придете? Или нам самим поесть? Точно. Завтрак. А я и забыла совсем. Хотя странно было не забыть. - Сейчас придем, - Ира подтолкнула Потапа обратно домой. - Только быстренько переоденемся. Мальчишка быстро побежал на кухню, передавать информацию Егору. А я, наклонившись к самому уху Иры, прошептала: - А переодеваться пойдем вместе? Сначала, вздрогнув и прикрыв глаза, Ира, вдруг, резко отпрыгнула и легонько шлепнула меня по мягкому месту. - Нет уж! Пойдешь переодеваться в ванную! - и, показав мне язык, перепрыгивая через ступеньку, побежала в комнату. Вот уж, такого от нее ни капли не ожидала. Довольно хмыкнув себе под нос, я побрела в ванную, решив осуществить свой план по продолжению поцелуя немного позже. Юрий стоял рядом и говорил. Он позвал меня утром, когда солнце едва выглянуло из-за горизонта, вырвав из сладких объятий сонной, и, от этого, еще более милой, Иры. - Не знаю, с кем еще могу поделиться своими мыслями. Но все идет наперекосяк и я просто не знаю, что делать. Этот мир не тот, каким должен был стать. Мы не такие, какими должны были быть. Мы стояли около тренировочной площадки, покрытой примятой темно-зеленой травой, отягощенной холодными каплями росы, в каждой из которых отражалось восходящее солнце. До тренировки оставалось около часа, но это место непрерывно напоминало о том, кто я. - Думаю, что все идет совсем не так, как задумывалось ими, - кем - ими, мне было понятно и без объяснений. Начиная с того, что этот мир не должен был пускать тех, кто не подходит по всем параметрам, как те, кто напал на тебя в лесу. Сначала я думал, что эта та случайная вероятность, которая может быть во всем, но так не должно было быть. Уже давно я не получаю ответов на свои вопросы, можно даже сказать, что он... - Юрий махнул рукой в сторону центрального дома, явно давая понять, что говорит про молчаливого Не человека. - Он испуган и пытается избегать меня. И самое главное... - Это имеет отношение к гибели Теней? - поторопила я, когда Учитель замялся. Вчерашнее прекрасное утро, начавшееся на крыльце, под дождем, вдвоем с Ирой, было вскоре омрачено известием, что погибло еще двое Теней. Теперь в нашей группе, кроме меня, больше женщин не было. Конечно, дружбы между нами не было и намеком, но это не означало, что я не горевала о потере своих товарищей. И еще был страх, мерзкий и липкий, обволакивающий все тело и пробираясь в самые укромные уголки мозга. И, хотя, я пыталась не подать виду, до сих пор передо мной стоял образ Иры, судорожно вцепившейся в меня, до боли, своей хрупкой рукой, ее, до белизны, напряженно сжатые губы и полные испуга и боли глаза. Она боялась. За меня. - Непосредственное, - Юрий как-то по-отчески взял меня под локоть. Я вздрогнула, не привычная к таким жестам, но расслабилась, понимая, что Учителю тоже нужна поддержка. - Тьма слишком сильна. Тени должны были справляться с ней без таких жестоких потерь и она не должна была появиться так рано в жилых поселениях, которые были организованы для людей. Мне же приходится отправлять сразу двоих Теней на одно задание и все равно почти никто не справляется. И ты знаешь самое ужасное. Юрий замолчал, сгорбившись и опустив взгляд, и словно постарел сразу на несколько лет. - Они погибают, - проговорила я. - Да, Яночка. Ветер, словно зная, о нашем разговоре, тревожно-грустно зашелестел верхушками деревьев, затем, перебравшись к моим волосам, перебирал, выбившуюся их хвоста, прядь. - Никто даже представить не может, как тяжело мне терять вас. Каждый из вас - словно мой ребенок, который привязан накрепко к моему сердцу. Но понимая, что вы не вернетесь, я все равно отправляю вас на задание. Мне приходится. Ведь где-то там поселения с десятками абсолютно беззащитных и беспомощных людей. - Я понимаю. Общение о таких сложных морально вещах не было моей сильной стороной. Опять заныла рука. Пятно, оставленное Тьмой, перестало увеличиваться, но и исчезать не думало, периодически напоминая о себе. Я поморщилась и пошевелила плечом, чтобы прогнать неприятные ощущения. И тут же поняла одну важную вещь, напомненную Юрием. Там люди. Беззащитные, которые могут погибнуть в ближайшее время. - Если ребята не справились, - я сглотнула, тяжело было говорить о их смерти. - Людям в том месте, куда они отправлялись, нужна помощь. И очень срочно. Юрий отнял руку от моего локтя и еще больше ссутулился. - Уже поздно... Я не двигалась и, казалось, внешне, абсолютно спокойной. Но меня парализовало. Как? Целая деревня? И все мертвы. Этот мир становился слишком жестоким. Но я не намеревалась с этим мириться. - Учитель. Я могу бороться с Тьмой, - уверенно, даже слишком, выкрикнула я. - Нельзя сидеть дома, пока умирают ни в чем не повинные люди! Юрий смотрел на меня с каким-то ужасом и, при этом, пониманием. Верила ли я своим словам? Нет. Мне было безумно страшно, я хотела оставаться в своем маленьком мирке с Ирой и мальчиками. Но то, что я говорила - было правильным. И в это я верила. Вечером я садилась верхом на Паяца, получив задание, зная, что его Юрий боялся дать кому-то еще. Помня, что дома осталась Ира, почти до истерики не желающая меня отпускать, не показывающая страх только из-за мальчиков. Сердце изнывало из-за того, что я вынуждена причинять ей такую боль. - Пусть Егор держит со мной связь. Он сможет хоть немного успокоить тебя, - говорила я, покрывая лицо Иры поцелуями и крепче сжимая в объятиях еще совсем недавно. - Ты ненормальная! - в ее глазах сверкали слезы, а руки не желали отпускать меня. - Я не могу иначе, - сквозь зубы цедила я то, что не было совсем уж правдой. - Я знаю, - считая эти слова настоящей правдой, Ира расцепила руки. - Но, пожалуйста, вернись живой. - Я вернусь. И последний долгий поцелуй с привкусом горечи.