И придут тени

Люди самые страшные и опасные существа на планете Земля. Только люди убивают не ради пропитания и защиты, а просто так. Ради наживы, сохранения постыдной тайны или получения случайной наживы. А иногда причиной убийства становится самое ужасное, не укладывающееся в голове – когда убивают просто ради развлечения. Карина всем телом вжимала меня в ночную сырую землю, левой ладонью зажимая мне рот, в которую я, от страха и невозможности что-то сделать, впивалась зубами, прокусывая мягкую плоть до крови, смешивающейся во рту с моими же беззвучными слезами, струящимися из глаз. Моей сестре было не легче, может и еще хуже. За счет возраста она понимала намного больше, чем я. Правую руку Карина прижимала к своим губам. Ее тело дрожало поверх моего, дергаясь при каждом выстреле, даже когда те, удаляясь, стали едва слышным эхом в бесконечных полях. Даже когда они полностью исчезли в густой ночной тишине, мы с Кариной оставались лежать, не меняя своего положения, прикрываемые высокой травой. И запах сырой земли, смешанной с запахом крови навсегда впечатался в память, став для меня отождествлением смерти. Мы лежали, пока горизонт не окрасил небо в тревожный красный цвет наступления самого страшного дня в моей жизни. Утро, прихода которого я не хотела. И сейчас я заново, снова и снова, переживала то утро, впивающееся в мозг, заставляющее цепенеть все тело, пронизываемое страхом. Николай что-то кричал мне, но его голос был лишь далеким эхом в пелене ужаса. Я не хотела открывать глаза, потому что как когда-то давно мне просто не хотелось быть на этой земле. Не хотелось жить. Зачем? И вдруг, вместе с этим вопросом передо мной всплыла картинка недавних дней. Потап и Егор смеются, играя в гладиаторские бои, сделанными мною мечами. Егорка незаметно поддается маленькому и слабому другу, а тот искренне радуется, что получается побеждать. Ира, моя чудесная Ира… Она стоит на крыльце, держа две кружки ароматного горячего чая, одна из которых предназначена мне. Ира улыбается невероятно нежной улыбкой, глядя на мальчишек. Потом поднимает взгляд и замечает меня. И на какое-то мгновение вся нежность ее глаз предназначена только мне. И рука сама опускается к земле, чувствуя холодный эфес меча, тут же становящийся почти раскаленным от моего прикосновения. Глаза я открываю не сразу, боясь потерять картинку, затмившую бесконечный страх в моем сердце, проигрываю одно это мгновение еще и еще. Это было то, ради чего стоило жить и бороться. Я уже стою на ногах, крепко держа меч. И лишь тогда резко распахиваю глаза. Создания Тьмы уже на расстоянии вытянутой руки от меня, закрывая собой все вокруг, сливаясь с ночью, источая ужас и предвосхищая смерть. А я понимаю одно – мой меч светится. Той самой чистотой, счастьем и желанием жить, что просыпаются во мне при одной лишь мысли о моей новой семье, где меня действительно ждут. Я знаю из уроков Юрия – чем сильнее эти чувства, тем вероятнее, что кроме силы в мече, вокруг меня может появиться щит, защищающий меня от смертельных прикосновений безумных существ, созданных для уничтожения всего на своем пути. Но щита нет. А я даже не задумываюсь об опасности и бросаюсь в непроглядную тьму, разрубая первое создание на своем пути. Ощущение – словно пытаешься пробиться сквозь тягучую густую смолу, в которой меч увязает, не желая двигаться дальше. Но я стискиваю зубы, напрягаю все свои мышцы. Меч свободен, но и существо не мертво. И я делаю еще один удар. Но вокруг меня еще не один десяток порождений тьмы. Я с криком опять взмахиваю мечом. И так много раз, увязая в телах существ. Но, каждый раз, вырываясь на свободу, мой меч делает новый удар. Мне кажется, что бой длится уже вечность. Я не вижу Николая, даже не задумываюсь о нем, словно забыв о его существовании. Мышцы рук отказываются подчиняться, горя огнем. Лишь какое-то животное, бессознательное желание жить не дает мне сдаться и заставляет сделать следующий взмах мечом. В конце концов, я просто закрываю глаза и продолжаю бой не глядя, опираясь на инстинкт, стараясь не выпускать из сердца и головы оберегающий образ Иры. И вдруг, словно где-то в отдалении я слышу голос Николая: - Стой! В этот момент я понимаю, что меч не находит никакой преграды. Эфес выскальзывает из моих рук, уже не выдерживающих тяжесть оружия. Я с трудом открываю глаза. Даже веки кажутся тяжелыми от усталости. Вокруг меня звенящей прозрачностью темнеет ночь с пронзительно яркими звездами. И никого или ничего, затмевающего этот спокойный вид. - Как ты смогла это сделать? – буквально набросился на меня Николай, смотря таким взглядом, что я даже непонимающе переспросила, несмотря на то, что даже язык поворачивался с трудом: - О чем ты? - Ты их убивала! – слово «Убивала» неприятно резануло ухо. Мне не хотелось задумываться о том, что делала я именно это. - Так и задумывалось, - даже не улыбнулась я над собственным сарказмом. – Ты тоже убивал их. - Нет, - мотнул головой Николай, затем нагнулся и поднял мой меч, покрутив все еще горячий эфес в руке. – Они лишь обходили меня стороной. Мой меч не наносил им никаких повреждений. - Я не знаю, - устало ответила я. И это было чистой правдой. Даже самой себе я бы не смогла объяснить, что происходило внутри меня во время битвы. – Все как-то само собой вышло. - Но мне надо понять! – вдруг взорвался обычно спокойный Николай, резко шагнул ко мне, смотря сверху вниз, словно прижимая тяжелым взглядом к земле. – Как ты это делаешь?! - Да не знаю я этого! – мое терпение лопнуло, я выдернула свой меч из руки Николая. – Отстань от меня! И, волоча за собой по земле, кажущийся тяжеленным, меч, превознемогая боль в руках, я быстро направилась к дому Главы. Во мне кипела злость, затмевающая и страх, и надежду, до этого боровшихся друг с другом. Но, те, немногие метры, проделанного мною, пути остудили голову холодным северным ветром, возвращая меня в почти нормальное состояние. Именно теперь я ощутила, как трясутся уставшие руки и подгибаются, от пережитых волнений, ноги. В дом я уже почти вползла. Несмотря на единственное сейчас желание – завалиться спать, сначала я вежливо ответила на обрушившийся на меня град вопросов, ведь у самой двери поджидал Глава. Похоже, он был даже слегка удивлен увидеть меня живой и невредимой. - Вы их победили? – был первый из вопросов. – Всех? Они больше у нас не появятся? Теперь все безопасно? Я объяснила, что да – победили, всех, не появятся, безопасно. И, уже не обращая внимания на радостные лица, я поковыляла к заветной кровати. Лишь добравшись до нее, я вспомнила, что забыла предупредить о том, что завтра нам надо будет еще раз вечером обойти деревню и проверить, не осталось ли Тьмы. Но решила, что это не к спеху и плюхнулась на кровать, даже не выпустив из руки меча. Уснула я моментально. Без снов, без мыслей. Глубоким, крепким сном. Проснулась я утром от шепота. Почему-то шепот будит сильнее, чем громкие разговоры или звуки. Слышался голос Главы и женщины, похоже – его жены. Слов я не разбирала, да и подслушивать не собиралась. Я была в том же положении, в котором уснула вечером – лежа на животе, в одежде и в сапогах. Даже их я вчера не потрудилась снять. Меч валялся рядом с кроватью, выпав из ладони, когда я уснула. Я поднялась и, с наслаждением, потянулась. Мышцы, конечно, болели, но не очень сильно, двигаться я могла спокойно. Движение на кровати было замечено. Ко мне сразу направилась жена Главы, а именно ей, как я и думала, принадлежал женский голос. - Мы уж думали будить Вас, - улыбаясь, заговорила она. – А то не то что завтрак, обед пропустите. Женщина протянула мне мягкое полотенце. - Умыться можете на улице, там тепло сейчас. Я взяла предложенное полотенце, приятно пахнущее чистотой и свежестью утреннего воздуха. Так же, как пахли вещи и у меня дома. Теперь я стала точно осознавать, что «дом» - не просто место, где живу, а то, по которому скучаешь, и куда ужасно хочется вернуться. - А сколько сейчас времени? – вдруг дошли до меня слова женщины. - Да скоро уже полдень, - как-то по-матерински нежно, улыбнулась та. Не помню, когда вставала так поздно. Даже в той, прошлой жизни, я себе такого не позволяла. - А Николай уже встал? – вчерашний вечер не шел из головы. Конечно, мой спутник повел себя странно, но и я была слишком груба. Мне не хотелось, чтобы наше отношение друг к другу оставалось на такой враждебной ноте. - Он проснулся уже давно. Сейчас на конюшне. - Спасибо, - я наспех улыбнулась женщине и поторопилась умываться. Через несколько минут я уже была на конюшне. Добродушные жители охотно указывали мне путь. А я по пути сжевала вкуснющий пирожок с картошкой, испеченный женой Главы. Николая я увидела сразу же. Он разговаривал с девушкой – конюхом, стоя рядом со стойлом Беи. Мне не хотелось мешать им, и я подошла к Паяцу и потрепала своего коня по гриве. Николай тоже заметил меня, быстро закончил разговор с Конюхом и сам направился в мою сторону. - Ты извини… - Извини за вчера… Заговорили мы одновременно. - Зря я так вчера на тебя набросился, видел же, что ты совсем измотана, - сказал мне Николай, когда мы друг другу смущенно улыбнулись. - Да я тоже не должна была на тебя срываться. - Просто, понимаешь… - Николай повернулся к Паяцу и начал чесать задумчивую морду коня. – Я ведь вчера не справился… Был бы один – в лучшем случае просто Тьма осталась бы в деревне, а так… Я очень вероятно мог бы и погибнуть. Я кивнула, прекрасно понимая, что он прав. И что это гнетет его сейчас очень сильно. - Я попробую тебе объяснить, - жестом приглашая Николая пойти за собой, я направилась из конюшни. Но не в деревню, а за ее пределы, в сторону небольшой реки, где сейчас не было ни одного жителя, который бы помешал нашему разговору. – Только обещай, что некоторые моменты сказанного останутся между нами. Я очень не хотела, чтобы кто-то узнал о моей любви к Ире, но по-другому все бы рассказать не смогла. Поэтому просто понадеялась на то, что Николай умеет хранить секреты. Светило яркое теплое солнце и так громко и радостно пели птицы, что совсем не хотелось вспоминать о вчерашнем тяжелом вечере. Но я вытягивала из себя каждую мелочь, понимая что помочь может что угодно. Мы остановились примерно в километре от деревни на берегу весело бегущей, абсолютно прозрачной речки, совсем узенькой – ее можно было перейти шага за три, но, при этом, полной обитателей – небольших рыбок, снующих в поисках еды. Я закончила свой небольшой рассказ. А Николай какое-то время стоял, задумчиво глядя на рыбок. - Думаю, - наконец заговорил он. – Все дело в любви. Она и дает тебе силу. - Наверное… - кивнула я, кидая в речку камушек-голяш, весело запрыгавший по поверхности. Я вспомнила об Ире и о том, как она улыбалась мужчине перед моим отъездом. И мне стало совсем грустно. - Любовь не всегда так уж хорошо и приятно, - пробубнила я. – Может тебе надо найти что-то другое, свое. Николай, заметив, что настроение у меня совсем испортилось, потрепал по руке. - Придумаем что-нибудь. И я, и ты. Он легко толкнул меня кулаком по плечу. - Пойдем в Каменистое. Нам обещали вкусный обед. - Вкусный обед – звучит здорово, - постаралось улыбнуться я. Все-таки здорово, когда у тебя есть друг. Или хотя бы что-то вроде того. У меня их не было лет с 14 и сейчас оказалось, что потеряла я очень многое. Не только дружбу, но и поддержку, разговоры, даже эти тычки в плечо и прочие дружеские глупости. Теперь я надеялась, что мы с Николаем сможем стать друзьями. Вдруг из этого выйдет что-то хорошее. - И не волнуйся, - добавил мой спутник. – Про Иру от меня не узнает никто. Я благодарно кивнула и улыбнулась. Из этого действительно может получиться что-то хорошее.