Я успел. Лифт не сломался, ноги не подвернулись, ключ не заел в замке — и я восседаю в своём массивном кожаном кресле с подлокотниками из красного полированного дерева. Опускаю на них свои немного дрожащие руки и вызываю центральный монитор из спящего режима лёгким вздохом: он сенсорный, нового поколения, и реагирует только на моё дыхание. Как? Коммерческая тайна. Я сам его сконструировал в позапрошлом месяце и подписал документ о неразглашении.
Вызвал консоль и поставил всю корпоративную компьютерную систему на сканирование. Как раз вовремя. Тяжёлые шаги моего босса гулко отдаются в коридоре, их легко узнать — это уверенная грузная поступь человека, который всегда носит с собой более ста килограммов костей, мышц и рыхлого жирка к ним в придачу. Он мешкает перед дверью, коротко отвечая на чей-то звонок — я вижу его широкий силуэт сквозь матовое стекло. Наконец дверь открывается, без единого шороха или скрипа. Я крутанулся в кресле, поприветствовав начальство вежливой улыбкой. Пока он рассматривает меня, будто заново припоминая, как вообще должен выглядеть его младший инженер-программист, я... рассматриваю его.
У него густая чёрная шевелюра с проседью на висках, хищные тёмные глаза, чью хищность лишь усугубляет пара морщинок, отходящих от внешних уголков век, квадратный, выдающийся вперёд подбородок большого упрямца... а ещё — чувственный рот, красиво очерченный и очень, очень сладострастный. Настолько, что когда его губы раскрываются, выговаривая что-нибудь — даже незначительное «доброе утро, Зара» — у секретарши Зары мокнут трусики и подгибаются коленки. Когда он говорит со мной (что, к счастью, случается довольно редко), моё обычно бестрепетное гомосексуальное естество пугается и сжимается, невольно представляя, как бы я смотрелся на его огромном столе с приспущенными штанами, в коленно-локтевой позиции. Испытываю ли я к нему влечение? Безусловно. Но на уровне подкорки, не более. И ровно до тех пор, пока он в радиусе хорошей видимости и слышимости. Как только он отходит, дурацкие пошлые мысли пропадают, причём бесследно. Едва возвращается — даже кактусы и пальмы, растущие у меня в обилии в больших кадках, тянутся к нему листьями, стеблями и колючками. Это магия, харизма, какая-то чертовщина или групповые галлюцинации — суть всё равно одна. Он босс, обольстительное чудовище с холодным цепким взглядом, мёртвой хваткой и каверзными вопросами. Вот и сейчас... лёгкий кивок в сторону моей улыбки, а затем — ровный звучный голос:
— Слышал, ты приболел, Ксавьер? Или заработался? Но выглядишь как новенький.
— Я в полном порядке, сэр. Слухи врут.
— Просил же звать меня по имени.
— Да, сэр. Виноват... Говард, — я невольно сглотнул.
Говард Кеннет Дэвис. Полное имя я запомнил в первый же день работы, когда служба кадров отправила меня к нему для вынесения окончательного вердикта по трудоустройству. «Почему они не приняли решение самостоятельно?» — задавался я тогда вопросом, но задавался недолго. До момента, как увидел босса и его властные чёрные глаза. Сразу понял, что у такого всё на полном контроле. И он не впустит в корпорацию людей, предварительно не рассмотрев их поближе. Он не выглядел занятым и не напускал на себя важность, как обычно делают надутые индюки-боссы, не рылся в бумагах и не делал вид, что читает мою анкету и результаты тестового задания. А ещё он не заставил ждать своего внимания ни секунды. Попросил меня сесть прямо и... рассказать о своём последнем кошмарном сне! От неожиданности я сглотнул тогда так же, как сглотнул сейчас. И честно признался, что забыл. Но «что-то связанное с поджогом и пожаром». Потом он спросил, что я ел на завтрак. И снова я попытался максимально честно ответить, что варил вкрутую яйцо, но так волновался перед собеседованием, что оно встало поперёк горла. И что по дороге я купил кофе со сливками и выпил половину. После этого Говард с интересом уточнил, донёс ли я стакан с кофе до работы или выкинул перед входом в небоскрёб. Я заглянул в самую глубину его чернейших глаз и тихо сказал, что оставил кофе на тумбочке в приёмной в надежде допить его на новом рабочем месте. Босс расхохотался и ответил, что моя самоуверенность должна быть вознаграждена... и что я уже принят. Добавил, чтоб я зашёл в бухгалтерию оформиться по всем правилам, не забыл на завтра страховой полис, университетские рекомендации, грамоты и сертификаты CISCO, о которых я упоминал в анкете. А когда я, огорошенный, пролепетал благодарности и собрался покидать его кабинет, он окликнул меня в последний раз. Спросил, почему я не женат. И я зачем-то ляпнул: «Она ещё ходит в школу, сэр».
Ну и вот. Я снова погружаюсь в изысканную и манящую черноту. Его зрачки почти сливаются с радужкой, безоконная полутьма серверной очень этому способствует. Босс подошёл к креслу и положил руку на подлокотник, в миллиметре от моей ладони.
— Ты изменился, Ксавьер. Даже твоя поза выдаёт мне твой секрет.
— Какой секрет, Говард?
— Мои люди всюду. Я наблюдаю за тобой. Что случилось вчера в баре?
— Больница — от слова «боль», — внезапно выпалил я, получив озарение, и схватил босса за крупную ладонь. Один ноготь царапнул по перстню-печатке на его мизинце.
— Так-так... — как он ни старался сдержаться, но его полное лицо моментально вытянулось. — Ты узнал пароль. Откуда?
— Бармен. Маттео! — сейчас я ляпнул наугад, понимая, что всеми силами должен скрыть наличие Эльфаррана в своей квартире и в своей жизни. Дай Бог, чтоб вчера на улице возле аптеки никто не шпионил. И чтоб таксист тоже не был частью жестокой игровой паутины. И чтоб Маттео изначально оказался втянутым в эту игру ещё и посильнее, чем я. И чтоб сам дьявол был тоже на моей стороне. Во что бы то ни стало, мне должно сейчас повезти. Ради Элфа... его красиво натянутых трусов и невинной улыбки.
По злобно-растерянному выражению лица Говарда я понял, что всё угадал.
— Хренов итальянский выродок, — прошипел босс и больно сжал кисть моей руки. Увидел мою болевую гримасу и тотчас отпустил. — Извини. Так он понравился тебе? Небось напился в стельку на посту. И приставать начал.
— Да! Да... — я молился, чтоб глаза были такими честными, какими они были с начальником всегда, чтоб не подвели. И чтоб ладонь моя, которой он всё ещё касался сбоку, не вспотела.
— Значит, в
него ты влюбился, — теперь он цедил слова медленно, сквозь зубы, взвешивая про себя что-то. Я вжался в спинку кресла. — Ну, хорошо. Он ничего мне не донёс, ублюдок, ну оно и понятно — кто ж будет распространяться о таком нежном улове, как ты. Пойдёшь в «107» сегодня вечером?
— Конечно. То есть... если это не противоречит вашим...
— Забудь. Я накажу его за утаивание информации так, как полагается в подобных случаях по нашему внутреннему кодексу, но тебя это не коснётся. Ты свободен в своих симпатиях. До известных пределов, разумеется, — он обаятельно улыбнулся. — Много он тебе успел разболтать?
— О крыше для... для местных проституток, — я осторожно повернул кресло к серверу и встал. — Наркотики не предлагал. Мне и не надо, я на своих колёсах. Кстати о колёсах: забыл купить вчера новую пачку. Начался лёгкий невроз и приступ паники. Думаю, я поэтому ещё был эмоционально открыт и охотно законтачил, а обычно я слишком угрюм для любезностей, — я врал уже громко и вдохновенно, повернувшись к Говарду спиной и почти не боясь ничего.
— Да, любопытно... Много факторов сложилось. Я тебя не виню. Понимаю, ночь была бурной.
Я еле заметно кивнул, подавляя истерический смех. Как я ещё держусь... Как не сдаю под давлением таких жёстких обстоятельств.
— Ксавьер?
— Да? — я подобрался, нацепив на себя самую смирную и серьёзную мину, и взглянул на босса через плечо.
— Пароль, который ты узнал, выброси из головы как можно скорее. Маттео получит новый пароль и приказ не препятствовать твоим желаниям. Спи с ним, сколько захочешь, я оценил по достоинству твой выбор. Но, пожалуйста, не забывай, что он сутенёр, и относись легко к тому, что он потрахивает своих молодых парней. В его дистрикте работает восемь шлюх. Ночью, он писал, прибился какой-то индивидуал с самопальными визитками, а наутро этот молодчик уже пропал. Никто из моих служб ответственность за это не взял, но всё к лучшему. Прочешем морги и больницы, если за три дня не объявится. Не люблю чужаков. Ты тоже смотри в оба.
— Конечно, Говард, — я улыбнулся с максимальной искренностью.
— Ты ведь понимаешь, что ни в коем случае не покидаешь Большое Яблоко без моего разрешения, не имеешь никаких сведений о синдикате, не разговаривал со мной ни о чём только что и никогда не слышал о посторонних занятиях своего бармена?
— Говард, — я постарался раствориться в черноте его глаз на полную, — я просто системный администратор, иногда расслабляющийся по вечерам на высоком барном стуле за стаканчиком хорошего рома.
— Рад, что мы друг друга поняли, — босс потрепал меня по волосам. — Работай, не отвлекаю.
Дверь затворилась бесшумно, грузные шаги затихли у лифта. Я жив? Мы с Элфом... оба выжили? Мы дышим? В унисон...
Я осмелился упасть в кресло и расслабиться только после получасового ковыряния в проводах. Ну и дела! Куда я впутался?
* * *
Закончив с теоретической частью первого урока и небрежно выбросив труп негра-растамана в коридор, Хет повёл нас в соседнее помещение, просторное, с высоким потолком, где на белых, идеально вычищенных столах контрастно поблёскивало оружие. Возникла дурацкая идея о военном музее и экспонатах древности, но все выложенные тут винтовки, пистолеты и ружья лежали ничем не закреплённые и не под стеклом. Новёхонькие и чуть ли не зеркально начищенные. Нам разрешили брать их и осматривать. Ломать, разбирать... и задавать вопросы. Я щупал настороженными глазами и ничего не спросил. Как-то не захотелось, угу. Может, потому что у меня безумно ныла разодранная спина, и чем дальше — тем сильнее. Мелькнула отчаянная мысль незаметно убежать отсюда и пожаловаться полковнику Абрахамсу. Сказать ему... ну... Да что сказать? Разве мне есть что сказать? Никакие санкции к Ван Дер Ваальту не применимы. Максимум — меня отведут в медпункт, окатят жалостью и презрением... как грязью... потом обработают раны и забинтуют. И поползут новые слухи. Нужны ли мне новые неприятные слухи? Старых уже хватает по горло.
Я тяжело оперся обеими руками на один белоснежный стол, не понимая, на что решиться. И вздрогнул, когда ухо обожгли губы за секунду до издевательского шёпота:
— Что, настучать решил? Держи глаза закрытыми. Если не хочешь, чтоб они тебя выдали.
— Сдохнуть я решил. А больше ничего не решал, ясно? — я старался не огрызаться слишком грубым тоном. Как бы плохо сейчас ни было, Хет может сделать ещё хуже.
Он выдавил омерзительно сладкий смешок и рванул меня прочь из «музея». Мы забились в тесный грязноватый санузел, примыкавший к предыдущему учебному кабинету. Сержант запер дверь, выставил вперёд руки и приблизился ко мне. А я, как обычно (обычно?.. уже вошло в привычку?), попятился и зашипел от боли, стукнувшись о кафельную стену.
— Спокойно, птенчик. Ты ведь хочешь, чтоб я тебе помог?
— Только не ты! — я зашипел тише, притерпевшись опять к ощущениям рубашки, прилипшей к моему оголённому мясу.
— Спиной повернись, храбрящийся болтун.
Я мотнул головой, и Хет сам грубо крутанул меня, чуть не размозжив мне нос о грязный кафель в гадких мыльных разводах. Бля, ну почему, когда он приближается ко мне, весь мир внезапно становится гадким и на вид, и на ощупь?!
Я судорожно вдохнул побольше воздуха, приготовившись к худшему. Ван Дер Ваальт прижался к моей заднице, а руки заломил назад, быстро расстёгивая мою ширинку. Штаны на полу, трусы там же, стянув мне лодыжки и обездвижив. Удобно, что уж тут сказать. Если попытаюсь шагнуть — сразу же упаду.
— Насиловать тебя не буду, не дрожи так. Рано ещё, — смешливый голос Хета раздавался внизу. Я нервно переступил с ноги на ногу, трусы елозили по ступням, в животе комками перекатывался страх. Хотелось выть. И плакать. И умолять не трогать меня. Зубы скрипели, сцепленные до боли в челюсти. Его пальцы... да, полезли между моих ягодиц, раздвинули их. Я выдохнул, горько поздравляя себя с... — Ты девственник? Занятно. Я ожидал этого, но всё равно приятно осознавать в который раз. И щупать.
- Что «приятно осознавать»? Что именно ты первым осквернишь меня, мразь?
Он расхохотался куда-то в район моих коленок. Потом цепко обхватил мои бёдра холодными руками. Как стальными зажимами.
— Не я. Хотя и очень хочется...
Пальцы быстро побежали вверх и застыли в ложбинке между ягодиц. Медленно и даже довольно аккуратно погладили то, что я безуспешно пытался расслабить, чтобы не разозлить этого психа. Странно, что он пока такой весёлый и радостный.
— Не боишься, что я от страха обосрусь тебе на голову?
— Не боюсь... — он растягивал слоги. А его пальцы с неожиданно мягкими подушечками и короткими ногтями начали растягивать меня. Они были совсем сухими, но гладкими. Я ничего не чувствовал, даже дискомфорта не было. Просто ощущение приоткрываемой плоти. Дуновение его дыхания... потом холод... потом я просто ощутил, что его указательный палец вошёл в меня на две фаланги. Ощущение проникновения, да... без чувств и эмоций. Как если бы я был на приёме у проктолога, и он проверял у меня отсутствие геморроя. Я ждал, что сержант засунет в меня ещё пару пальцев, но он внезапно закончил внутреннюю пальпацию и отошёл, бросив: — Подтяни штаны и сними рубашку.
Что? Но я слушался, тихо и горячечно благодаря Бога за такое счастье.
— Повернись лицом.
Слушаюсь, слушаюсь вас, сэр врач, садист и солдат.
— Пасть открой. Не так сильно.
В рот втолкнулись три пальца, среди них — тот самый, наверное, который... блядь, да разве это сейчас важно?! Я облизал их не дыша. Сглотнул слюну, не ощутив ничего противного на языке. Хет отнял руку и сам встал мне за спину, водя увлажнёнными пальцами по моим ранам. Я собирался вскрикнуть, но ничего опять не почувствовал. Он что, лечит меня моей собственной слюной? Что за бред.
— Не дёргай плечами. Ты ведь хочешь, чтоб я не оставил тут шрамов? Будут другие... на более интересных местах.
Я закрыл глаза и полностью перестал шевелиться. Отдался его пальцам. Они покрыли влажными следами всю мою спину — и боль, пульсировавшая где-то посередине, постепенно угасла. Когда на плечи легла рубашка, я почувствовал лишь мокрые пятна... а потом — сбитое, очень тяжёлое дыхание, впившееся в шею под затылком:
— Ночью. Придёшь голым в душевую. Пообщаемся, птенчик, — он сладострастно облизал мою кожу, путаясь в длинных волосах. — Если не придёшь — общаться будем в самый тёмный предрассветный час, в бараке, на виду у всех, и так... что тебе не захочется встречать солнце. Радуйся, что ты так нужен Юргену. Иначе бы на тебе уже живого места не осталось.
* * *
Я вырвался из мучительных воспоминаний и во второй раз за день сделал это вовремя: у двери послышалось громкое характерное шарканье, приземистый силуэт с торчащими жиденькими волосами в тщательной идентификации не нуждался. Харви. Ввалился с привычной подобострастной улыбкой и небольшой корзиной наперевес с запахом банана и шоколада. Вкусный презент для Элфа, надо же, не забыл. Я поднялся с кресла, мы обменялись рукопожатием без слов. Он поставил корзинку у главного сервера, открывая рот и, видимо, намереваясь оглушить меня шквалом сочувствия и радости, но я опередил его:
— Сплетни. Дварф, расскажи мне последние сплетни корпорации.
Да, я играю на его самолюбии, да, я подлизываюсь, да, мне нисколечко не стыдно. Харви расцветает, открывает рот шире прежнего и начинает обогащать меня мусором, в котором я найду ценные зёрна:
— Сиена родила, ты знаешь? Девочку, рыженькую! Говорят, что красавица, но совершенно не похожа на отца. Попахивает если не разводом, то скандалом и проверкой ДНК. Сиена плакалась вчера в твиттер, её поддержало семьсот друзей и даже собачий косметический салон! Тебе это не очень интересно, да?.. — Харви деловито потёр лоб. — Мойщик окон вчера утром сорвался с пятьдесят первого этажа. Упал на автомобиль Уле Амстеда и выжил, представляешь? Уле даже не стребовал с него компенсацию, а ты ведь помнишь, какой он жадный и прижимистый и как над своим «Фордом» трясся. Страховая компания уже оплатила ему ремонт капота и замену лобового стекла, но я всё равно слышал, как он ворчал сегодня над писсуаром. Так, дальше... На тебя заглядывалась новенькая из отдела сбыта готовой продукции. Молоденькая такая брюнеточка с огромным красным бантом в волосах. Не понимаю, как он там держится? Может, это такая хитрая заколка? Ты её не видел? Вообще не заметил? Ой, зря-я... Девочка одевается в стиле pin-up пятидесятых годов, яркая юбчонка, туфельки... и вечно вздыхает, едва товарная база повиснет и кто-то помянет серверную. Она к тебе не заходила? Даже за обедом не подкатывала? Слушай, может, тебе стоит сделать менее холодный вид... У неё полушария, как в кегельбане, я бы не отказался быть выбитым ими одним точным страйковым ударом. Ну не криви так губы, я пошутил! Это самое... Пересуды ходят неясные и бестолковые, но вроде бы, вроде бы... у близкого друга и партнёра Говарда исчез племянник. Через контрольные три дня его стали искать везде. Где-то в Англии или во Франции, я точно не понял. Не нашли. Прошло ещё три дня, вестей нет, слухи бродят один чудесатее другого. Сегодня неделя, как племяш пропал, загадочный друг Дэвиса рвёт и мечет, один за другим посылая контракты и договорённости с нами в жопу. Как стало известно, он решил преодолеть Атлантику, чтобы было удобнее метать икру, а Говард лично поехал за ним в аэропорт, встретил и отужинал его. Говорят, что умаслил, но не до конца, британский гость швырнул в официанта пепельницей и горячим окурком. А ещё требовал, чтоб его снабдили личным агентом ЦРУ, который докладывал бы каждый час о продвижении операции. Всплыли некоторые факты, говорящие, что следы пропавшего племяша ведут в Америку. Но откуда эти факты и кто их вообще нарыл, я не знаю. Кси, ты меня слушаешь? Ты вообще тут, с нами, на грешной Земле?
Элф... не неделю ли назад ты пропал из дома? От говённых предчувствий по солнечному сплетению будто ножом полоснули.
