Встань и иди

Лучше быть нужным, чем свободным, Это я знаю по себе "Иваси" Ответит ли кто-нибудь на Земле, что есть память – Дар или Проклятье? Женщина по имени Любовь очень бы хотела забыть то, что совсем недавно раскололо ее жизнь на «до» и «после». Ей не давали забыть. Как только она вновь ощутила, что живет, каждый день она выслушивала что-то о том, что ей зададут "всего несколько вопросов", что это необходимо, чтобы виновные ответили по всей строгости и так далее… И ее сталкивали в омут памяти о том, что нельзя было помнить. Правда, за спиной у нее всякий раз стоял высокий мрачный человек, никогда не расстающийся со своим кинжалом, придирчиво следящий за тем, как бы следователь или психиатр не допустили какой-нибудь ошибки в выборе слов. Видимо, поэтому ни обследования, ни допросы не длились долго. Все остальное время Люба проводила в обществе людей, называвших себя дунаданами, особенно c сестрой Маргаритой. Говорили с ней обо всем подряд – о способах засолки огурцов и рецептах печенья, об узорах для трикотажа и бразильских сериалах, о правительстве и об эстраде. Словом, о чем угодно, только не о последних событиях – об этом при ней вообще не упоминали. О чем они говорили без нее – Люба не знала, да и не хотела знать. И так было ясно – здесь знают, что надо делать, чтобы ни с ней, ни с кем-нибудь другим впредь не случилось ничего подобного. Здесь было спокойно. И все же мучительно хотелось домой – к мужу, детям, к работе, некогда до такой степени осточертевшей. *** «Владиславу Игоревичу Нечаеву Владычица Нуменорская челом бьет. Радуйся, ибо супруга твоя Любовь Ивановна, пропавшая, найдена нами в Лондоне. И хотя в плену у прислужников Врага рода человеческого вытерпела немало, теперь почти здорова, и скоро ты ее увидишь. Сестра Ксения Тар-Телконтари, Владычица Возрожденного Нуменора» Ксения отложила ручку. Сегодня к вечеру человек получит это письмо. Рад будет или… Что, если он уже давно вздохнул с облегчением, а то и вовсе не был опечален исчезновением жены? Нет-нет, нельзя так думать, это Враг насылает такие мысли! Ксения запечатала конверт. *** – Ну, рассказывайте! – против обыкновения Тар-Телконтари не поприветствовала вошедших братьев-законников и Нижегородца. По одному этому они поняли – их ждут. На стоянке собрались все силы, которых коснулись события нынешнего дела, кроме британских законников. США представлял Феликс, Орден Святого Грааля – сэр Рихард, а Логрис – лондонский подданный Пендрагона по имени Эдвард. Денис ещё лежал в больнице. Из Братства Дунаданов были все, кто приехал в Лондон, кроме Леонида, которому приказали отвезти домой Любовь Ивановну. – А что рассказывать? – брат Михаил сел за стол. – Харт открывает рот только затем, чтобы все отрицать, а по большей части вообще молчит. – Ничего, заговорит, – со свойственной ему энергией начал Василий. – Деваться-то ему некуда. Любовь Ивановну у него в доме нашли – раз; убить он ее пытался – два; опять же - показания Энтони-ярла. Здесь эта пленка силу имеет, не то, что у нас. – И это все? – скептически поинтересовался Феликс. – Нет, не все, – продолжал Михаил. – Как ни закрывался, некоторые имена у него из памяти извлекли. Теми, кто сейчас в Лондоне, занялись. – И они так просто во всем признались? – Феликс по-прежнему не доверял методам Нуменора. – Если умно повести допрос, кое-что зная заранее, многое можно услышать, – снисходительно объяснила Ксения. – Вот именно, – подтвердил Михаил. – К тому же с некоторыми из них мы работали не на пустом месте. – Скотланд-Ярд постарался? – Да, они многое успели, но этого было недостаточно. Как это ни страшно звучит – смерть Энтони-Ярла помогла им против Темных. – Ещё больше она помогла ему самому, – взгляд Владычицы затуманился. – А что с убийством, братья? – С убийством все просто – его застрелили из пистолета, который Джеймс Мордредович выбил у нашего «горлума». – Алик Викентьев его зовут, – добавил брат Василий. – Двадцать лет, Темный с четырнадцати лет, последние два года – слуга Дубовского. – Так он уже признался в убийстве Энтони-ярла? – И в убийстве, и в краже пленки, и в похищении Нечаевой, и в нелегальном пересечении границы, и во многом другом. – Разговорчивый оказался! – Да уж, поразговорчивей Харта. Беда в том, что знает он мало. – Откуда ж такой мелкой сошке много знать? – Да, ему не очень-то объясняли смысл приказов. – Это их и погубило, – усмехнулся Василий. – Если бы ему вовремя объяснили, что делать, если Энтони-ярл выйдет из-под контроля… – Скажи лучше – если бы Дубовский держал слугу, получше владеющего Черной Магией… – Из такого было бы труднее сделать преданного пса. Дубовский не доверял тем, у кого в руках серьёзное оружие. – Постойте, постойте! Так значит ни Дубовский, ни Харт не приказывали убивать Энтони-Ярла? – Не приказывали. Все было именно так, как предполагал брат Петр. Но я уверен, что они все равно убили бы его, только не так. – Положим, твою уверенность к делу не пришьешь, – вставил Николка. – То, что Харт ему угрожал – очень даже можно пришить. – Но это ведь только со слов самого Томпсона. – Не только, ещё кое-кого разговорили, так что отвечать Харту придется много за что, если до суда доживет. – Доживет, – отрезала Ксения. – И он, и «горлум». – Откуда такая уверенность, девочка? Ксения нервно вцепилась в край стола: – А позволь поинтересоваться, Джеймс Мордредович, откуда такая неуверенность? – А я слыхал, что троих подозреваемых в связях с Темными нашли в их квартирах мертвыми – не то инфаркт, не то инсульт. – Не могу же я за ними всеми уследить! Но этих двоих я защитила надежно. Владыка привстал. – Ты защитила?! И я об этом узнаю последним?! – Если бы я все согласовывала с тобой, их бы прикончили прямо у нас под носом! – Владычица, какой смысл? – поспешно выкрикнула сестра Маргарита. – Я рассчитываю… надеюсь, что они ещё что-то скажут – чтобы на других выйти. – Ты можешь обманывать нас, но не обманывай себя, Владычица, – как всегда бесстрастно сказал брат Петр. – Ты хочешь кровавой тризны по Этнони-ярлу. Ксения медленно повернулась к нему. – Да, я хочу этого! Я хочу, чтобы им дали "вышку"! Пора, наконец, доказать, что человеческий суд тоже на что-то способен. Вы думали, что мы с Тар-Эленной не знали про Сигела? Вы думаете, мы не понимаем, почему брат Алексей вас на это утащил? Или, может, нам это безразлично? И вообще, вы все хоть понимаете, что произошло? Человек, можно сказать, "был мертв и воскрес" – и его убили. Да, это его спасло, но само по себе то, что на него в этот момент подняли руку - и человечество его не защитило… – А вот про «человечество» я бы помолчал, – вставил Николка, но Ксения его не замечала. – …И если бы ещё оказалось, что оно не в состоянии ничего сделать против его убийц!... Да эту казнь впору будет по телевизору показывать! – У наших нынешних Владык особая любовь к средствам массовой информации, – на этот раз в полный голос сказал Николка, – Брюссельский хольмганг, помнится, тоже снимать хотели. – Энтони-ярлу сейчас нужно не это, – сказал сэр Рихард. – Мы будем молиться, – ответила Маргарита. – Это всё, что мы теперь можем для него сделать. – Не всё! Джеймс, что там сестра Елена советовала сделать во искупление греха? – Я ведь говорил уже. – Скажи ещё раз! – Покаяться перед Богом, публично во всем признаться, расторгнуть договор с Сербией… – Вот! Первое только он сам мог сделать - и хочется верить, что сделал. Второе мы видели, вернее, ты видел, Джеймс. Третье же мы вправе считать его последней волей. – Из чего это следует? – Энтони встал на этот путь, и, будь он в живых, прошел бы до конца. А потому наш священный долг – исполнить его последнюю волю. – Логрис сделает это, – сказал вдруг до сих пор хранивший молчание лондонец. – Но, сэр Эдвард, можешь ли ты говорить за весь Логрис? – усомнилась Тар-Телконтари. – Ведь даже Пендрагон ещё не знает. – Знает. Вчера у Пендрагона в Дарэме говорили о том же. Я думал обсудить это с вами, но сэр Рихард меня опередил. Мы позаботимся о тот, чтобы преемники Энтони-ярла это сделали. У нас достаточно рычагов влияния. – Значит, этим займется Логрис, – заключил Тар-Феанор. – А мы? Вам слово, братья законники. Чем ещё мы можем помочь законникам бриттским, что от нас требуется? – Да в общем, немного. Кое с кем помочь на допросах. Они справятся. – Конечно, справятся, – согласился Василий. – К тому же, леди Элис лично этим занимается. Какая женщина! – Поосторожней, братец, – оборвала Маргарита с по-матерински оскорбительной интонацией. – Она замужем. Брат Василий смутился. – Ну и что! Я восхищаться уже не могу? – Да она тебе в матери годится! – В матери не в матери, а в тети как раз подойдет. – подытожила Владычица. – Ну вроде все ясно. – Нет, не все, – возразил Феликс. – Тот самоубийца из Волгореченска! О нем мы так ничего и не выяснили. – А, говоря точнее, попали пальцем в небо, – добавил Владыка. – Мы ведь думали, что его хотели сделать Избранным. Но, как выяснилось, у них на этот счет были другие планы. После смерти Настасьи и Игнатова их осталось четверо. Пятым и шестым должны были стать Энтони – добровольно, и принц Уильям – насильственно. – Как же это можно сделать насильственно? – Очень просто, Феликс, – пояснила Ксения. – Они убили бы эту женщину и, пока она ещё дышала, принудили бы его взять ее за руку... – …Как она сама взяла за руку умирающего Игнатова, – закончил Владыка. – В любом случае, для того несчастного места не остается. – Может, не обязательно Избранный? – предположила Маргарита. – Может, просто своим человеком сделать хотели? Данные-то для черной магии подходящие. – Ну да, просто, – усмехнулся Николка. – И поэтому согласовывали с американцами? – Я вообще не понимаю – причем тут американцы? Избранные-то все у нас. – Возможно, его и хотели отправить туда – в качестве Избранного. – Седьмого? – А откуда ты знаешь? Может, кого-то ещё планировали заменить - того же Дубовского? – И не нашли подходящего в Америке? – Нет, братья, что-то у нас тут «не вытанцовывается». Признаться, я в очередной раз пожалел, что наш разговорчивый «горлум» так мало знает. – Брат Михаил, ты хочешь сказать, что «горлум» говорил об Иване Арсеньеве? И ты до сих пор молчал? – Я же говорю – он не знает практически ничего. Дубовский посылал его в Волгореченск – разговаривать с этим несчастным. Он должен был сказать Арсеньеву, что тот отмечен Печатью Избранности, и его ожидает великое будущее, если он согласится служить Истинному Властелину Мира. Затем следовало дать на раздумье не боле суток, и если Арсеньев не поедет с ним добровольно – сообщить об этом Дубовскому. – Иными словами, предполагались оба варианта – и добрая воля, и насилие? – уточнил Василий. – Но для чего? – Этого Дубовский своему слуге не открыл. – «Печатью Избранности»… Значит, все-таки, его прочили в Избранные. – Не обязательно. Это могли быть просто слова. – Да тут вообще могло быть что-то, к этому делу отношения не имеющее. – Оно просто обязано иметь отношение! – Почему ты так уверен, Феликс? – Наш добровольный осведомитель намекал по телефону, на какие-то грандиозные события, способные «изменить лицо мира». Если я ещё что-то понимаю, все, что тут было, вполне тянет на такую характеристику. – Очень даже тянет. Захват власти в Англии был бы только началом. – Видимо, вы знаете их лучше. Вот и скажите – могли они провернуть два таких дела разом? – Вряд ли. Они не так сильны, как кажется. – Значит, он хотел сообщить именно о планах по части Англии. – А не мог он преувеличить масштабы того, о чем намеревался сообщить? – Но послушайте, не стали бы тому парню уделять внимание на двух континентах, если бы за этим не стояло что-то значительное! – В общем, пора смириться, что мы никогда не узнаем, какая роль отводилась в этом деле Ивану Арсеньеву. – Феликс, – сказал вдруг Джеймс, – А тот фоторобот ещё у тебя? – Куда же он денется? – Дай мне его. И дайте мне час времени – возможно, я смогу кое-что прояснить. – Хорошо, встречаемся через час, – заключила Владычица. *** – Сэр, боюсь – вы обратились не по адресу. Вашему сыну нужен психолог. – Нет-нет, доктор, мне нужны именно вы! Дело в том, что девчонка без ума от принца Уильяма – вот мой придурок и вбил себе в голову, что пойдёт на пластическую операцию, сделает себе лицо, как у него – и тогда она обратит на него внимание. Врач усмехнулся: – Начнём с того, что у вашего сына не совсем верное представление о том, чем мы здесь занимаемся. Человеческое лицо – это всё-таки не глина и не пластилин… – Вот, и я ему то же самое говорю! Но он ведь начитался всех этих шпионских романов – там на каждом шагу двойники… стрелял бы тех, кто их пишет! – добавил Бонд с искренним чувством. – Надо сказать, что в романах не совсем уж ерунда, – возразил хирург. – Такие случаи действительно было. Двойника сделать можно, но для этого нужна подходящая основа. – В данном случае это к делу не относится. Вот, посмотрите сами – ну какой из него принц Уильям! – Бонд понимал, что компьютерный фоторобот вместо фотографии не очень вписывается в его «легенду», но надеялся, что успел достаточно «заговорить зубы», чтобы человек не обращал внимания на детали. Его расчёты оправдались: хирург вглядывался в изображение волгореченского юноши с чисто профессиональным интересом. – Вы знаете… конечно трудно сказать вот так что-то определённое, но похоже, что как раз у вашего сына есть шанс получить то, что он хочет. – Надеюсь, вы не скажете ему этого, если он здесь появится? – Бонд уже услышал то, зачем пришёл, но «спектакль» следовало доиграть до конца. – Обычно мы ничего не скрываем от тех, кто к нам обращается… – Послушайте, мы же с вами взрослые люди! Конечно, я никогда не дам ему денег на такую глупость, но меня три месяца не будет в Лондоне, а моя жена… в общем, я не знаю, сколько вы берёте за такие операции – но я готов заплатить сколько угодно, если вы отговорите моего идиота от этой бредовой затеи! – Не волнуйтесь, отговорю бесплатно, – заверил врач. Теперь можно было «опустить занавес» и ретироваться. *** Бонд не знал, о чём говорили на стоянке в его отсутствие, но стоило ему войти – все разом смолкли. Он заметил, что все сидят за столом на тех же местах. – Вы что – так тут и сидите? – Сидим-сидим, – с металлическими нотками в голосе ответила Ксения. – И мясо ещё не доварилось.* А теперь изволь объяснить, где был. – В клинике пластической хирургии. – Не знал, что у тебя комплекс неполноценности! – Если хочешь, могу дать адрес, тебе скоро понадобятся их услуги, – быстро бросил он Николке и продолжал. – Побеседовал одним хирургом… у вас в России это называется «вешать лапшу на уши»… он подтвердил то, что мне совершенно случайно пришло в голову. – И что же? – Что из физиономии того волгореченского парня вполне можно было скроить физиономию принца Уильяма. Ещё что-нибудь нужно объяснять? Всё было так неожиданно и вместе с тем так очевидно, что поначалу ни у кого не нашлось, что сказать. – Ну конечно! – воскликнул наконец брат Василий. – Они планировали не сделать своим принца Уильяма, а возвести на британский престол своего человека, но так, чтобы поначалу никто этого не заметил! – Честер…, – проговорил Феликс. – Какой Честер? – Роберт Честер. Большая шишка среди пластических хирургов, голливудские дивы только к нему под нож и ложатся, деньги не то что лопатой – бульдозером гребёт… – Так у вас что-то на него есть? – Что есть – то есть… а теперь, может, прижмём по-крупному. – Хочешь сказать, что делать операцию должен был он? – Ну да, изображение переслали ему «на утверждение», а тот успел перехватить. – Но всё же, я не понимаю, – вмешался брат Михаил. – Из того, что Энтони-ярл рассказал Елене, как будто следует, что место 6-го избранного предназначалось самому принцу Уильяму… – И почему они делали ставку на русского? – добавила Маргарита. – Лично я сомневаюсь, что тот несчастный свободно говорил по-английски без акцента. – А они особо на него и не рассчитывали, – сказал Нижегородец. – Они вспомнили о нём в последний момент, когда с другими кандидатами на эту «должность» ничего не получилось. – Почему ты думаешь, что были другие? – Сестра Маргарита права: с точки зрения готовящейся операции тот юноша был с серьёзным изъяном. И обрабатывать его начали чуть ли не перед самым отъездом в Лондон – или это верх легкомыслия, или его держали «про запас», на худой конец. Легкомыслие им не свойственно, значит – второе. Несомненно, другие кандидаты у них были – и лучшие, чем этот, и такие, для кого английский язык родной. Сколько их было и почему с ними не вышло – мы не узнаем уже никогда, но много их быть не могло. – Как сказал Феликс, негров и китайцев можно сбросить со счетов, – вставил Тар-Феанор. – А ещё, – продолжал детектив. – можно сбросить со счетов тех, кто не родился в день Кащея-Чернобога, т.е. 29 февраля 1984 года… – Почему именно 1984? – А какой ещё? Рождённым в 1988 сейчас 13 лет – за 19-летнего точно не сойдут, 1980 – пожалуй, ещё можно, но 17-летний всё же лучше. – Всё равно – это не одна тысяча. – Верно, но из этих тысяч надо было выбрать людей с подходящей «родословной», подходящим лицом и прочими физическими данными, не особенно твёрдых в вере… – Группа крови, наверное? – Да, и группа крови, они любят играть наверняка… А ещё желательно, чтобы человек почти не имел собственных привычек, такому очень легко усвоить чужие. – Круг сужается!– Ещё как сужается. И вот, в этом узком кругу все варианты по каким-то причинам провалились – последний провалился прямо-таки у нас на глазах. А время, когда звёзды благоприятствуют такого рода делам, проходит, искать других уже некогда. Смириться с тем, что дело сорвалось? Это не для Тёмных, и они решаются на отчаянный шаг – сделать «Избранным» самого Уильяма. – Но это была бы чистой воды лотерея! При их-то железном расчёте… где гарантия, что он действительно стал бы «одним из Шести», а не «контейнером», как Любовь Ивановна? – Гарантии никакой. Лотерея была почти безвыигрышной, но для них это был хоть какой-то проблеск надежды – Ад ошибок не прощает, и они знают это слишком хорошо. – Да, наверное, так всё и было, – задумчиво проговорила Тар-Телконтари. – Что ж, братья мои, поздравляю вас – ещё ни одного дела мы не провалили столь блестяще! – Я бы не называл это провалом, – возразил Эдвард. – Разве планы Врага не сорваны? – Сорваны-то сорваны, но причина тому – не наши действия, а цепь счастливых случайностей и мужество двух раскаявшихся грешников. А мы… они убрали одного из Шестерых, они орудовали в Волгореченске – прямо-таки у нас под носом! – и мы узнали об этом последними, да ещё от иностранца… – С которым вы и разговаривать не желали, – мрачно заметил Феликс. – Нет, положительно, с разведкой нам надо что-то делать. Сэр Рихард, сэр Эдвард, вождям вашим скажите – надо встретиться. Ну, и у себя обсудите, что можно сделать, мы тоже на ближайшем Совете подумаем. – Да уж придётся подумать, – согласился брат Александр. – Ведь осталось только трое из Шести, значит, скоро будут трое новых, и нам придётся выяснить, кто они. – Я бы и с оставшихся трёх глаз не спускала, – добавила Ксения. – Не удивлюсь, если и их скоро заменят. – И совсем не обязательно русскими. – Прямо исторический момент – они не спорят! – на сей раз на Николку никто не обратил внимания. – Орден св. Грааля поможет вам, и не только в этом. Возможно, скоро Братству Дунаданов потребуется помощь по другой причине. – О чём ты, сэр Рихард? – Враги дважды потерпели поражение в Англии, вряд ли они попытают здесь счастья в третий раз. Но маловероятно и то, что они откажутся от планов захвата власти в мистических землях. Следующей их мишенью может стать ваша страна. – Логрис вступится за Россию, как Возрождённый Нменор вступился за Англию, – пообещал Эдвард. – Друг мой, не забывай, что в России всё будет не так, как здесь. Логрис до сих пор существует тайно, а в России о Врзрождённом Нуменоре сейчас известно всем, хоть никто и не говорит об этом вслух, и они будут беззащитны перед своими политиками, если что-то подобное случится, – напомнил Рихард. – На то и Союз, чтобы один не щадил себя за другого и никто не был беззащитен – в любой буре. – Мы надеемся на вас, братья, – сказал Владыка. – На сегодня Совет завершим. – Завершим, – подтвердила Владычица. – И возблагодарим Создателя за то, что несмотря на все наши усилия, Он не допустил победы Врага. Дунаданы по праву могли гордиться своей Владычицей: как известно, самокритичность – не самое распространённое явление среди вождей. *** – Эй, Мордредович! Так тебя теперь, что ли, зовут? – И ты туда же, Феликс! – Что думаешь делать теперь? – Поеду в больницу к Дэну. – Да нет, вообще. – А вообще – пожалуй, вернусь… туда, где поначалу скрывался. И научусь писать письма. – С чего вдруг? Прежде за тобой такого не водилось. – Теперь придётся. Буду держать ситуацию под контролем. – Какую такую ситуацию? – А ты не понял, что было бы, если б тот парень не пристрелил Тони? Ну так я тебе скажу: Тони приполз бы сюда на коленях, вылизал бы сапоги Алексу – словом, разыграл бы второй акт прошлогодней комедии… они ведь так и не поняли, что это была комедия! И теперь бы не поняли… и он бы ими вертел, как хотел. – Но ведь Тони мёртв. – Мёртв… но Нуменорская Сила – по-прежнему лакомый кусочек, Тони был первым, но не последним, кто это понял. Явится другой такой же – и они опять ему поверят. Должен же кто-то при случае вправить мозги этим наивным ребятам! – И ты думаешь заняться этим? – А почему нет – если больше некому? Феликс промолчал, лихорадочно ища, на что перевести разговор. Он сейчас с трудом понимал своего друга – слишком уж странно было слышать такие речи от Джеймса… Воистину, «сытый голодного не разумеет».