***
Глазам своим не верю! Какие знакомые колонны, и елки у крыльца… — Все, — я указала на НИИ. — Вот он. — Поразительно. — усмехнулся Величество. — Следуй за мной. Не удаляйся от меня более, чем на десять шагов. Вот какого черта он меня окликнул? Почти свалила же… Назгул прошествовал ко входу. Я, громко шлепая по лужам (замочу гада, хотя бы в переносном смысле, и плевать, что он уже мокрый, дальше некуда), посеменила следом: — Эй, я выполнила обещание! Так стой у двери и жди вора: зайти можно только здесь. А от меня отстань. Нам не суждено быть вместе, — истерично хихикнула, — ты слишком мертвый, вредный и старый. И страшный. Замучилась, пока договорила. Да какое там — договорила! То ли прошипела, то ли прохрипела… Ужас. — Твое общество не доставляет мне ни малейшего удовольствия. — Брр, до чего резко ответил. Интересно, это он на «страшного» обиделся или на предположение, что я могу ему нравиться? — Но, к величайшему прискорбию, я все еще нуждаюсь в твоих услугах, потому отпущу тебя, только когда увижу зеркало. — Вон, смотри! Целый магазин зеркал! Так я могу идти? Он взялся за ручку, потянул дверь… Заорала сигнализация. Ее невыносимо громкое и пронзительное верещание сверлом ввинчивалось в уши. Ужас! Ох, оглохну же так! Мертвяк отпрыгнул в сторону (и как только с крыльца не навернулся?) и потянулся к мечу. Пф, придурок. Сам же его снял и оставил в моей прихожей. Я заткнула уши. Не помогло. До чего же резкий звук… И реальный. Все слишком реально! Таблетки таблетками, но… но ведь… Нет, не верю! Невозможно! Слишком жутко… И глупо! Не бывает, так не бывает, нет, нет… Проснись, проснись! — Заставь это замолчать. Раскомандовался! — Не могу! — взвизгнула я, нервно вцепляясь себе в волосы, — и проснуться не могу, почему, почему?! Пусть все прекратится… Я сошла с ума. Чокнулась. Это все бред, все придумала, все, начиная с его появления, да, да. — Не верещи. — Поморщился назгул, то есть, плод моего больного воображения. Почему он — это он, а не Лунтик какой-нибудь? Я даже не читала ту книгу! Я не подозревала о его существовании! — Исссчезни, ссволочь… — О ужас, самой страшно и противно. Это не мой голос! Я не могу так жутко шипеть! И... Вдруг я это врачу говорю? Или Мелкой? Ох, а как же Мелкая и мама, и отец воспримут мое сумасшествие? Лучше не представлять… — Объясни… — Умолкни же, презренная. Это — явь. И это честь, которой ты не достойна. Чееесть? Быть полуслепой, так ясно, мучительно, отвратительно ясно воспринимать звуки и запахи, быть даже хуже, чем рабыней — так, инструментом, почти лишенным собственной воли, как персонаж компьютерной игры — честь? Ну, конечно. Он такой же. Вот сам себе и внушил. Чем думать, какой ты убогий, лучше убедить себя, что ты — какой-нибудь избранный, который лучше этих людишек, которые болеют, устают и хотят жрать. Обхватив голову ладонями, я осела на ступени. Хотелось орать, ругаться — необоримый внутренний барьер не давал. Хотелось плакать — слез не было, даже в носу не щипало, а воздух — вонючий, наполненный тучей запахов — издевательски шелестел сквозь легкие. Я хотела зажмуриться, не видеть города из теней, но не получалось; ели, припаркованные машины, мусорные баки, рекламные щиты и здания — серые, нереальные, неправильные — стояли перед глазами. Вой сигнализации терзал уши. Спустя несколько минут звуковой пытки напротив НИИ остановился фургон. Я безучастно наблюдала за выскользнувшими из него силуэтами. Мужчины, похоже. Походка явно не женская, и плечи широкие… Переговариваются, кто какую часть территории патрулировать будет. Охрана. Сейчас меня повяжут. Отвезут в психушку. Там мне помогут… Но они прошли мимо. А один наступил бы на меня, не шарахнись я в сторону.Отключив сигнализацию и медленно, тщательно осмотрев участок, охранники укатили, окончательно меня запутав. Кто тут глюк — они или я? Как же проверить это? Не могу придумать! Какие могут быть размышления, если я даже нормально дышать не могу? О. И че раньше не додумалась? Я перестала мучительными усилиями давиться воздухом. Одна секунда, две секунды, три… Тридцать. Нормально? Ничего, скоро захочется вдохнуть. Шестьдесят. Вдох сделается сам собой: инстинкт сильнее глюков. Или нет? Сто двадцать. Ну хоть какой-то дискомфорт должен же наступить! Я ведь честно не дышала… Досчитав до пятиста, сдалась. И впала в тихую истерику.***
Утро подкралось незаметно. Нарастал шум моторов и шелест шин по асфальту, больше теней спешило по улице, чаще к входу поднимались работники НИИ. Постепенно все заволакивала пелена тумана. Блекло-серая мгла растворила дома на той стороне улицы, деревья, остановку, подползла к ступеням… слопав их большую их часть, остановилась. Видимо, она стеснялась подходить ко мне ближе, чем на два метра. Или все-таки полтора? Уууу, какая разница! Я вижу еще хуже! Сломавшись под очередной волной отчаяния, не отреагировала на тяжелое прерывистое дыхание, торопливый стук сердца и клацанье каблучков, за что и поплатилась. На меня налетела какая-то женщина. Она замерла на секунду. Взвизгнула. И взлетела по ступеням. Ну что такое, а? Время миграции на работу прошло! И вообще, я сидела на самом краю, у перил. Нет, и тут достали. Сама виновата, расклеилась, несколько часов к ряду истерила. Надо взять себя в руки. И подумать, что делать дальше. Но для начала лучше отойти в сторонку, а не то еще кто-нибудь придавит. Назгул, которого туманная мгла не съела (слишком тощий он, не аппетитный), слева от дверей стоит, а я справа пристроюсь. Спиной к нему. Насмотрелась уже. — Ты ошиблась. Он не явился. — Уверен, что не проворонил его? — Зайди туда. Расспроси их, где находится дом вора. Ну и как мне это сделать? В лучшем случае проигнорируют, в худшем — польют святой водой или солью забросают. А то и чем потяжелее. — Надеюсь, твой вор просто опаздывает, — я, споткнувшись о порожек, ввалилась в холл. — Боюсь, он, узнав о смерти товарища, свалил на другой конец страны. А может, вообще в Африку. Привет, турникет. Как тебя перелезть? О, лучше Величество вперед пропустить. На четвереньках или верхом на турникете, зацепившись подолом за оный, этот зазнайка будет смотреться просто бомбезно! — Ты точно не передумал насчет возвращения домой? — Нетерпеливо потирая ладошки, следила, как призрак изучает препятствие. — Могу организовать тебе путешествие в чудесное место, не тронутое цивилизацией. Найдешь примитивное племя, захватишь там власть… Это легче, чем зеркало искать. Если он станет так же пялиться на машины, то толкнуть гада под автобус будет довольно просто. — Нет. — Величество щелкнул шпингалетом на скромно пристроившейся справа от турникета калиточке и прошел. Кто ахнул? А, вахтерша. Я и забыла про нее… Эй, куда? Не надо калитку у меня перед носом запирать! — Рвешься к своему хозяину, да? — Бухнувшись на четвереньки, проползла под турникетом. — Нравится быть рабом? Назгул резко обернулся: — Нравится? — Блин, не думала, что меня напугает банальщина вроде светящихся глаз и застывшего надменной маской лица. Но, честное слово, лучше бы его перекосило, хоть чуть человечнее смотрелся, не так жутко. — Полагаю, тебе понравится повеление перегрызть горло сестре. В скором времени доставлю тебе эту радость, ежели и впредь будешь столь бесполезна и нахальна. Теперь отправляйся. Я буду ожидать тут. Что?! Поняла. Я не толкну его под автобус. Я угоню фуру, стырю плеер с наушниками, врублю на полную мощность музон, чтобы не слышать его команд, и задавлю тварь! В лепешку раскатаю! Несколько раз туда-сюда проедусь! Осталось только потерпеть, пока не подвернется удачный момент. Ага, конечно. Все это время тормозила и ждала, что мертвяк сам исчезнет. Дождалась! И где я теперь? В полной, беспросветной жопе! Я пошла к лестнице на второй этаж, но остановилась: — А как же «не отходи дальше, чем на десять шагов»? И еще: ты запомнил его имя? — Этот раз будет исключением. Что до имени, то оно непривычно для слуха и длинно. — Дурацкая отмазка. — Тебе следовало записать его. Ну же, напряги свой жалкий умишко. Вспомни. Не имя, так облик, не напрасно же столько времени его портреты разглядывала. Иди же. Не испытывай мое терпение. Бу-бу-бу… где бы достать карандаш, бумагу и стирательную резинку? Преодолев лестницу и побродив по коридору, нашла подходящую комнату. Заглянула через плечо тени, сидящей за монотонно жужжащим компом. Она вздрогнула, поежилась. Неужели заметила? — Вер, закрой форточку! Сквозит. Ой, прости, тетенька, за неудобства. — Она закрыта. О, карандашница. А вот и стопка бумаги в принтере. Сцапав канцтовары, я нырнула под свободный стол. Там не заметят. Все-таки самопишущий карандаш кого угодно шокирует. Не хочу слушать крики. Но проблемы нашли меня даже под столом: рисовать скрючившись было неудобно. Вдобавок я помнила только, что у вора нос картошкой и дурацкие усы. И залысина. А лицо круглое. Этого хватало разве что для карикатуры, не более. Одно хорошо: след от карандаша (которой оказался ручкой), я видела хорошо. Попытки с четвертой накарябала нечто относительно похожее. Что дальше? Ходить с рисунком по НИИ? Да от меня все убегут. Стадом, как бараны. Только вместо гнусавого «бэээ» будет оглушительное «ааа». Нет, глупость. Запульнут ножницами и успокоятся. Лучше повесить листок на видном месте. Где бы… О! Туалет! Там все рано или поздно побывают. Надо вспомнить, где он: дедушка раньше водил меня сюда. Другого способа нет: запахов слишком много, запуталась я в них, а от обилия звуков скоро поедет крыша. Это не суперспособность, а издевательство! Путь до дамской комнаты был долог и опасен: в меня трижды врезались, два раза шибанули дверями и один — принтером, который зачем-то переносили. Однако я достигла цели. Закрепила рисунок на видном месте и стала ждать. Да так увлечённо, что аж дышать забыла. По моим внутренним часам, никогда не отличавшимся точностью, прошло сорок минут. Никто не заметил портрет, никто! Как можно быть такими невнимательными? Я уже где только его не оставляла. Блин, опять этот дурацкий лист с оконной рамы сдуло… О, новые жертвы! Целых две. Одна пошла к кабинке, а вторая у окна покурить пристроилась. — Ах, черт! — Дама номер один поскользнулась на портрете. — О, ты посмотри. Неужели Васильев? Смешной голос, тоненький такой. — Точно, он. — Вторая звонко щелкнула зажигалкой. — Похоже, чья-то глупая шутка. Или у него появилась поклонница. — Скорее, ненавистница. — Хлопнула дверь кабинки. Пора вступить в беседу: — Он же не пришел сегодня? — пропищала я. Получилось пугающе похоже, от оригинала и не отличить. — Ага, отгул попросил. Очередной. Ему сперва отказали, так этот чудик чуть ли не ревел в трубку, представляешь? До чего противно она хихикает. — Да ладно! — Еще о каких-то похоронах говорил. И о маньяке. Представляешь, о маньяке! Совсем чокнулся. — А где он живет? — Да тут, через дорогу, у остановки. — Прекрасно! — Я, когда из автобуса выхожу, иногда вижу, как он из подъезда новой шестнадцатиэтажки выходит. Везет же! Не надо через полгорода по пробкам тащиться. А зачем тебе? — Ты с кем говоришь? Миссия выполнена. Осталось доложить начальству, а потом отомстить оному. Я пошла в холл — медленно и осторожно, однако это не спасло от новой порции столкновений. Они специально, да? — Я узнала. — Где же угнать фуру? А, ладно, толкну его под поезд. — Это у вокзала. — Не лги мне. Никогда. — Как? Как он понял? — Теперь ответь: где его дом? Пропахший выхлопными газами воздух, шелестя, скользнул в легкие, устремился обратно. Нет! Я зажала рот руками. Бесполезно… — Через дорогу, у остановки. Только бы не спросил, почему я соврала. — Веди. Повторно шокировав бедную вахтершу, мы покинули НИИ. Вышли к дороге. Даже мой топографический кретинизм не помещал: она была близко, да еще машины ужасно шумели. О, стайка пешеходов. Здорово. Будет, с кем перейти. Я покосилась на Величество. Высоченный, зараза, и тяжеленный небось. Как лучше его толкнуть под колеса? И поможет ли это? Ни о чем не подозревающие граждане поспешили на ту сторону. Я пошла следом, пытаясь ненавязчиво оттеснить назгула назад, себе за спину. Потом неожиданно развернусь, толкну его в грудь. А хватит ли сил? Лучше подсечку сделать. Ой, нет. В подоле его запутаюсь. Стоит ли мне это делать? Ничего не изменится, я не проснусь в своей кровати, живая и здоровая, а последствия в случае неудачи будут ужасными. Но не оставлять же все как есть! Не хочу так жить, не хочу быть на побегушках у этого паразита! О, такая привычная пунктирная линия. Если память мне не изменяет, дорога двухполосная, а значит, осталась одна полоса. Надо уже определиться, а то опять ничего не сделаю, и все станет еще ху… Ох! Меня дернуло назад. Опять за шкирку. Почему? Он мысли читает? Совсем близко с ревом пронесся автобус. Блин. Тупой лихач! Нет, тупая тут я, нельзя было так отставать от основной массы. Вжух — мелькнула машина. Я шагнула назад. Врезалась во что-то жесткое. Величество, злобно поджав губы, толкнул меня. Я полетела вперед. Чудом разминулась с капотом. Споткнулась о бордюр. И растянулась на тротуаре. Отползла подальше от дороги и тогда уже встала. Несколько секунд спустя назгул прошествовал мимо, раздраженно велев мне поторапливаться. Ой, хорошо-то как, что я его не толкнула! Такой шустрой заразе ни фура, ни поезд не страшен.