Когда Вселенная глючит

Чертов назгул, это он должен быть здесь! Он, а не я! Пусть его, его затопчут, зарубят, утыкают стрелами и копьями! — Брось оружие! И! Подойди! К нам! Я приподняла руки. Схватила края плаща и, распахнув его, повернулась туда-сюда. Оружия нет! Довольны? Исчезнуть бы… Вцепилась в завязки, бестолково дернула, но они не поддались. И оторвать не получилось. Дура криворукая, ухитрилась же узел такой сделать! Развяжись! Давай! Как долго, долго, долго! В тумане забурлили злобные, настороженные восклицания. Местные что-то заподозрили! Или возмущены настолько нелепым раздеванием. Точнее, самим его фактом. — Это не назгул! — О, это же дед, который с Величеством ругался. — Ровняй ряды! Поднять щиты! — Команду эхом подхватили, и она карканьем разнеслась во мгле. — Вперед! Лавиной обрушился грохот марша. Сейчас покажут, как правильно танцевать стриптиз. С копьями вместо шестов. Надо нормально развязать эту хрень, надо сосредоточиться, надо думать о том, как управлять собственными пальцами, а не о ливне из стрел. — Стой! — Топот оборвался. Я сбросила плащ. Отставив ножку, как гламурная цыпочка, и согнувшись, как бабка с мешком ворованной картохи, взялась за подол кольчуги. Потянула вверх… — Лучники, приготовиться! Так они поближе подбирались, чтобы выстрелить… — Залп! Я закрыла голову руками. Свист. Меня отшвырнуло, ноги и ладони взорвались болью. Невыносимая тяжесть кольчуги вдавила меня в землю. Стрелы! Огромные! Из ног торчали! И из ладошек тоже! Я вылупилась на черневшие сквозь кожу и мышцы наконечники. Их так… так… много! — Они не стреляют… Пора притвориться мертвой. Или нет? Не прокатит против профессиональных киллеров фирменный прием опоссумов. Контрольный в голову получу. Топором. Ой, фу! — …стенах никого. Глупо устраивать засаду сейчас, когда эта тварь… Попыталась выползти из-под кольчуги как гусеница, давшая задний ход. При каждом движении древки скребли камень, а звенья противно гремели. — Я справлюсь с ним. Позволь… Отрывки команд. Размеренный топот множества ног и — еще хуже — стук копыт. Все ближе! Ай… Древки стрел, торчавших из ладоней, цеплялись, мешали снять рукава. Обломала. Блин! Волосы запутались! Я отчаянно рванулась, и — свобода! Осталось только избавиться от рубаш… Всадник! Я шарахнулась от конской туши. Кинулась было прочь, но человек наставил на меня посох, и… Вспышка. Ослепительная белизна выжгла глаза. Не вижу! Вообще ничего! Я часто-часто заморгала. Бесполезно. Это навсегда?.. — Сюда! Бежать, бежать… Куда? Всюду грохот, всюду вонь, всюду острое железо! Ох, неужели… Прошло! Ура! Я видела землю! Я видела местных! Я видела! Я понимала, как это классно — видеть! А еще понимала, что я — елочка. Не только потому, что обладаю интеллектом дерева. Я, как и положено елочке, обзавелась хороводом. Неподвижным. Но каким! Тут была и стена из щитов, из-за которой хищно выглядывали черные наконечники копий, и — чудное дополнение — пара прослоек из теней. А вместо Деда Мороза — тип с посохом, разъезжавший на лошади. И посох смотрел мне в лоб. Стремный посох. Я, нервно сжав в кулаках края рукавов, медленно и плавно подняла руки, в которые сразу же кто-то вцепился и заломил за спину. А потом скрутил веревкой, уложив кисти одну на другую, ладонями наружу. Волшебник — а кто еще может создавать вспышки без химических реагентов или лампочек — приказал: — В лагерь его. Свяжите как следует и следите за ним, но не убивайте, покуда не будет угрозы вашим жизням. И ускакал. Копья клюнули в спину и бока. Я покорно поплелась вниз с холма, стараясь не думать о допросе с пытками, которые ждут в лагере. А зачем еще этот тип отдал такие приказы? Явно решил что-то узнать. Или провести несколько опытов и препарировать. Но это вряд ли. Величество-то местный вид, значит, изученный. Черт! Как вышвырнуть из головы мысли о крючьях, раскаленных иглах и скальпелях? Я оторвала взгляд от земли. Зря. Тени выходили из бетонной стены серой мглы и под рокот шагов, бряцанье железа, шум дыхания и карканье командиров бесконечным потоком шли и шли навстречу, чтобы снова исчезнуть в мареве, скрывавшем крепость. Как же их много! Но вот туман, пятясь, открыл кусок равнины, а потом — палатки и шатры. В один из них, смахивавший на гигантский колокольчик, меня и толкнули. Повалили на пол — аккуратнее! — и связали ноги в лодыжках, а потом чуть выше колен. И оставили валяться. Спасибо, что к столбу в центре не привязали. Двое охранников замерли внутри, у выхода, остальные же выстроились снаружи живым забором. Послали за светом, и скоро свободное место сервировали плошками с — я принюхалась — маслом, которое подожгли лучиной. Гадство. Нормальные люди увидели бы уютный полумрак, а не болезненно-багровые сгустки света, дергавшиеся в мутно-прозрачных посудинах. Хм, полумрак. Это хорошо, очень хорошо: есть шанс разобраться с веревками и свалить, как раз острые предметы под рукой. В руках даже. И в ногах. Ой, нет, я не смогу, даже думать противно! Бредовая идея. Но надо это сделать, ведь скоро вернется тип с посохом, и, ничего не добившись, выплеснет мне в лицо горящее содержимое плошек. Или что похуже придумает. Вряд ли в его арсенале волшебных трюков только вспышки. Надо рискнуть. Перевернувшись на бок, скрючилась и ухватила зубами древко. Потянула. Боли не было, я даже почти не почувствовала, как черный шип наконечника шевельнулся в голени. — Эй! Ты что делаешь? Прекрати! — Рявкнул охранник. Я дернула сильнее. Вытащила! Выплюнула стрелу. Она глухо упала, а сердечки надсмотрщиков отстучали дробь отвращения и офигения. Или парням ковер жалко. — Прекрати, кому сказал! Лязгнул меч, раздалась резкая дробь шагов. — Остановись. Велено не убивать. Как мило. Парень, ты прелесть. Так, вот еще «заноза». Далековато… Зубы вхолостую щелкнули около обломанного кончика. Ну же, надо еще немного согнуться… Есть! И неплохо бы вытянуть вон ту, которая рядом. — Я и не собирался, — агрессор остановился, но железку не убрал. — Надо остановить тварь. Я, укусив край оперения, пошевелила запястьями, пытаясь — тщетно — ослабить веревку. Так, ничего не говорят; похоже, маневр удался — охрана таращилась на стрелу, которую я доставала зубами. Прекрасно. Помотала головой, вытягивая ее — любуйтесь, дорогие, любуйтесь, только не смотрите на мои руки — одновременно я перебирала пальцами, прижимая друг к другу ладони. В одной из них застрял наконечник. Черт. Крепко засел, никак… — Пусть и дальше перышки чистит, нам-то что. И разве оно твой меч почувствует? Уймись. Шевельнулся немного! Так, еще протолкнуть, вот. Они смотрят? Не понятно… Слепая курица! Даже направление взглядов охраны отследить не в состоянии! Наконечник наконец-то покинул ладонь. С трудом удерживая его пальцами, неуклюже попыталась перепилить веревку. Эх, не помешали бы глаза на затылке: боль шепнула, что я старательно резала собственную руку. — А ну как оно веревки перережет? Что?! Меня спалили! — Да скорее ты их случайно рассечешь, пока его усмирять будешь! Шаги. Ай! Пинком в плечо охранник перевернул меня на спину. Только бы не уронить наконечник! Я попыталась спрятать его под веревками и краями рукавов. Вовремя! Пнув еще несколько раз, агрессивный гад за шиворот приподнял меня и швырнул лицом вниз. — Вот видишь, целы веревки. — О, и не заметила, когда второй подошел. Блин. Только бы не нашли… Надо отвлечь! Я злобно зашипела. — А теперь отойди от твари, пока беды не случилось. Псих пнул меня напоследок: — Только попробуй вновь взяться за свое, — и устроился неподалеку. Пора заняться делом. Перекатившись на бок, я завозилась, принялась перебирать пальцами, орудуя наконечником, напрягла слух. Как звучит перерезаемая веревка? Узнать бы этот звук в море шумов: шатры аплодировали неуверенным подвываниям ветра и — хуже того — качались под них, зловеще поскрипывая; трещало пламя, издевательски фыркали лошади, болтали люди. — Они наверняка скрылись в горах. Вышлем отряд и… О, попала! Ужасно неудобно пилить… — Арагорн, бросаться в погоню опасно. Мы не знаем, сколько их и не знаем троп. — Мы не можем... не должны допустить появления нового Темного Властелина и еще одной войны. Как громко. И эти шаги… Ой, да собеседники уже совсем близко! Вот и живой забор из караульных загремел кольчугами и выкрикнул приветствие. В палатку зашли двое: какой-то тип и Дед Мороз (оба вооружены; мне каюк), который тут же выпроводил охрану и сказал, подойдя поближе: — До поры мы сохраним твою жизнь, — запнулся на последнем слове, будто сомневался в его уместности, — но за это ты кое-что поведаешь мне. Где твой хозяин? Он запретил мне болтать об этом. Черт! Не получилось сказать! Что за ерунда? А, точно: Величество же еще в крепости приказал ни с кем не говорить. И что теперь? Комикс об этом в ковре выщипать, зубами ворс выдирая? Так не получится. Я не моль. — Не моль, точно. И это не ковер, но портить его все же не стоит. — Что? Я же не вслух!.. Этот тип еще и мысли читает? — Будем беседовать иначе. Так куда? Эй, помогите мне! Помогите! Я не хочу быть марионеткой этого дохлого гада! — Сейчас это не по силам мне. Где он? Куда направился твой хозяин? Куда? Припомнила: кто-то с незнакомым акцентом произносил странные названия — ни одного знакомого. А еще мешал металлический грохот. …не смей выдавать. Не знаю. — Сколько при нем войска? — Голос мага набрал силу, а рост, похоже, увеличился. Сколько? Мысли бросились вскачь и спутались. Я захлебнулась в хаотичном потоке образов. Сколько? Раз — тощий экскурсовод, два… Голоса. Голоса питекантропов, стоявших на стене. Команды Величества. Звуки стрельбы. Величество, команды… …не смей выдавать ни одной живой душе то, что знаешь о моих воинах. — Каковы его планы? — Прогрохотал он. Оно. Это… нечто, грозное и жуткое, которое сбросило маскировку под старика, вломилось в мою память. Каковы его планы? Планы? На ум настырно лезли ошметки каких-то образов и приказ, этот чертов приказ, который повторялся и повторялся, кусками, урывками, вьюгой бессмысленных слов. Вместо нужных воспоминаний царила пустота. А оно, это жуткое, непонятное, требовало все рассказать! Меня будто раз за разом смачно били башкой об стену, а в перерывах, раздвинув осколки черепа, грязными пальцами копались в мозгах. Аааа! Не знаю, не знаю, я! Правда! Не! Знаю! Брысь, кыш, прочь! Хватит! Я зашлась в немом крике. И все прекратилось. — Гендальф? Оно, покачав головой, шагнуло назад, и вот передо мной снова стоял обычный старикан: слегка сутулый, опиравшийся на посох. — Все без толку. — Тебе стоит попробовать еще раз. Нет! Где наконечник? Нащупала! Ах, зараза, хватит выскальзывать из рук, хватит резать ладонь, хватит бестолково скользить по веревке. Ну же, немного осталось… — Не будет толку. Это существо не может нарушить приказ своего хозяина и… Это еще что? Он вскинул посох. Отберу! Порвала веревку, вытянула руки и… стала как тиранозавр. С малюсенькими бесполезными лапками. Локти и все, что выше, еще прикручены к туловищу! Я покатилась к столбу в центре шатра. Вспышка. Шаги. Лязг и свист. Срочно врубить ускорение! Лезвие рубануло по плечу; а могло и по шее. — Тревога! Я врезалась в столб. Не упал. Со всей дури толкнула его и — о да! — покосился. И еще! Ткань обрушилась на наши головы. А я снова смогла видеть. Видеть летящий к шее кинжал! Перекатилась. Лезвие вонзилось в столб. И застряло! Тот, кто его держал, попытался освободить оружие. Выдрав из себя стрелу, воткнула наконечник в ладонь, сжимавшую рукоять. Теперь ножик мой! Скорее освободить руки и ноги! Пока копьями не утыкали, а то замахнулись уже. — Нет! Короля заденете! И ткань поползла прочь. Идиотские веревки! Да что ж такие прочные! Немного же осталось, ну! А тут еще номер два меня схватил и выдал: — Оно у опоры! — Эй, я ж тебя ранила! Пусти! — Сюда! — Бейте в голову! Отрубите ее! — Похоже, волшебник — не попугайчик, чтоб в темноте вырубаться. Жаль. Я рванулась, но без толку: хватка у парня была стальная. Вспышка. Гад старый! К нам хлынул топот. Ах так! Время кусаться! И пинаться! Под моим напором руки его ослабли. Я ударила кинжалом вниз и назад. Металл зазвенел о металл. Остатки шатра окончательно сдернули. Он же в кольчуге! Нахально задрала стальную юбку и снова ударила. Попала! Он заорал! И чвакнуло что-то! Прости, мужик. А копейщики растерялись — замерли. И волшебник свет убрал, отвлекся на раненого друга. Выскользнув из захвата незнакомца (реально, извини, у меня не было другого выхода), припустила прочь. Сдернула рубашку. Влепив ею по лицу первому встречному, нырнула за шатры. — Дым! Шатер горит! И все опомнились. Разразились злобными криками. Отовсюду. Сзади, по бокам, спереди. Прозрачно-серые тени тянули руки, хватали, били, размахивали оружием. Черным металлом, что был материальнее их. Черные росчерки и треугольники подлетали, жалили, кромсали. Но чаще с визгом иссекаемого воздуха проносились мимо. Я металась, врезаясь во все и всех, уворачиваясь, пригибаясь, спотыкаясь и снова вскакивая. Почему они никак не отстанут? Почему?! Что меня выдает? Что?! Стрелы! Бежать и выдергивать их — сложно. Я путалась в руках и ногах, но все же неслась, выписывая безумные зигзаги. Когда закончится этот лагерь?! Выход, где выход? Палатки остались позади. Я не остановилась и не замедлила бег. Только утром, слепо блуждая в седом тумане, забилась в какую-то расщелину. И обмякла. Не было ни сил, ни желания что-либо делать. Тупо таращась во мглу, слушала эхо голосов, щелканья веток, жужжания, шелеста ветра и травы. Рядом никого. Плевать. Вообще на все плевать. Ближе к ночи — мгла свалила, втянулась в небо — я потащилась искать воду. Кровь, заляпавшая халат и руки, нервировала. Чужая кровь. Надеюсь, я его не убила… а даже если убила. Они все меня ненавидят! Просто за то, что я есть! И за то, что я связана с назгулом. Я же ничего не сделала, я хотела им помочь. Более того, помогла! Ага, сама же огребла из-за этого. И как… Брр. А если они меня ищут? Тот мужик был — и остается; я не убила его, точно не убила, не могла же, ну — важной шишкой. Надо уйти. Чтоб никто никогда не нашел. Да хоть вон туда. Так и тянет. Наверное, интуиция проснулась. Я потеряла счет времени, пока тащилась в неизвестность — сначала через горы, потом — через пустыню. Потом началась натуральная саванна: высокая трава, скрюченные деревца. Еще неизвестно сколько километров спустя они стали сбиваться в леса. А потом стали попадаться тени. С раннего утра и до заката они копошились на разномастных полях и в деревеньках стремного вида. Никак иначе не охарактеризовать прячущиеся за забором-переростком скопление косых строений с плоскими крышами, где жилой дом от хлева или сарая отличался только наличием окон. Непривычно маленьких. Незастекленных. К халупам лепились квадраты чахлых садов и огородов. А, еще колодцы были. Вот и все достопримечательности. Рассмотреть все это я рискнула далеко не сразу. Сначала огибала поселения по широкой дуге, потом — подбиралась ночами ближе и ближе. Как-то раз зашла в очередную деревню на закате и проторчала там до рассвета — местные, блин, запирали ворота с наступлением темноты. К счастью, никто меня не заметил и тяпками не избил. После повторяла такой опыт несколько раз, тренируясь по звукам дыхания, пульса, речи определять, как далеко человек — днем без этого никак. И заодно подслушивала разговоры, пытаясь узнать хоть что-то полезное. Ну, например, про местную магию. Но получилось про ругательства, ленивых рабов, тонкости садоводства и лепки горшков. И сплетни, ага. В какой-то момент я решила вернуться обратно, к той крепости, и… не смогла. Сколько бы раз ни пыталась, все равно (самое позднее — через трое суток) возвращалась на прежний курс: ориентиры это только подтверждали. Мне нравилось думать, что от стресса обострился топографический кретинизм, что я совсем чокнулась. Подозревала: приказ вернуться, если потерялась, сработал! Но я не чувствовала, где этот дохлый псих! Но все равно тащилась к нему?.. Я просто тащилась как можно медленнее. Собирала слухи. Несколько раз попались сплетни о людях, которых «вот уже второй день не видать»: срывались сделки, встречи. Минимум трое были из одной деревни! И стали скрытными незадолго до исчезновения, а один говорил о «чудесном покровителе» (ну, местная сплетница подслушала и не уверена, он «чудесный» или «прелестный»). Поколебавшись, я нашла указатели и решилась пойти туда: вдруг узнаю что-нибудь полезное и пойму, как вернуться или снять часть… ограничений. Как-то вечером я услышала крики. Что за фигня? О, кто-то проорал «Колдовство»! Можно посмотреть на местную магию со стороны! Ничего же не случится, если просто подкрасться и понаблюдать… Звуки шли из недогородка, большого такого и симпатичного. Когда-то. Ворота сломали, часть домов порушили, дворики и площадь задекорировали трупами и их фрагментами, но жизнь осталась: по нервам били крики, плач, резкие команды и разговоры. Подкралась чуть ближе и заглянула внутрь. О нет. Лучше б меня убили.