Когда Вселенная глючит

Смерть однозначно лучше, чем существование в пугающем бреду, вонючая трясина которого затянула меня, когда в звуки боя на скотном дворе вплелось кое-что абсолютно неуместное. Пение. Навязчивый медлительный мотив заглушал отрывистые крики, лай, мычание, ржание. Подавлял мысли. Сбивал с толку. Не получалось ни на чем сосредоточиться. Ни идти, ни стоять, ни попросту держать голову ровно. Невозможно… Я упала. С четвертой попытки зажала уши. Черт! Не помогло! Что вообще тут творится?! Ни хрена не понятно, но мне это уже не нравится. Наверное, маг виноват. За что надо мной так издеваться? Зачем второй раз ломать мозги? Или уже третий? Вдруг я тащилась сюда по его приказу! Потом, все потом. Надо валить! Я смогу! Я сильная! Я… Я едва смогла приподняться. В седой мгле тумана появились тени. Безумный морок действовал и на них: люди шатались, спотыкались, кто-то неуклюже пытался уползти, лошади падали вместе со всадниками, придавленных пытались освободить товарищи. Во всех летели камни, то и дело слышался хруст, звяканье, глухие удары. Ржание, крики, плач, испуганное лепетание и проклятия — пугающий аккомпанемент для сводящего с ума напева. — Вонючие ублюдки! Рабы и дети рабов! Выползайте из нор и сражай… Оратор подавился фразой. Ой, фу! Угольно-черный треугольник впился в его глаз. Мамочка! Из хижин, двориков, из-за углов вылетали и другие… стрелы? Древки-то я почти не видела — было еще слишком светло. И камни! Град камней. — Не опускать щиты! Держать строй! — Отступаем! Неровный топот, шарканье, тяжелое дыхание. Все ближе и ближе. От ужаса руки-ноги подкосились, и я снова растянулась. Ну же, соберись! Непослушная кисть сместилась еще на пару сантиметров, а вот подтянуть ногу и туловище не получилось, как я ни старалась. Мощный удар впечатал меня в землю. И тут же по спине неуклюже протопталось несколько ног. Похоже, я окончательно превратилась в отбивную. Хм, походочка у них, словно у хорошенько разложившихся зомби, пьяных в зюзю к тому же. Может ли зомби опьянеть? А если его заспиртовать? Пока я отбивалась от неуместных мыслей, сверху кто-то грохнулся и раненой козой заорал прямо в ухо. И заглушил пение! Я поползла, отчаянно работая конечностями, спотыкаясь о чертов халат, бодая башкой ноги окружающих. Двоих уронила. В отместку сверху грохнулись кривой меч, щит, труп и несколько камней. Мистер Шумовая Завеса опять взвизгнул и соскользнул, наконец, с моей спины. Ай! В плечо впилась стрела. Короткая, с зазубренным наконечником. Скорее бы вытащить… Черт. Взгляд скользнул чуть дальше. На отряд теней. Кто-то дернулся, захрипел. Упал, забился в жутких судорогах (о нет, у них отравленные стрелы!). И еще один, и еще… хрипы, крики, хруст костей — от камней не спастись. Оставшиеся, сбившись в группу и едва удерживая щиты, медленно прорывались на свободу. Слишком медленно. Из хижины кто-то выскользнул и несколько раз взмахнул факелом, багровая комета прочертила замысловатые зигзаги в тумане. Смертоносный дождь прекратился. Из хижин выскользнули тени. Это не питекантропы! Люди! Так, кольчуг нет. И посохов! Зато у них топорики, ножи, вилы, копья. Местные обменялись замысловатыми жестами и двинулись к «зомби». Уверенно так, без малейших проблем с координацией. Читеры. Поудобнее перехватили оружие, и… Отвела взгляд. Вот и все, на что я способна. Ни остановить эту бойню, ни сбежать, ни отвернуться. Скорее бы все прекратилось. Вот бы маг — или кто там — заткнулся наконец или сорвал голос! Кажется, он уже слегка охрип. И громкость убавил. Не может быть! Синий, коричневый, зеленый, проблески золота. Мне показалось? Окно в мир цвета — корявый пятиугольник размером с пол-ладони — сжимал один из новоприбывших. Он стоял в стороне, внимательно наблюдая за добиванием, а потом склонился к «экрану», сложил пальцы в один знак, в другой, и вот: непроницаемая, поглощающая свет чернота заволокла пятиугольник. Пение стихло. Я, выдернув стрелу, кинулась прочь. — Хватай! Бей! Что?! А, ясно. Мистер Шумовая Завеса удрать решил. И тем же путем! Зараза! Ай, свистеть-то зачем? Преследователей тебе мало, ненормальный? Я свернула. Перемахнула забор и оглянулась на поток теней. Те бежали мимо. Ура, оторвалась! А это еще что? Крики, цоканье — массивная туша, радостно игогокая, подлетела к бестолковому свистуну. Он тут же вскочил верхом и, вздрагивая от ударов камней, унесся прочь. — К воротам! Вы — западным, вы — к южным! Потоптав чей-то цветник (или огородик), нырнула за очередную хижину и остановилась. Осмотрела себя: не испачкалась, не торчит ли где еще одна стрела? Вроде все нормально… Значит, меня точно не видели. Отлично. Потому что я решила ненадолго задержаться. Вряд ли сумею незаметно проскочить живой заслон у ворот и уж точно не перелезу частокол: без веревки это безобразие не одолеть. Зачем нарываться на неприятности, если можно подождать, когда тени разойдутся по домам? Тогда и пройду мимо, спокойно и безопасно. Не рискуя снова услышать парализующее пение. Кстати, об этом. Когда «трансляция» прервалась, пятиугольник стал чертовски похож на дедушкино зеркало. Эта пустота, которую ни с чем не спутаешь… Что, если их сделал один и тот же мастер? Вдруг есть похожие? И что вообще это такое? Сложное устройство? Заколдованная стекляшка? И какие еще у нее функции? Посмотреть бы, узнать. Потрогать. Опасно. Боюсь. Вот именно. Боюсь. Снова «боюсь»! С тех пор как мертвяк пырнул меня чертовым кинжалом, «боюсь» — мое обычное состояние. Наряду с «не могу» и «не понимаю». Сколько времени я тут? Неделю? Две? Больше? Как долго я мотаюсь одна, шарахаясь от всего живого? Что я узнала об этом мире? О том, что я, на хрен, такое? И как освободиться? Или вернуться? Ничего. Сколько еще так… существовать? Идти непонятно куда, не в состоянии повернуть или осесть на месте, начать все заново? Хватит. Я попытаюсь разобраться. Само собой, очень осторожно. Я шныряла по деревне, прикидывая, какой дорогой буду убегать. Местные — те, что не кинулись в погоню — рассеялись по улицам: кто-то пошел к лошадям, зажурчал ласковый говорок, и вот раздались шаги, цоканье копыт и звяканье упряжи. Похоже, зверюшек забрали в добрые руки. Кто-то склонился над трупами. Дрожащими от жадности руками тени подбирали оружие, стягивали ножны, доспехи, подвески и даже скручивали кольца с пальцев. — Куда тебе два нагрудника? Оба разом нацепишь? Жадина дернул плечом: — Тебе что за дело? — Хоть сапоги-то отдай, не по ноге тебе. В ответ товарищ Стервятник фыркнул, брезгливо отшвыривая то ли носок, то ли портянку. Селянин, жаждущий новой обувки, присел рядом. И взял в руки ожерелье мертвеца: — Смотри-ка. У нас тут важная птица. Какие знакомые символы на его цацках… — От движения пальцев фигурки-подвески качнулись, мелодично звякнув. — Не такими ли награждали за взятие земель твоего племени? Стервятник вскочил и пошел прочь. — Что, не любы тебе сапоги? — Заткнись. К ним присоединился еще один. О, похоже, хозяин пятиугольника. Я уставилась на него, запоминая силуэт и походку, голос и манеру речи. Получалось так себе. — Поспешите. И вышвырните мертвых за частокол, пока не явилось зверье. К возвращению последней из поисковых партий ребята заканчивали с «уборкой». Когда очередные охотники за головами вошли в ворота, на них набросились с расспросами: — И вы его упустили? — И да, и нет. Очаровательное бурчание. Но его собеседник так не считал: — Хватит зубоскалить! Когда сученыш подмогу приведет, тоже загадками говорить будешь? Ворчун попятился, примирительно вскинув руки: — Остынь, Румеш. Мы убили его коня. Мальчишка сейчас в лесу. Ранен и отравлен. Я сам в него дротик всадил! Далеко не уйдет. Разве что кусочками, в брюхе волчьем. — Этакая беспечность нас погубит! — Паникеров все больше. — О, что ж, вперед. Заберите факелы, они понадобятся вам в лесной тьме, когтистой и зубастой. Но моей ноги там не будет. Из толпы донеслось: — Брось, трусишка, тебе и твоим ногам не грозит ничего. Всех тварей лесных вонью распугаешь! Разрозненные смешки, шепотки — «полегче, у него брата сожрали» — и призывы угомониться прервал тип с пятиугольником: — Довольно. Склочничаете словно бабы на торгах! Румеш, собери дозорных. А ты, Иштик, проследи, чтобы погасили огни. Ни к чему нам еще гости. — Ха, хуже уже не будет. Иди, спи. Только не так крепко, как твой друг и покровитель. Нас чуть не перебили из-за его тугоухости. Моя цель еще немного походила от одной группы к другой, всеми командуя и никак не желая идти баиньки. Наконец он вошел в одну из хижин. Я проскользнула следом и едва успела шагнуть в сторону, когда он потянулся задвинуть засов и нырнул за шторку, делившую эту халупу на две комнаты. Зажег свет — длиннющую и тонкую щепку, закрепленную на ненадежного вида подставке, еще раз почистил кинжал и меч, пошерудил в паре сумок, что-то туда доложил, что-то убрал, потоптался у очага… Когда же ты, зараза, снимешь пятиугольник и уляжешься? Пытаясь подавить тревогу, я глазела по сторонам. Тут полторы моих кухни поместятся. Запасного выхода нет. Только крошечное окошко, куда при всем желании не пролезу. Плохо. Придется драпать к двери. Что еще? Вместо кровати — тощий матрас на полу. Нет, «матрас» звучит гордо, а это — так, куча тряпок. Ни туалета, ни душа, ни электричества. Даже стульев нет! В стороне от входа — кувшины и крыночки, а вместо плиты — очаг. Как здесь готовить? Как жить без туалета, душа, плиты, интернета или хоть пары книжек? Жесть. Я б не выдержала в таких условиях. Может, все местные настолько злобные, потому что ни пожрать, ни помыться нормально не могут? С улицы (а может, из соседнего дома; пора уже освоиться с через чур обострившимся слухом) донеслась сонная болтовня: — Не по нутру мне это колдовство. — Он помогает нам. Остальное не важно, ну, подумаешь, колдун… — Напомнить, где еще колдуны водятся? — Тьфу, не поминай! — В голосе звучал искренний ужас. — Этот помог нам. Если б не он, гнуть тебе спину на их проклятых полях или на рудниках да плетей от хозяина получать. — И все же… Не верю я ему. Взялся непойми откуда. Вещает о погибели армий: наших и… — на секунду замолк, с дрожью в голосе выдавил — и Багрового Ока. Оба мгновение молчали. Так сильно боятся? Ого. Не успела я вспомнить, точно ли «Багровое Око» — главный злодей в книге, как мужик продолжил: — О чем я… Этот тип все не покажется, не придет к нам, только из обломка вещает. Да еще так поздно откликнулся в этот раз. Нас чуть не перебили! А теперь еще тащиться незнамо куда… Вдруг ловушка? — Вот и оставайся здесь. На милость шарру, — второй звучно сплюнул. Это имя или должность? Как бы то ни было, местный произнес странное словечко настолько мрачно, с такой жгучей ненавистью и плохо скрытым страхом, что я поняла: шарррик — не самый приятный тип. Наконец-то! Мужик плюхнулся на тюфяк, не убирая, впрочем, ни кинжала, ни пятиугольника. Хоть в ленту новостей не полез, и то ладно. Еще вечность спустя он перестал ворочаться, дыхание стало ровным, глубоким. Я отодвинула засов — вдруг придется удирать в панике. Сосчитала до тридцати, вслушиваясь в ритмичный стук его сердца. Шаг, еще один. Обалдеть: получилось совершенно беззвучно. Пока не тронула занавеску. Шелест, скрип веревки. Я напряглась. Услышал? Нет? А если он притворяется спящим, и вот-вот врубит парализующее пение? Еще несколько шагов. Ощутив себя вампиром-клептоманом, уставилась на его шею. Где тут шнурок, на котором странный артефакт подвешен? Нашла. Медленно протянула руку. Тень вздохнула и поежилась. Вцепилась в кинжал. Да что ж ты не с плюшевым мишкой спишь! Уфф, отвернулся. Да еще пятиугольник чертовски удачно лег. Ладно, как эта штука работает? Тут есть кнопки? Разъем под наушники или зарядку? Ни фига подобного. Только чернота, жуткая, неестественная и миллиметра три — четыре толщины. Я аккуратно тронула поверхность кончиками пальцев. Теплая. А еще там царапины. Глубокие. Упорядоченные, словно надпись угловатыми буквами. Это местный вариант «Made in China»? Черт, мне нужны бумага и карандаш для одного дедушкиного трюка… Когда я была совсем мелкой, мы клали лист на монету и тушевали карандашом; само собой, проявлялся рисунок. Помню, как зеленым, красным и фиолетовым «переводила» гербы с монет и чеканку со старых часов под бубунеж радио. Сладко пахло «Наполеоном», который готовила бабушка. Собственно, дедуля отвлекал меня возней с монетами, чтоб перестала я красть коржи. Ой. Бездонная чернота растворилась. Я уставилась на воротник болотной рубашки, лысую макушку, опушенную остатками рыжих волос. Дедушка! Как? Почему? От потрясения на секунду потеряла контроль: покачнулась и чуть не упала, а рука вообще повисла плетью. Хлестнув тень по челюсти! На запястье сомкнулись горячие пальцы. Кинжал несколько раз бестолково рассек воздух и ужалил в плечо. — Сюда! Черт! Вырвалась и непослушными руками сдернула пятиугольник. Все. На выход! Треск! Хлопанье! Дурацкая штора! Надо стряхну… Ай! Острые зубья вил рванулись к глазам — я вскинула руку — выглянули из ладони. Одно клюнуло в бровь. Фу! Колени подкосились. Пустоту слева прошило копье, мимо вжухнуло еще одно. А вот третье достигло цели: удар отшвырнул меня на пару шагов. В животе чернел наконечник. Еще два стремительно приближались! Задолбали! Я отскочила. Клювы наконечников остались позади. Тряпку долой. Теперь — вперед. Нырнула под копье. Вцепилась в древко, дернула на себя. Пнула его хозяина по коленям. Хруст, жуткий вопль. Ой. Что за капец! Сломала?! Я же не сильно била! Скользнула между теней и рванула прочь. — Что это? Скоро — поворот, еще один и — ворота. — Где? — Там! Не толкайся! Мимо просвистели камни, что-то впилось в поясницу. Больно! Экстрасенсы хреновы! Как, как они меня увидели? Тряпок нет, грязи тоже, да и темно уже. А, дура! Пятиугольник! Он светился, издевательски показывая освещенную солнцем комнату. Зал? Обои явно те, которые до ремонта были. Вот окно… И олеандра два: мой, розовый, совсем мелкий тогда и бабушкин — большой белый. Значит, минимум три года назад. Или четыре? Так, лучше не отвлекаться, а то упаду. Топот, тяжелое дыхание, злобные выкрики. Еще немного… Ха, не поймают. Я выскочила за ворота. Оторвалась! Еще бы, эти лохи даже с факелами не видели дороги и частенько спотыкались. Пересекла поле и нырнула в лес. Не успела обрадоваться — тут же погас пятиугольник. Ну блин… и как его снова запустить? Продралась дальше. Спряталась за массивом кустарника и, вздрагивая от криков преследователей, начала изучать пятиугольник. Всмотрелась в черноту (ни дома, ни даже моего отражения; второе, впрочем, к лучшему), ощупала испещренную символами обратную и гладкую лицевую стороны (вдруг кнопки пропустила), поводила пальцем по краю (полоховато обработан). Это даже близко не смахивало на привычную технику. Ладно, как запустить руководство пользователя на волшебном артефакте? Зарезать черного петуха? Прочесть заклинание? Или сойдет нежный шепот «окей, маг»? А если серьезно… я заскучала по дедушке и дому, и эта штука их показала. Надо попробовать еще раз. Но сначала лучше отойти глубже в чащу: тени снова расшумелись.

***

Ни хрена! Ни хрена не добилась! Кроме острейшего приступа ностальгии и жалости к себе. Может, подкинуть пятиугольник деревенским и посмотреть, что сделают и куда пойдут? А если меня и дальше потащит прежним курсом? Даже сейчас куда-то туда тянет… Тогда не останется и притянутого за уши шанса на спасение. Предположим, каким-то чудом поймаю одного местного. Ну мало ли, тупенький попадется, отбившийся от группы. Как убедить агрессивного аборигена все-все рассказать про мага и странные гаджеты? Гипнозом не владею, а о пытках даже думать не хочу. Ну, кроме щекотки. Только очень уж противно: они ж все жуть какие вонючие, неделями не мытые… Хм, есть идея: поймать, забрать оружие, простирнуть в речке и щекотать, пока все не расскажет. Проще найти раненого чувака. Во-первых, жаль беднягу, во-вторых — когда я помогу ему, может, станет дружелюбнее, расскажет все и объяснит. И, самое главное: отравленный, побитый камнями и утыканный стрелами, он вряд ли сможет мне навалять. Разработав план «Б», пошла на охоту.