Когда Вселенная глючит

Ходить по квартире ночью и без света — занятие рискованное. Даже если она ваша. А чужая превращается в полосу препятствий. Эту теорию гражданин и шакалообразный доказали на себе. В лоб первого впился острый край открытой двери, а стул боднул его под ноги. Угол шкафа устроил засаду на мизинец второго (даже кроссовки не спасли) и, будто этого мало, с верхних полок спрыгнул огромный кактус. Преодолев ловушки злобной мебели, заглянули в очередную комнату. — Я, кажется, его нашел. — Чувствуя себя Индианой Джонсом, достигшим сокровища в древнем храме, гражданин указал на таинственно поблескивавшее зеркало. — А-а-атлична-а… — Прошипел шакалообразный, вытаскивая из ладоней длинные толстые иголки. Как же он жалел, что машинально поймал кактус! Теперь вот кровь пошла, отпечатки останутся… — Почему бы нам не включить свет? Ну хоть на обратном пути? А? Он скорчил жалобную гримаску, которую скрыла милосердная темнота. Спасибо ей за это! — Нет, ни в коем случае. Заметят! — изрекла паранойя устами гражданина. — Итак, ты берешь его с левой стороны, а я, соответственно, с правой. И только попробуй уронить! Шакалообразный перепутал право и лево (от волнения, не иначе). Посуетившись, отдавив друг дружке ноги и воззвав к всемогущему и всеведающему Японскому Магнитофону, вцепились в несчастный антиквариат и сняли его со стены. Расплылись в кривеньких нервных улыбках, ободряюще перемигнулись дергающимися глазами, повернулись к двери… Огромного роста фигура возникла из мрака и начала неспешное шествие к оцепеневшим воришкам. Состояние их представляло собой ядреный коктейль из двойного недоумения, восьмидесятиградусного шока и лимонной дольки детской обиды. Еще бы. Господа пришли культурно обворовывать обезлюдевшую квартиру, а тут внезапно нарисовался какой-то тип приведенчатой наружности. Совершенно незапланированный. И явно агрессивный. Который сейчас набьет им морды! Полы черного плаща колыхнулись последний раз — непредвиденное осложнение остановилось, шагов четырех не доходя до гангстерито. Повеяло мертвенным холодом. Свинцовым надгробием упал приказ, смысл коего сводился к банальному: «положи мою игрушку и катись из песочницы, а то получишь совочком по башке». Они словили передоз пафоса и притворились оригинальной подставочкой для зеркала. — Ничтожные черви, вам непонятна суть речей моих? Назгул по привычке потянулся к мечу; пальцы, покрытые металлическими чешуйками брони, обхватили рукоять. Он недолго жалел, что порубить незваных гостей на гуляш не сможет (ножик нематериален, нужных приправ под рукой нет, рецепта тоже, и вообще, не королевское это дело — готовить). Что ж, страх может стать не менее грозным оружием, чем остро наточенная сталь. Да-да. Он решил устроить воришкам обнимашки со знаменитым Кондрашкой. Гении преступного мира в диалог вступать не собирались. Какие тут разговоры, они только-только из состояния первого потрясения вышли, не без помощи дозы адреналина, кстати. А теперь свалить намылились. Прикрывшись зеркалом, как щитом (эта стратегия возымела действие, если бы вместо назгула перед ними стояла Медуза Горгона), бочком-бочком, по-крабьи, стали огибать «ролевика психованного» по широкой дуге. Которая больше походила на кривоватую полузвездочку: комната-то не круглая, да и мебель никто к стеночке не отодвигал. Назгул повелительно поднял руку. И тьма ожила. Расправила рваные крылья, протянула к воришкам костлявые пальцы, зашипела множеством голосов. Что-то хищное, вечно голодное, рвалось к ним из черных провалов картин, из щелей, что между полом и мебелью, извивалось в воздухе чернильными змеями. Оно стремилось поглотить, растворить в себе. Потоком черных и рыжих бусин покатились эвакуирующиеся тараканы. Самые стойкие. Те, что в первую секунду не сдохли. За окном утробно взвыл мотор: во двор въехала машина. Золотистый свет фар скользнул по комнате, рассек тьму, шуганул тени по углам, проявил яркие цвета картин, заставил зеркало ослепительно сверкнуть… Вывел людей из оцепенения. Не тратя времени и сил на бессмысленные крики, мужики ринулись… наворачивать круги по комнате. Выход-то перекрыт! Неизвестно, сколько длился этот цирк, если бы не коварный стол. С одной из его ножек повстречался угол зеркала. В комнату ворвалось облако вулканического пепла.

***

Чердачная темнота* сожрала стены, пол, потолок. Меня. О том, что я не болтаюсь где-то в космическом вакууме напоминали холодные волны вонючего воздуха, процентов на пятьдесят состоящего из пыли, да отдаленный грохот лифта, симулирующего напряженную работу. Я повернулась лицом к двери и попыталась нащупать замок. Ну вдруг все-таки открою! Я же не тупая школота... Очень уж не хотелось орать: «Выпустите меня паа-а-жаа-а-лстаа-а-а!». Дрожащие пальцы ощупывали холодный металл. Ну держись, дорогой сосед, выберусь — такой скандал устрою, что съедешь на другой конец города! Кстати, нафига он меня запер? Это пранк? А камера тогда где? Гипотезу про покушение можно отбросить сразу: я не настолько важная персона (всего-то повелительница мира, трех соседних галактик и вооон того астероида, хе-хе). И вообще, кто так покушается? Вот с лестницы столкнуть — это да… Предположение номер три: меня заперли здесь, чтобы обчистить квартиру! Ага, ведь в кладовке десять ведер бриллиантов хранится, раковина и унитаз из чистого золота сделаны, а у комнатных растений вместо листиков — доллары. А если серьезно, то воровать у меня нечего, если, конечно, соседушка не решил похитить стратегические запасы соли, крупы и батареек. Гипотеза номер четыре не придумывалась (вру: он запер меня на чердаке, чтоб экскурсию по моим хоромам устроить: там же куча картин и художественно осыпающаяся штукатурка; больше нигде такого не увидеть), а замок даже изнутри без ключа открыть не получалось. Одно радовало: этот самый ключ торчал в замочной скважине. Снаружи. От безысходности я была готова биться головой о дверь: либо кто-нибудь услышит, либо она сломается (что маловероятно). Громкий топот спас фанеру от появления симпатичных круглых вмятин. — Выпустите меня, пожалуйста! — Взвыла я, чувствуя себя собакой, рвущейся на прогулку. Для полноты картины осталось только дверь лапкой поскрести. Шаги застучали совсем уж странно. Бумс. Эммм… Не поняла. Он упал? И что теперь делать? Прижалась ухом к двери и услышала забористые матюги в адрес Земли, которая круглая и зачем-то вращается, хотя никто не просил ее это делать. — Ты ххде? — А это уже мне. А че, не понятно? — На чердаке, — вздохнула я, пытаясь догадаться, кому из наших четырех пьяниц принадлежит этот голос, — открывай уже! — Ты хххто? — настороженно выдохнуло «тело». Спорю на любимый кактус, оно сейчас вылупило глаза и задумчиво покачивается. — Бабайка! — рявкнула я. Мой собеседник замолчал: то ли информацию переваривал, то ли зеленых чертиков, танцующих румбу, пересчитывал. Я аккуратно тюкнулась лбом в дверь: вот что мешало нормально представиться? — Ни к‘ких Бабаек не з‘ню. — Любитель спиртного, звонко скрипя тапками, несколько раз качнулся с пятки на носок. — Ты с к‘кой п‘лнеты? Я чуть в ладоши не захлопала: это оказался не кто-нибудь, а ходячий анекдот всего подъезда… Разрешите представить: Петр Семечкин. Как только напьется, идет на девятый этаж и ловит передачи из космоса. — С Марса! И я пришла с миром! Тело восторженно хрюкнуло и вступило в неравную схватку с ключом, который ловко уворачивался. Кода дверь все-таки открылась, я пулей вылетела в коридор, оставив Петю Семечкина недоумевать, что это такое мимо промелькнуло и где обещанные марсиане.