Танцуй, Ведьма!

Один ждал в полумраке, сидя за пустым столом. И хотя Локи почувствовал его присутствие задолго до того, как зайти в дом, причина столь позднего визита была неясна магу. - Давно ли вы ждете меня, господин? – осторожно спросил Локи, закрывая за собой дверь. Один посмотрел на него внимательно, долго и задумчиво, а потом вдруг словно бы отмер, и лицо его просветлело. - Твоя сестра заканчивала готовить ужин, когда явился я, а затем взяла некоторые вещи и ушла в общий дом. Это было около получаса назад. - Простите, что заставил вас ждать. Если бы я знал раньше… - начал было маг, на ходу снимая верхнюю одежду и подходя к конунгу. - Ты свободный человек, Локи, пусть и под моим покровительством, а потому не должен все время быть там, где бы мне этого хотелось, - он сжал губы в подобие улыбки и взглядом указал юноше на соседний стул. – К тому же, я слышал, ты занят важной работой в нашем святилище, которая отнимает все твое свободное время. Что же ты пытаешься найти там? Маг покорно сел подле конунга и, почувствовав нервозность из-за неудобного вопроса, невольно тронул серьгу в своем ухе. Последние дни он старался не играть с разумом конунга и не касаться его, опасаясь перестараться с магией и навредить тонкому устройству, общей целостности. И теперь не имел ни малейшего понятия о намерениях Одина, о том, чем заняты его мысли и чего жаждет душа. - Подсказки, - просто ответил он, пожав плечами. – Все, что поможет сослужить моему господину, - он заглянул в глаза конунга, ища в них сомнение. - В таком случае, пусть будут увенчаны успехом твои старания, - благонамеренно произнес тот и положил ладонь на сцепленные в замок руки Локи. И юноша чуть расслабился, перестав ощущать волнение. За те короткие месяцы, что магия равномерно перетекала по телу и подчинялась его воли, он привык понимать собеседника еще до того, как заговорить с ним. Теперь же магия могла навредить, и со всеми, но в особенности с конунгом, Локи чувствовал себя так, словно ходил по гейзерному полю, не зная, когда и откуда хлынет из-под земли столп пышущей жаром воды. - Я рад вашему приходу, но неужели причиной столь позднего визита явилось обычное желание встречи? – полюбопытствовал он осторожно, переплетая свои пальцы с пальцами Одина. Вопрос заставил конунга напрячься, и, нахмурившись, он вздохнул, покачав головой, а потом взглянул на мага так, что тот понял без слов – речь о чем-то важном, но в то же время личном, касающемся самого Локи. Новая просьба ли? Очередной ли совет? - Слышал, у тебя с Лафеем отношения были напряженные, однако вряд ли это умоляет боль, принесенную моими людьми и лично мною захватом земли и уничтожением племени твоего отца, - тяжело, будто на грудь ему давил молот Тора, начал Один, высвободив руку из ладоней Локи. Уже одно только начало разговора не предвещало ничего хорошего, и, стиснув покрепче зубы, маг принял выжидательную позу, скрестив руки на груди. - Дело в том, что вскоре прибудут островные, западные, восточные и южные ярлы, а главным вопросом нашего совета станет разделение завоеванных в набегах земель… - В том числе и бывших владений Лафея, верно? – закончил за конунга Локи, ощутив второй раз за день глухую тоску, поселившуюся у солнечного сплетения. Он знал, что после нападения там осталось несколько отрядов, в общей сложности около сотни людей, которые должны были обжить вновь полученную территорию, приспособить ее для будущего переселения, пережить зиму. Каждому из них обещалось вознаграждение по возвращении домой или собственный участок в несколько акров. Один вновь посмотрел на него, явно следя за реакцией и не увидев особых признаков недовольства, согласно кивнул головой. - Да, на земли твоего отца претендуют сразу двое - близнецы ярла Аудульва, оба достойные воины и мудрые хозяева своих обширных наделов, к тому же отец их принял не последнюю роль в том набеге, однако... - конунг замолчал и, нервно дернув уголком губ, - видно мысли вызывали недовольство -, встал, заходив по комнате. Колено все еще беспокоило мужчину, и он едва заметно прихрамывал, чего, как успел заметить Локи, никогда не позволял себе в присутствии посторонних. - Но вы хотели бы выдвинуть своего представителя, верно? - вновь догадался обо всем и без магии проницательный Локи, поскольку то было более чем очевидным. С чего бы еще нарушать Одину договор с добрым соседом, если не из желания самому завладеть плодородными землями? У конунга было семь сыновей, из которых всего один наследовал его власть, титул и имение, в то время как остальные должны были самостоятельно устраиваться в жизни. И если с Бальдром и Хёдом все было решено - по воли судьбы, из-за недостатка здоровья оба оставались при семье, то Видар, Вали, Хермод и Тюр нисколько не уступали в доблести, силе и мужестве Тору, а потому позаботиться об их благополучии было первостепенной задачей Одина. И Локи очень хорошо понимал это, хоть они и говорили про землю, которую должен был наследовать его любимый старший брат - Бюлейст, - если бы не те самые первоочередные задачи конунга. - Да, я хочу предложить сходу Хермода. Он, в отличие от сыновей Аудульва, успел лично поучаствовать в завоевательных походах и принес немало славных побед. Но боюсь, они либо отклонят мое предложение, либо, рассмотрев его, все равно остановят свой выбор на ком-то из близнецов. - И вы пришли ко мне за советом, - подвел черту маг. - Но каким? - Мне хочется, чтобы все решилось по справедливости. Я слышал, Лафей, вступивший на землю, где до него жили разве что ночные ведьмы, заручился поддержкой этого клана, и долгие годы боги были к нему благосклонны. Правда ли это? - Да, к нему вышла моя мать и предложила помощь в обмен на услугу, - подтвердил Локи, решив не вдаваться в подробности, иначе бы пришлось поведать историю своего зачатия вне любви и отцовского желания. Один буркнул что-то неразборчиво и, вновь сев, подвинулся ближе к магу, нависая над деревянной столешницей. - Какова вероятность, что Фарбаути выйдет вновь, если все трое приплывут к ее владениям и взмолятся рассудить их? Ночные ведьмы ближе всего к богам и норнам, они видят вещи вне времени и пространства, поэтому мои люди почтительно к ним относятся и будут готовы принять любое решение, в чью сторону бы то не повернулось. Локи усмехнулся про себя, подумав, что из всего клана близкой к богам являлась разве что его мать, поскольку дар общения с высшими силами встречался в клане очень редко, и награжденные им становились верховными ведьмами. Потому большим заблуждением Одина было считать, будто все ночные ведьмы близки к богам. Однако слухи эти полнили людские племена и рождали трепет при одном лишь упоминании про удаленный, скрытый от смертных глаз клан, и Локи не хотел менять этого. - Мало чем помогла ее поддержка Лафею, - мрачно заметил маг. - И не отозвались наши боги, которых он чтил последние двадцать лет, - добавил он. "Впрочем, может быть это от того, что и своих собственных богов он не оставил", - подумал Локи уже про себя со злорадством, никогда не понимавший метаний отца, живущего по законам сразу двух пантеонов, пусть и родственных. - Это вопрос удачи, - заметил Один. - И личных заслуг правителя. - Не могу не согласиться, владыка, - чуть улыбнулся маг. - Так что же ты думаешь, хорошо ли мое предложение? - переспросил конунг, нахмурившись. Была ли его мать расстроена из-за случившегося с Лафеем и его народом? Была ли она зла на завоевателей? Локи не знал этого, а ведь все в исходе предложенного предприятия зависело именно от расположения ночной ведьмы. Возможно, что боги еще с самого начала поведали ей об участи Лафея, а может оставались немы до рокового дня. - Не могу сказать наверняка, - решил не лукавить маг. - Но если оказаться в определенное время в нужном месте, то шанс на успех велик. - Что это за место? - Пересечение магических линий, на которое настроен внутренний взгляд. Если оказаться там в момент, когда Мани поднимется на своей колеснице достаточно высоко, Фарбаути обязательно увидит пришедших и выйдет навстречу им. Линии было сложно почувствовать, и только опытные маги могли видеть их, кроме этого порой черпая оттуда силу. Они опоясывали землю, подобно венам в теле человека, и по ним текла жизненная энергия. - И ты скажешь мне, как его найти? - в голосе прозвучало неверие. Возможно, конунг подумал, что выдав этот секрет, Локи мог подвергнуть опасности ночных ведьм, но на самом деле подобная информация не могла навредить ни Фарбаути, ни клану. Зная о пересечении, узнать о границах земель ведьм было невозможно. Навредить чистокровной ночной ведьме, будучи хоть обычным смертным, хоть наделенным могуществом практически нельзя. Ведьмы показывались лишь по собственному желанию, община их лишалась защиты богов всего на доли секунд, когда ночь сменяла день, а чтобы убить их, нужно было обладать большей силой. Решив не переубеждать мужчину и сделать вид, что и вправду делится информацией не для посторонних, Локи опустил взгляд, будто борясь с собой, а затем выдохнул и согласно покивал. В конце концов, ему тоже нужно было кое-что узнать. - Разумеется, - он положил руку на предплечье конунга и погладил его, улыбнувшись. - Предлагаю продолжить разговор у источника в моем дворе, где я сниму боль с вашего колена. К тому же, этим вечером я имел удовольствие говорить с Хёдом, который рассказал мне про местную ведунью Рагнбьёрг, и мне хотелось бы спросить у вас кое-что на счет этой женщины. - Услуга за услугу? - понял Один. - Если вы не возражаете, - он поднялся, уже зная о согласии конунга, и прошел до двери, открывая ее и впуская внутрь морозный воздух. - Это меньшее, что я могу дать тебе за подобную помощь. Поведя плечами, он послушно пошел вслед за юношей, даже не представляя, какую роль в будущем сыграет их разговор, коим он сам предпочел быть увлеченным. А на темном небе тем временем играла со звездами еще неполная, сияющая луна. *** Локи уснул лишь с наступлением рассвета, когда Один покинул его дом. Конунг был доволен беседой, удовлетворен ласками и успокоен целительством. На некоторое время боль оставила его, и часть тяжких дум отошла в сторону. Юноша же узнал, что Рагнбьёрг живет чуть севернее от селения, на пригорке, откуда ручей раздваивается и начинает течь в два русла. Кроме того, конунг рассказал, что не раз ведунье удавалось предсказать некоторые события, она могла видеть, ждет ли кого-то успех или же поражение, однако видения ее были не такими образными и точными, как у Локи. Впрочем, плата у нее была весьма специфична - хорошее воспоминание в обмен на просьбу. Зачем ей чужая память никто не знал, но отданное не возвращалось обратно, и простившись раз, расставался навсегда. Пришедшая за час до полудня Глут, успевшая подраться с местными, что пытались воспользоваться ее невольным положением для усмирения плоти, и не придали значение ее принадлежности к Локи, разбудила брата резкими толчками в бок, недовольно бурча: - Вставай, а то так и до вечера проспать можно. Судя по тому, что на сестре не было и царапины - лишь некоторые пряди выпали из пучка и потрепалось платье, - задирам досталось куда больше, чем Глут. Чему Локи совершенно не удивился. Гораздо неожиданнее было бы, останься воительница с побоями. - Это опасно, - все же заметил Локи, когда немного отошел ото сна и выслушал всю историю. - В следующий раз их может оказаться больше. - Может. Но на этот случай у меня есть кое-что, - и она достала тонкое лезвие из-за пояса платья. - Ты не свободная женщина, и за убийство тебя могут казнить, - покачал головой юноша, про себя чувствуя подобие гордости за смелость сестры. - Могут, - вновь согласилась она. - Но я уйду прежде, чем меня кто-то поймает, - и, подмигнув магу, Глут принялась накрывать на стол. Во время завтрака Локи рассказал ей о причине визита конунга и о ведунье. - И ты пойдешь к ней, чтобы попросить... - девушка сделала долгую паузу, намекая, чтобы брат продолжил. - Чтобы узнать, сможет ли она помочь мне, - закончил Локи. - И ты готов пожертвовать счастливыми воспоминаниями? - приподняв брови, чуть удивилась Глут. Маг, чей рот на тот момент уже был занят остатками каши, согласно покивал головой, поглядывая на сестру с ожиданием, потому что знал - у той найдется, что сказать. - Мне казалось, в твоей жизни было мало хорошего, - заметила та недовольно. - По крайней мере после того, как Фарбаути отослала тебя к отцу, - она отвела взгляд и положила руку на шею, как часто делала, если о чем-то сожалела. О чем-то, что хотелось бы исправить, но оно давно прошло. Локи закатил глаза и махнул рукой - мол, что было, то было, ни к чему теперь говорить об этом. В конце концов, Глут была обычной дочерью, уважающей отца и перенимающей его отношение к миру, окружению и разным людям. И уж скорее в ее неприятии младшего единокровного брата был виноват Лафей, чем она сама. Теперь же Глут была его единственным союзником и родственником, на поддержку которой он мог всецело рассчитывать, и это было куда важнее минувших дней. - Ну почему, у меня было немало счастливых мгновений с Бюлейстом и Энмирой. - И ты готов пожертвовать хотя бы одним из них? Тут он вспомнил, как ему впервые разрешили подержать маленькую сестричку и как он бережно взял ее, крепко прижав к себе из-за боязни уронить. Он вспомнил, как ее до этого закрытые, чудесные глаза вдруг открылись и посмотрели на него с интересом. И он ждал, что сестричка заплачет, увидев незнакомое лицо, но она лишь пошевелилась немного, покряхтела и продолжила смотреть. А потом он вспомнил Бюлейста, подошедшего и обнявшего его в первый же день, хотя все остальные делали вид, что не замечают худого бледного мальчишку-проклятие. И брат сказал ему: "Теперь это твой дом, а я - твой старший брат и буду оберегать тебя". И когда Локи притих, не зная как быть, Бюлейст рассмеялся, хлопнул его по спине и задорно произнес: "Не кисни! Пойдем, покажу тебе как у нас все устроено." Пожалуй, с этими воспоминаниями расстаться Локи хотелось бы меньше всего, но стоило ему представить, как однажды он вновь встретит их обоих, обнимет и больше никогда не расстанется с ними, как решимость вновь перебила сомнения. - Все что угодно, лишь бы Рагнбьёрг действительно помогла мне. Глут фыркнула и покачала головой - ей самой было сложно понять кого-либо, согласившегося добровольно отдать память, пусть и за самую огромную выгоду, - однако решила не спорить, вместо этого собрав со стола посуду и отправившись с ведром за водой. Локи же, еще немного порассуждав о своем решении, вскоре принялся собираться, обдумывая, с какой именно просьбой обратится к ведунье. И когда Глут вернулась в дом, он обнял ее на прощание и попросил пожелать ему удачи. - Надеюсь, в этот раз у тебя выйдет найти то, что ты так отчаянно ищешь, - сказала сестра, а потом еще долго стояла в дверях, провожая мага тяжелым взглядом, молясь про себя об его успехе. А потом вернулась в дом и принялась за обыденные дела, все еще думая о прошлом и о том, как удивился бы Лафей, будь он где-нибудь рядом и смотри на них с Локи сейчас. В конечном итоге, какой бы мужественной не была дочь-воительница, сын, пусть и не желанный, оказался в сотни раз сильней. Впрочем, это не задевало Глут. Уже нет. *** Лес принял Локи как обычно легко. Отдельные кусты будто сами отпрыгивали в сторону, дикие звери выходили только для того, чтобы поприветствовать мага, а тропинка, хоть и была излишне извилистой, вела прямо к хижине ведуньи, в чем юноша убедился, стоило ему завидеть постройку издалека. Жилище Рагнбьёрг было небольшим, выстроенным из досок, положенных углом к углу и поросших мхом. Крыша была утеплена торфом и обложена сверху сеном. И из-за недавно прошедшего снега добрую половину домика завалило сугробами. Недалеко от него была сооружена поленница с наколотыми дровами и небольшая пристройка-сарай, в котором, скорее всего, хранились разные инструменты для возделывания небольшого участка земли за ветхим домом. Локи подходил к двери, когда магия вдруг всколыхнулась внутри него и разошлась по телу, словно волна, нахлынувшая на берег и впитавшаяся в песок. И это лучше всех заверений сказало ему, что живущая в маленьком доме действительно обладает силой. Он постучал всего дважды, и дверь открылась, выпуская на него поток теплого воздуха и запах северных, горелых трав. Странная, вроде лечебная смесь - по крайней мере, так ему показалось, когда он почувствовал терпкие нотки, едва щекочущие нос. Женщина, представшая пред Локи, выглядела совсем не так, как ее описывал Хёд, не той, что представлял себе юноша со слов Одина. Высокая и тощая, она была одета в черные бесформенные тряпки и смотрела на мага незрячими, подернутыми белой поволокой глазами. От углов ее губ до середины щек расползались в обе стороны грубые шрамы - видно кто-то распорол ведунье рот, а затем раны зашили как могли и те зарубцевались. И в то время как одна половина ее головы была покрыта густыми черными волосами, задетыми сединой, другая оказалась обожжена, и на зажившей искалеченной коже виднелись вытатуированные руны, складывающиеся в оберегающий став. - Неужели отпрыск ночных ведьм пожаловал в мою обитель? - она оскалилась, обнажив мелкие красные зубы. И сначала ему показалось, что рот ее полон крови, и лишь позже он понял, что это пигментация из-за постоянного употребления чего-то красящего. - Мое имя Локи, я сын верховной ведьмы Фарбаути, и пришел к тебе за помощью, Рагнбьёрг, - маг не мог перестать смотреть в ее невидящие глаза, потому что иначе пришлось бы смотреть на все остальное, и он понимал, что ведунья чувствует это, отчего ему становилось неловко. - Тебе не нужно было говорить, кто ты, мальчик, я знала это с того самого дня, как нога твоя ступила на нашу землю, - ответила она, лающе посмеявшись, и пошире открыла перед ним дверь. - Заходи, и мы поговорим о нужде, приведшей тебя к моему дому. Смятенный таким началом, Локи немного замешкался, потоптавшись на месте, но когда женщина поманила рукой с черными, длинными ногтями, поторапливая, юноша зашел внутрь, отбросив волнение. - Я ожидала твоего прихода чуть раньше сего дня, - прокаркала она и ушла вглубь дома, исчезая в главной комнате, скрытой полупрозрачным тюлем-перегородкой. Ведунья скользила плавно, будто не шла, а плыла вовсе, и образ ее был окутан тайной. Отправившись вслед за ней, Локи вскоре заметил, что весь дом ее опутан оберегами - от порчи, сглаза, неведомой хвори, непредсказуемых перипетий судьбы, врагов, завистников, стихийных бедствий, - всего не перечесть. Еще Локи заметил чучела мелких животных, едва не налетев на одно из них, иссушенное и пахнущее затхлостью. Кроме того то тут, то там встречались корзины, ящики, сундуки, глубокие чаши и мешочки с ингредиентами для разных снадобей и зелий. Посредине главной комнаты разместился низкий широкий стол, вокруг которого были разбросаны подушки разных форм и размеров. А на самом столе горели свечи, выставленные в форме руны Альгиз*. В остальном же это был обычный жилой дом с низкими потолками и несколькими наглухо задернутыми окнами. Возле небольшой печи располагалась узкая кровать застеленная шкурами, а рядом с ней лежало копье с облегченным древком. Оно было не тем предметом, что обычно можно увидеть подле постели женщины, не являющейся воином и не участвовавшей в набегах. С другой стороны, увечья Рагнбьёрг нанесла себе не сама, и что, как не копье, наилучший вариант защиты для незрячей женщины. - Тебе было виденье обо мне? - наконец, когда ведунья села за стол, поджав под себя ноги и положив ладони на колени, спросил Локи, все еще разглядывая её жилище. - Нет. Не далее двух недель я почувствовала, будто твое существование вдруг прервалось, а затем ты снова появился, однако стал ощущаться иначе. Это все сила, пробудившаяся в тебе. Поэтому мне казалось, что наша встреча состоится в ближайшие дни, но тебе понадобились недели. - Я не знал о тебе, - с досадой признал Локи, чувствуя себя уязвленным. Она усмехнулась. - Не переживай. Несмотря на мощь, сокрытую в теле, ты все еще новичок в вопросах магии и многое делаешь на ощупь, интуитивно. Потому присаживайся, и мы поговорим. Локи послушно сел, выбрав место напротив нее, чтобы их разделял стол, и руна работала защитным барьером не только для Рагнбьёрг, но и для него. - Как ты получила свою силу? - спросил он прежде, чем успел как следует обдумать свой вопрос. Его магия, пусть и не стабильная, чувствовала потоки энергии в теле ведуньи, и они были ощутимее, чем потоки в других обычных людях, владеющих некоторыми способностями, что наталкивало его на определенные мысли о вмешательстве извне. - Ты пришел сюда не мою историю услышать, - Рагнбьёрг подняла голову и ощерилась. - Но ни моя мать, ни её мать не владели ведическими способностями, - уклончиво добавила она. И на самом деле это говорило хотя бы о том, что силы передались женщине не по наследству. - Тебе неприятно говорить об этом? - продолжил Локи, в чью душу закрался легкий страх. "Опасайся магов, награжденных силой богами или духами. Не все они светлые, не все во благо", - любила говаривать одна старушка-ночная ведьма, которой оставляли Локи и других детей его возраста, когда взрослым нужно было ненадолго покинуть селение. - Ты пришел за помощью, и я могу оказать её, к чему же тебе знать о природе моих возможностей? - просто ответила Рагнбьёрг, интонацией явно давая понять, что тема закрыта, и сейчас юноша может либо уйти, либо остаться. "Бывает, что их темные души паразитируют на других, питаются ими, пожирают. От таких нужно бежать не оглядываясь!" - продолжали звучать в голове слова старой сиделки, и юноша ненадолго закрыл глаза, приводя мысли в порядок. Кем бы ни была Рагнбьёрг и откуда бы не черпала магию - другого возможного наставника у него не было. - Прости меня за излишнее любопытство, - в конце концов сказал он. - Иногда оно способно спасти чью-то жизнь. Временами и твою собственную, - каркнула ведунья и покачала головой. - Назови же мне свою проблему. И, задумчиво посмотрев на неё, мысленно взвесив все "за" и "против", Локи рассказал о столкновении двух разных стихий внутри него, перепадах, нестабильности и попытках взять магию под контроль, которые ни к чему не привели. Она слушала внимательно, осмысливая каждое слово, каждое описанное им ощущение, высматривая незначительные для него самого мелочи. А затем непоколебимо изрекла: - Твоя главная проблема не в подчинении, а в осознании, мальчик. Только осознав силу, ты сможешь подчинить её. - Поэтому я и пришел к тебе. Я хочу её осознать, - решительно ответил юноша, не понимая, к чему эти абсолютно очевидные выводы женщины. Рагнбьёрг не могла смотреть на него в том прямом смысле, который закладывают в данное слово, поскольку глаза ее были абсолютно слепы, однако она обратила на мага взор, и он почувствовал себя книгой, что лениво пролистывают, пропуская склеившиеся странички. Когда она заговорила, в жилах Локи застыла кровь. - Ты завладел душой конунга, однако не понимаешь природу такого состояния. Так же и со стихиями - ты хочешь их взаимодействия, не вникая в глубокий смысл вещей. Слишком увлеченный практикой, чтобы обратить внимание на теорию. Правда? - Откуда ты знаешь? – только и смог произнести он, инстинктивно сжав рукой серьгу, спрятав ее, хоть это и было в высшей мере бесполезно. - Я вижу, - хмыкнула женщина и пожала плечами. – Но мне неважно, что ты будешь делать с этой драгоценностью. Просто ответь на мой вопрос – правда ли, что практика увлекает сильнее теории? Единственным желанием было бежать. Только что раскрылась тайна самого ужасного поступка в его жизни, преступления, от которого зависело множество жизней и судеб. Он скрывал это так тщательно, чтобы ни единая душа не могла прознать о его секрете, и тут какая-то обычная ведунья упомянула об этом вскользь, якобы между делом. - За теорией я пришел к тебе, - в то время как в голове его творился Рагнарёк и дух пребывал в смятении, разум все еще мог что-то осознавать. Рагнбьёрг вновь усмехнулась. - Нет. Ты пришел, чтобы услышать или прочитать о том, как сделать нечто, способное привести к нужному тебе результату. Но тебе не интересна самобытность этого "нечто". Как, по-твоему, существует возможность опустошения человеческого сосуда без немедленного прекращения его жизнеспособности? Почему твое собственное тело было подвержено уничтожению, как только твой дух соприкоснулся с другим, доселе ему незнакомым? Почему твоя стихия решила пробудиться именно в тот момент? Тебе интересны, но не настолько важны ответы именно на эти вопросы. Твоя магия окрепла и стала подобна монолиту, но все, что тебя интересует, это как научиться использовать ее, чтобы возвыситься над миром непобедимым Колоссом, что обрушит безжалостное возмездие на головы своих врагов. И тут Локи понял, что она видит его насквозь. Обычная смертная, отмеченная богами или духами, владеющая всеми тайнами, придав огласку которым можно разрушить все, что он создавал последние месяцы. Защитная магия всколыхнулась в нем, отозвалась ноющей болью, просясь выйти наружу и избавиться от опасности. - Ты задаешься вопросом, стоит ли оставлять меня в живых, ибо ведаю я о твоем секрете? – почувствовав и это, поинтересовалась Рагнбьёрг, не выглядя хоть сколько-нибудь удивленной. - Могу тебя заверить – рассказывать о подобном никому не стану. Один приходит ко мне за военными советами, и ему нет дела до иного. Защитная магия остановилась и замерла, будто зверь, еще мгновение назад готовящийся к атаке. Воздух вокруг накалился и будто потяжелел. Дышать ведунье стало сложно. - Что на счет его супруги, Фригг? – вспомнил рассказы Хёда маг. Страдая от натиска, обходящего даже Альгиз, ведунья просипела, хватаясь за сжатое горло обеими руками: - С ней мы говорим о будущем. Но позволь – за каждый конкретный вопрос приходится платить воспоминанием, и неужели думаешь, что из всевозможных вопросов она спросит именно о твоем украшении? Я не разбалтываю чужие секреты просто так, сын Фарбаути. Ее слова, не выглядящие ложью, отрезвили Локи, и он отступил, ослабив внутренние потоки. - И ты поможешь мне? Несмотря на то, что я могу стать причиной гибели здешних мест? Она ссутулилась, чуть закашлявшись, а затем, набрав легкие воздуха и шумно выдохнув, ответила: - Мне нет дела до здешних мест и до людей, живущих здесь. Я готова помогать любому, кто в состоянии заплатить достойную цену за мой труд. «У таких нет дома, нет семьи. Все, что им нужно – это пища для покровителей. Ради нее такие готовы убивать, предавать и отворачиваться ото всех, даже от родной крови», - напоследок прозвучали в голове слова старой ночной ведьмы, предупреждавшей молодняк о самых страшных бедах этого мира. - Во сколько же ты оценишь свою работу? – спросил Локи, уже зная, кто именно даровал Рагнбьёрг силы. Мёртвые боги в кромешной тьме разинули алчущие пасти, и бездна задохнулась в зловонии.