Танцуй, Ведьма!

Бюлейст старался не отставать, однако Локи шел так быстро, временами срываясь на бег, что старший, наоборот пытавшийся сохранять спокойствие, едва поспевал за ним. Порой он окликал брата, пытаясь урезонить его горячую поспешность, но тот оставался равнодушным к воззваниям, всякий раз лишь прибавляя шагу. «Нам всем конец. Бюлейсту конец. Энмире конец. Мне конец», - билась загнанным зверем в голове Локи страшная мысль, не дающая ему остановиться и перевести дыхание, несущая прямиком в главную залу, к отцу. - Он не послушает тебя! – кричал преследующий его брат, словно читая мысли. Локи был готов попытаться. Это казалось трудным для понимания, но в то самое мгновение, как он только увидел знамя с Валькнутом, все в нем словно бы ощетинилось, воспротивясь появлению гостей. Легкие панически сжались, не продохнуть. И сердце забилось быстро-быстро, все равно что раненная птица, размахивающая крыльями в тщетной попытке взлететь. Первобытный ужас перед неминуемой погибелью затуманил разум. Если бы не было Бюлейста и Энмиры, он бы остался в лесу, затаившись средь высокого кустарника, чтобы со стороны наблюдать гибель отцовского рода. Однако еще немного и всем этим должен был завладеть Бюлейст, в то время как Энмира в силу возраста нуждалась в постоянном доме и счастливом, ничем не омраченном взрослении, и только это гнало Локи к Лафею. Лишь брат и сестра были причиной его стремления поскорее предупредить об опасности. Ради остальных он не пошевелил бы и пальцем, возможно даже решившись помочь пришедшим захватчикам. - Нам велено никого не пускать, - загораживая дверь, ведущую в главную залу, одновременно пробасили стражники, скрестив прямо перед носом Локи мечи. - Неужели? – он посмотрел на них твердым пронзительным взглядом. И хоть у стражников и поубавилось желание препятствовать «проклятому бастарду», на их непоколебимое решение исполнять приказ Лафея это никак не повлияло. - Локи, что ты хочешь ему сказать? – Бюлейст поспел в то самое мгновение, когда брат вот-вот собирался попытаться воспользоваться не всегда срабатывающей, но все же магией. Почувствовав руку на своем плече, он нехотя повернулся к старшему, всем своим видом показывая воинственный настрой, с которым шел к отцу. - Истину. Я собираюсь сказать, что войско, пришедшее в его владения – завоеватели, и что если он не отнесется к ним с недоверием, то обязательно познает смерть от их руки, как и весь его род, возможно включая Энмиру и даже тебя – старшего и самого любимого сына. - И тебя... – чуть тише, то ли спрашивая, то ли дополняя, произнес Бюлейст. - Не думаю, что это станет аргументом. Как раз меня он готов отправить на смерть хоть сейчас. Просто на это нет особой нужды. - Локи… - старший нахмурился, не одобряя его слов. Впрочем, оба знали, что младший прав. Помимо признания Локи сыном, никаких поступков, свойственных отцам, Лафей не совершал. Его мало заботило, как тот проводит время, всего ли ему хватает и доволен ли он жизнью. Максимум, о чем справлялся Лафей – магия сына. Та, что взрастала в Локи подобно пшеничному колосу. И то лишь потому, что та представляла большую угрозу, достигни она апогея. - Я могу хотя бы попытаться? – умоляюще глядя на Бюлейста, спросил Локи. В данный момент отец наверняка был занят гостями, и не нужно было быть семи пядей во лбу, чтобы понимать, как он отреагирует на их появление, и особенно на россказни о якобы войне, основанных на обычных предчувствиях. Пусть эти предчувствия и принадлежали сыну ночных ведьм. Тяжко вздохнув, старший слабо кивнул. - Только постарайся не быть… - он запнулся, силясь подобрать слово. – Не быть собой, в общем. Локи хмыкнул, прекрасно понимая, о чем пытался сказать брат. В разговорах он вел себя сдержанно, всегда выказывая почтение. Однако временами врожденная вспыльчивость высвобождалась словно из самых потаенных уголков, выбираясь наружу и превращая все вокруг в хаос, и тогда каждое слово Локи было подобно взрыву – молниеносное и разрушительное. И это никогда и никому не приносило пользы. - Я постараюсь, - согласно покивал он головой. – Ну? Прикажи им. Пожалуйста. Скрепя сердце и заранее жалея о сделанном, Бюлейст рыкнул, обращаясь к страже: - Пропустите. Те, не имея права противиться воле старшего наследника вождя, отступили обратно в тень, напоследок одарив братьев какими-то непонятными полными смешанных эмоций взглядами, будто говорящими «мы предупреждали». Толкнув массивные двери, Бюлейст вошел внутрь. Следом за ним, стараясь держаться плечом к плечу, двинулся Локи. Главная зала представляла собой необъятных размеров комнату, под высокими сводами потолка которой ярко горели факелы, стены были украшены искусно сотканными полотнами, пол выложен каменными плитами, а тянущиеся к потолку колонны отделаны диковинной резьбой. Довольно богатая, но не помпезно роскошная, с тремя инкрустированными благородными металлами и драгоценными камнями тронами по центру зала вызывала в Локи оторопь. Лафей сидел в компании двух прибывших гостей за небольшим обеденным столом, заставленным яствами и кувшинами с разными видами вин. На губах вождя играла едва заметная улыбка, вполне сходившая за доброжелательную, если не знать Лафея достаточно хорошо. Одет он был в длинный расшитый мехом плащ, но вовсе не потому, что в помещении было холодно, а потому что под плащом скрывался меч, покоящийся в ножнах. А рядом с ним, будто спя, лежал огромный пес-волкодав, однако спящим только выглядел. Недоверие тщательно маскируемое радушием доброго хозяина, готовность немедленно вступить в бой, скрываемая гостеприимством. - А вот и мой старший сын – Бюлейст со своим братом Локи, - когда оба уже прошли до середины зала, обратил на них внимание гостей Лафей. Он никогда не представлял Локи сыном, как впрочем и не называл бастардом. Ему попросту не было нужно хоть как-то представлять его, потому что чужаки узнавали о каждом члене семьи вождя еще задолго до того, как входили в главную залу. Предоставить нужную информацию было задачей управляющего домом. Двое неизвестных оказались молодыми мужчиной и женщиной, облаченными в воинские одежды со знаком Одина на нагрудных доспехах и походных плащах, и оба поднялись в знак почтения. Стой перед ними один только Локи, они бы и голов не повернули, разумеется. - А это наши гости, командующие войском конунга Одина леди Сиф и сэр Фандрал. Оба брата коротко кивнули. - Отец, Локи нужно поговорить с тобой, и разговор его не терпит промедлений, - обратился к Лафею Бюлейст, решив пропустить невероятно долгую, абсолютно ненужную часть с пояснениями того, откуда же прибыло целое войско, куда оно направляется и как долго намерено пребывать в этих землях. Обо всем этом будет еще не раз говорено чуть позже. Твердым взглядом посмотрел мужчина на младшего, словно спрашивая, действительно ли дело того стоит, но наткнувшись на ту же твердость в глазах сына, расплылся в вновь наигранной улыбке: - Ох уж эти разговоры. Прошу меня простить, как видите необходимо мое вмешательство. Поручаю на время Бюлейсту скрасить мое отсутствие за тем, чтобы очень скоро вновь к вам присоединиться. - Будем ждать вашего возвращения с нетерпением, - ответила леди Сиф и переключила все свое внимание на старшего сына Лафея. Сам же вождь, хлопнув Бюлейста по плечу, вышел из залы. Локи, напоследок взглянув на брата, уже вовсю вступившего в диалог с гостями, отправился вслед за отцом. Решимости, что неугасаемым пламенем полыхала внутри него до тех пор, пока он не вошел в залу, теперь несколько поубавилось. Лафей и так, кажется, не стремился доверять людям Одина, в любой момент готовый отразить внезапную атаку. - Я надеюсь, у тебя действительно есть, что сказать мне, Локи, - леденящий душу голос всякий раз заставлял внутренне содрогаться. - Эти люди – захватчики. Я подумал, ты должен знать. Лафей ухмыльнулся. - Откуда же у тебя такие сведения? Локи очень бы хотелось хотя бы попытаться объяснить, с чего он вдруг взял, что леди Сиф, сэр Фандрал и их люди пришли к ним с недобрыми намерениями, однако все, что у него было – обычное возникшее на пустом месте предчувствие. «Всего лишь предчувствие», - вдруг подумал Локи. -Я явственно почувствовал неладное, - помедлив, ответил он. Все так же ухмыляющийся Лафей покачал головой. - Не помню за тобой способностей провидца, - пренебрежительно изрек он. – Мы с конунгом Одином давние знакомые, с чего бы вдруг ему нападать на нас? Необъяснимая особенность людей – верить в условные договоренности и любые, подчас довольно непрочные, союзы. Будто захват новых земель когда-либо зависел от каких-либо, даже крепких и дружных внешних отношений. - Будто ты сам не ведаешь, вождь. Твои земли находятся близко с водой, они весьма обширны и плодородны для здешних мест. Женщины твоего племени довольно красивы. А мужчины с каждым годом становятся все более искусными воинами… - он шептал, изредка переходя на более громкий тон, и был скоро прерван. - Мои люди начеку. И я тоже. Думаю, ты заметил это, Локи, - говорил Лафей коротко и твердо, явно не желая слушать возражений. Только у его бастарда возражения имелись. - Этого не достаточно, - повысил голос Локи. – Можно было бы в тайне выставлять ночные патрули, а я бы мог связаться с Фарбаути, чтобы клан ночных ведьм пришел мне на подмогу. А еще неплохо было бы уточнить… Лафей, лицо которого приобрело какие-то пугающие на инстинктивном уровне черты, больно схватил сына за предплечье и, притянув к себе почти вплотную, зашипел ему в самое ухо: - Я мог бы сейчас же приказать как следует выпороть тебя за подобную дерзость – указывать мне, великому вождю, что делать для защиты своего же племени, но не сделаю этого лишь потому, что тебе сегодняшним вечером еще гостей развлекать, мальчишка. Так что советую забыть все эти глупости и ступать к себе, пока я не перешел от слов к действиям. От обиды и злости, в то же мгновение поднявшихся и соединившихся в нем воедино, лицо покрыли безобразные красные пятна, а сам он на мгновение почувствовал, словно полыхает огнем, испуская сноп искр. Желание ответить на грубость, заставить заплатить за слова, уничтожить одним разом все, чего всю жизнь добивался его якобы отец, показалось таким простым, таким легко осуществимым. Но правда была в том, что Локи не обладал такой мощью, которая могла бы помочь заплатить за все сполна. Хоть тело его и было покрыто знаками, а внутри таилась разрушительная сила, ему казалось, что все рассказы про нее не более, чем легенда. Жуткая, причинившая ему много боли, заставляющая других ненавидеть, презирать и бояться его, выдумка. - Как тебе будет угодно, вождь, - стараясь не смотреть на Лафея, произнес он и пошел прочь, надеясь лишь, что на Бюлейсте его поступок никак не отразится. Он попытался помочь и сделал все от себя зависящее. Теперь же оставалось только быть как можно более внимательным к гостям, чтобы в случае опасности уберечь сестру и брата. А после наблюдать за превращением цветущего края в безжизненные руины. «Я окажусь прав, отец. Вот увидишь. И когда тебя придут убивать, постараюсь смотреть во все глаза, запоминая мельчайшие детали. Это будет самым счастливым днем в моей жизни. Днем, в котором сгорит все, что тебе дорого, все, что ты любишь». *** Его танцы никогда не были заранее поставленными представлениями, механической отработкой всем давно известных доведенных до автоматизма движений. В танцах Локи раскрывал самого себя. Чувства, что нельзя было передать звуками, выразить словами. Истории, что никогда бы не осмелился поведать. Часто, еще в детстве, он смотрел за тем, как танцуют люди его клана, силясь запомнить мельчайшие детали, незначительные на первый взгляд особенности. Он восхищался умельцами, пытаясь повторять за ними. Он умолял научить его, не понимая главного – важнее всего в этом слушать, слышать и понимать себя. Только так можно было обнажать душу посредством танца. К тому, что делал Локи, выходя в центр главного зала, было нельзя привыкнуть. Стоило ему лишь начать, и даже самые искушенные устремляли все свое внимание на него одного. Все остальное становилось им неважным, ненужным. Танцем Локи мог пленять, влюблять и подчинять. Взмах руки – и вот уж целая толпа готова махать руками. Единственный полуоборот – и невозможно побороть желание повернуться вместе с ним. Что уж говорить о создаваемых им искусных иллюзиях. Мифические невероятно реалистичные создания, расстилающиеся по каменному полу зеленые поля или же темные глубокие моря, кружащиеся в воздухе лепестки цветов и взмывающие под самый потолок ласточки. Множество ярких, знакомых образов. Да, танцевал Локи волшебно. - Вы великолепны! – после того, как юноша замер в центре залы, переводя дух, и ему перестала аплодировать публика, воскликнул улыбающийся сэр Фандрал, подняв кубок полный медовухи. Весь вечер он неотрывно смотрел на Локи, а когда тот начал танцевать, и вовсе замер, не желая двигаться, чтобы ненароком не упустить какой-нибудь краткий миг, один из множества взглядов, коими одаривал юноша всех своих зрителей. Не смущала сэра Фандрала даже кислая мина леди Сиф, сидящей рядом с ним с напускным скучающим видом. Про себя Локи сравнил ее со сводной старшей сестрой – Глут. Та тоже сражалась лучше многих мужей, носила длинные собранные на затылке темные волосы, смотрела прямо и остро бледно-серыми, словно не живыми глазами, говорила размеренно и только по делу, а главное обладала очень непростым характером, что внешне проявлялось в холодности и некотором подобие надменности. Пожалуй, посади кто этих двоих рядом – остальным сложно было бы найти различия. Локи не нравилась Глут. Никогда. И Сиф тоже не понравилась. С первого взгляда. Еще очень плохо, но с каждым днем все лучше и лучше, он заглядывал в людские души. Вглядывался в тайные желания, постигал чужие чувства, порой узнавал мысли. Почти всегда он мог сказать, кто из людей испытывает к нему подчас скрытую, но все же симпатию, а кто настроен явно негативно. Наконец, различал в чужих сердцах тьму. В сердце леди Сиф не было тьмы. Но и света в нем Локи не видел. Абсолютная настораживающая пустота. Как будто бы она еще не определилась. Впрочем, пустота у таких людей, как она, была частым явлением. Может, потому что им приходилось видеть больше горя, чем другим. А может потому, что доводилось совершать всякое. Коротко кивнув и не совсем искренне улыбнувшись в ответ сэру Фандралу, Локи махнул рукой несколько отошедшей от зрелищности его выступления толпе, а затем скользнул во мрак одной из стен, желая поскорее покинуть главную залу и очутиться в своих покоях. Его роль на сегодняшнем вечере была успешно отыграна. *** С приходом частых снегопадов в их землях наступало умиротворение. Скот стоял в стойлах, завтракая, обедая и ужиная заранее запасенными харчами. Охотничьих вылазок убавлялось сразу вдвое. Отправляться к большой воде на рыбалку становилось бесполезным делом. Начиная с поздней осени и до самой весны у всего народа Лафея наступало время отдыха. Люди сидели в своих домах, изредка высовывая нос на улицу, да и то чтобы появиться на общих гуляньях. Медленно тянущиеся дни были переполнены праздностью. Обычно зиму Локи встречал с тенью тоски, ведь она означала частое пребывание с семьей Лафея и самим отцом, когда в любое другое время года он мог сутками пропадать в лесах с братом, отдыхая от косых взглядов и насмешек. Однако нынче повод ждать зиму с нетерпением был – в самый первый ее день войска Одина обещали покинуть их. И, о, как же Локи желал скорейшего его наступления. По ночам юношу мучили кошмары, кровь в которых застилала лицо. Наяву терзали страхи и переживания, забирая всякий аппетит и покой. За ту пору, что в его доме пребывали гости, Локи осунулся и еще больше побледнел, приобретя нездоровый цвет лица. Лучше не становилось ни от разговоров с Бюлейстом, ни от чтения книг с маленькой Энмирой. А излишнее внимание к его персоне со стороны сэра Фандрала и вовсе изводило на нет все те силы, помогающие Локи оставаться в жизни. Впрочем, тот, кто долго ждет, очень часто бывает вознагражден за свое ожидание. Юноша исключением не стал. День отбытия войск Одина наступил с приходом зимы. - Вы оказали нам добрую услугу гостеприимством, вождь, и мы за то благодарны, - изрекла леди Сиф. Стоило ей лишь мотнуть головой, как несколько человек поднесли к Лафею небольшой сундук, поставив его возле ног вождя. В том, что там драгоценности, сомневаться не приходилось. - Примите же скромный дар в знак нашей признательности, - и, улыбнувшись уголком рта, она пожала вождю руку. - Это честь для меня, леди Сиф, - ответил ей улыбкой Лафей. – Доброго вам пути. - Прощайте, - она кивнула и, тут же запрыгнув на подведенного коня, скомандовала своим людям возвращаться к кораблям. Сэр Фандрал, успевший высказать свою благодарность чуть ранее, почти последовал ее примеру, как вдруг остановился и подошел к Локи, стоящему за могучей спиной старшего брата. - Локи, мне принесло большое удовольствие знакомство с вами. Вы воистину потрясающий человек. - Спасибо. Я рад нашей встрече, - ответил Локи так, что даже Бюлейст не заподозрил бы его во лжи. - Надеюсь, судьба еще сведет меня с вами, - напоследок сказал сэр Фандрал и, забравшись на лошадь, наконец последовал вслед за леди Сиф. Лафей, проводив его взглядом, насмешливо изрек: - Ты так женоподобен, Локи, что даже самые достойные мужи теряют при виде тебя голову. Смешки разорвали образовавшуюся было тишину в клочья. Хлесткое открытое оскорбление могло бы задеть юношу, если бы в этот момент он не чувствовал, как спадает с плеч тяжелый груз ожидания недоброго. Однако предчувствия никогда не подводили Локи.