Поворот на 180 градусов

"Тиинп-тииинп-тиинп-тиинп" - звук медицинского аппарата....белый потолок, комната с коричнево-желтыми обоями, солнце ярко заливает своим светом комнату. Я щурюсь, глаза слезятся, по звукам этой противной "пищалки" понимаю, что нахожусь в больнице, а судя по тому, как обставлена палата, - в своей. Я не могу пошевелится. Двигаются только глаза. Произнести тоже ничего не получается. Спустя какое-то время тело начинает оживать, а вернее, появилась нестерпимая боль в груди, руках и ногах, пульс участился, слезы стали выступать из глаз. "Значит еще жива. Но вот насколько?",-подумала я. Резко открывается дверь палаты. Моя дорогая Ен А врывается со всей семьей. Видит мои открытые глаза и кричит доктора, хватаясь за рукав мужа. Прибегают еще несколько человек ко мне в палату. Я их всех отлично знаю, один даже ассистировал мне во время сложной операции. Врач проверяет мой пульс, светит в глаза. Да, я тоже врач, но мне так и хотелось стукнуть его по руке. "И без того светло, потом проверишь!!"- мысленно ору я. Тело и голос все еще не слушаются, поэтому все силы я обратила в слух и зрение. Прогнали всех "посетителей", медсестра вколола успокоительное, от которого я в миг отключилась. Снова открываю глаза. В палате прохладно, за окном пасмурно. У меня получилось пошевелится! Осторожно проверяю свою тело: сначала шея, потом ноги..руки.. Стоп. Больно. Немного склонив голову вижу то, чего я так искренне боялась: руки, от плеча до кончиков пальцев, убраны в гипс. Холодная молния пробежала по моему позвоночнику. Всё кончено... ВСЁ КОН-ЧЕ-НО! Руки...мои руки, которые вскрывали, чинили, зашивали, пострадали. Карьера хирурга закончилась. Я не ударилась в панику, в голове было пусто, я чувствовала оцепенение внутри. Я не знаю, что с моими руками, насколько полно я их верну в прежний вид, хотя бы внешне. О хирургии можно забыть, я не позволю самой себе вернуться. Есть постоянный риск, что руки могут сводить внезапные судороги, а значит, резкий, неконтролируемый толчок кистей в разные стороны...а если это произойдет во время операции...я в ужасе зажмуриваю глаза. ----------------------------------------------------------------------------------------------------------------- - Дорогая моя, можешь пойти ко мне в отделение педиатрии, - все ещё продолжает уговаривать меня Ен А,- ты прекрасно ладишь с детьми, а если надоест, то тонны макулатуры всегда дружно окружат тебя! - Ен Ааааа..я уже все решила. За столько месяцев я уже ВСЁ продумала! - ставлю акцент на "всё", так как вижу, что подруга пытается вновь мне что-то возразить. Меня, наконец, выписали. Восстановление шло долго. Из всего у меня тела, больше всего пострадали мои руки. Я вообще удивляюсь, как осталась жива, ведь автобус просто смяло в гармошку как раз в хвосте! Еще бы несколько сантиметров и рваное железо порезало бы меня как мясо для рагу. Так что же с руками? Перелом на одной зажил, я уже начала разрабатывать обездвиженную на такое долгое время кисть. На второй - две глубокие раны. Наверное, останутся в будущем светлые полосы шрамов. Я еще никому не сказала, но сегодня глав. врач подписала мое заявление об увольнении. Как же она пыталась меня отговорить. Но всё же нет, мне для себя самой нужно было уйти. Теперь я безработная, с пыльной квартирой, замечательным прошлым, тридцатилетняя с небольшим женщина. Нужно что-то придумывать, решать, как жить дальше, но сейчас мне надо успокоиться где-нибудь подальше ото всех этих мест. Подъехало такси, в течение всего пути я обдумывала внезапно пришедшую в голову идею.