Обреченные на счастье

Не буди меня, Потому что я не хочу пробуждаться от этого сна. Когда ты мне снишься, я не хочу просыпаться. Сейчас мы вместе, только ты и я. Не буди меня, Потому что сейчас мы счастливы, как раньше.

На самом деле в больнице не так уж плохо (даже если это психушка). Сами посудите, просыпаешься, когда хочешь, засыпаешь, когда хочешь, живёшь один и остальных практически не видишь – никто не бесит, не раздражает, не смотрит на тебя своим удивленным и глупым взглядом. Хочешь – сиди целый день в комнате. Не хочешь – шатайся по коридорам. Можно, в конце концов, просто спуститься вниз, где находилось что-то вроде «приёмного покоя», где больных приходили навещать немногочисленные родственники и приятели. Друзья не приходили – только приятели. И нет ничего удивительного в том, что, когда человек по каким-то причинам попадает в подобное место, все его друзья, даже самые-самые лучшие, клявшиеся в вечной любви и верности, как-то все разом становятся приятелями. Сначала они приходят довольно часто, приносят подарки, рассказывают, что и как. Потом они навещают тебя только по выходным, ссылаясь на работу и сотню дел. Затем приезжают раз в месяц, спустя несколько месяцев – только по праздникам, а вскоре и вовсе напоминают о себе звонком в психбольницу раз в полгода. Вот какие люди приходили в «приёмный покой». Сам Дин бывал там только пару раз. Просидев первые два дня в палате, он находился под бдительной стражей Сэма, без устали караулящего возле дверей. Куда делся Кас, он не знал. В итоге кончилось всё тем, что какой-то санитар, заявив, что «это вам не дом престарелых, посетителям место внизу», просто уволок младшего Винчестера, и тот с досадой потопал обратно в бункер. Тогда Дин смог вздохнуть спокойно. Выскользнув из палаты, он тихо, практически неслышно спустился на первый этаж, где проводили время остальные. Появление «новенького» вызвало у других неподдельный и живой интерес. Как только охотник показался в зале, почти все отложили свои занятия, прервали разговоры и уставились на молодого, мускулистого да к тому же ещё и красивого мужчину в белой футболке и серых больничных штанах. Такое внимание немного разозлило Дина, и он решил пока постоять в стороне. Нескольких секунду хватило, чтобы осмотреть просторное помещение, уставленное столами и стульями, цветами, и пробежать быстрым, но цепким взглядом по лицам всех присутствующих. Большинство больных не вызывали у Винчестера ничего, кроме жалости и даже какого-то пренебрежения. Две девушки, стоявшие у противоположной стены, окинули его восхищённым, одобрительным взглядом; заметив, что мужчина на них смотрит, они нацепили на лицо кокетливые улыбочки и принялись о чём-то живо переговариваться. Дин решил, что они такие же, как он – то есть вроде как и сумасшедшие, но в то же время ничем не отличающиеся от нормальных людей. Примерно с десяток посетителей довольно долго рассматривали Винчестера, тихо и удивлённо перешёптываясь. Охотник фыркнул, когда услышал обрывок какого-то разговора: «… жаль, что такой красавчик попал сюда. Да и молодой ещё. И выглядит совершенно нормальным, интересно, что с ним случилось…» Дин еле удержался, чтобы не бросить им едкий комментарий – «знаете, самому интересно» - и поспешил уйти подальше от «приёмного покоя». Больше он как-то не стремился не то что спускаться вниз, но даже выходить в коридор и вообще покидать свою палату. И всё же в психушке не так уж плохо. Особенно, если ты большую часть дня просто спишь, отгородившись от всего мира одной кроватью и границами своего сознания. Дин любил засыпать. Любил закрывать глаза, погружаясь в темноту, и ждать, когда цепкие пальцы Морфея медленно и ласково утянут в царство спокойствия и мечтаний. Когда Дин спал, он в кои то веки чувствовал себя живым. Там, у себя в голове, охотник выстроил целый мир воспоминаний и просто тайных, но не сбыточных желаний. Снова бункер. Снова он и его ангел, лежащие на диване, сжимающие друг друга в нежных объятиях. Снова смех, радость и яркое, самозабвенной счастье, искренние улыбки и весёлые взгляды. Там, в своих снах, Дин возвращается в то время, когда он и Кас были вместе. То время, так безжалостно вырванное из его головы. Сэм снова усмехается, что-то тихо ворча на манер Бобби. Кас смущённо улыбается, буквально прожигая возлюбленного ласковым, немного растерянным, но полным любви и радости взглядом. Всё вокруг такое яркое, живое и воздушное, что кажется ненастоящим. Кажется, подуешь – и мир взорвётся ворохом белых перьев, которые тут же подхватит ветер и унесёт далеко, как можно дальше отсюда. Всё вокруг такое желанное, что самому Дин только и остаётся наслаждаться этим кратковременным, но таким нужным счастьем. Там, в своих снах, Дин наконец-то счастлив. С каждым днём всё сложнее просыпаться. С каждым утром всё труднее открыть глаза и осознать, что счастье закончилось – ты проснулся, и вот он, реальный мир, полный боли, одиночества и безумия. Дин злится, когда его будят. Кричит на перепуганных медсестёр, чтобы они убирались, доказывает врачам, что ему не нужны никакие процедуры и лечение, он в порядке. Однажды его лечащий врач не выдержал и спросил, почему больной так реагирует по утрам. Всегда ли он так долго спал. Стоит ли врачам начинать беспокоиться, потому что это ненормально – человек не должен спать так долго и много. И что Дин мог ответить в данной ситуации? Он просто криво улыбнулся, подарив собеседнику долгий, тоскливый взгляд, и тихо вздохнул: «Я просто… не хочу просыпаться». Теперь всё сложнее не спать. Дин понимает, что это превращается в зависимость, странную потребность проводить в своих снах как можно больше времени, как можно дольше наслаждаться желанным, но фальшивым счастьем. С каждым днём Винчестер всё больше уходит из реальности. Теперь он существует только в своих снах. ** Кас ни на шаг не отходит от Дина. Ни на секунду не оставляет его одного. Невидимый глазу человека, ангел неустанно наблюдает за своим возлюбленным, спит он или бодрствует, лежит на кровати или неохотно, даже немного враждебно общается с врачами. Кастиэль всегда стоит у него за спиной. Сначала Кас не хотел показываться. Рассудок говорил: «Ты итак натворил достаточно, не порти всё ещё больше!», и ему вторила вина, уже давно поселившаяся глубоко внутри. Но потом ангел стал свидетелем разговора Дина с Сэмом, приехавшим через две недели его навестить. - А где Кас? – первый вопрос, который услышал Сэм, появившись на пороге палаты с пакетом в руках. Сначала охотник даже растерялся, не совсем понимая, чего от него хотят и что надо ответить. Но Дин смотрел так требовательно и внимательно, так нервно и незаметно закусывал нижнюю губу, что младший Винчестер не нашёл ничего, кроме как ляпнуть: - Он просто очень… - далее последовало долгая пауза, сопровождавшая сложный мыслительный процесс; впрочем, Дин так и не узнал, что именно ангел «очень», потому что младший быстро тряхнул головой и исправился. – Я скажу, чтобы он зашёл. - Не надо! – тут же запротестовал «больной». – Если не хочет, пусть не приходит. - Он хочет, - уверенно отрезал Сэм и направился к небольшому столу около окна, чтобы положить на него пакет. – Кас скоро придёт. В общем, именно этот разговор стал той причиной, из-за которой Кастиэль снова начал приходить к Дину. Сначала охотник удивился, даже, растерявшись, насторожился. Потом обрадовался. Ангел не знал, как реагировать на такие перепады настроения, нормально это или последствия «болезни», но всё же выдавил из себя нечто наподобие улыбки. Честно говоря, с появлением Кастиэля поведение Винчестера не особо изменилось. Он большую часть времени спал, иногда хмурясь, но чаще всего улыбаясь сквозь сон; порой с его губ срывался тихий вздох – Кас – и в такие моменты ангел как-то весь сжимался, словно от удара. Когда Дин возвращался после очередного «промывания мозгов», то сразу замолкал и до самой ночи ничего не говорил, лишь иногда как-то странно, устало поглядывая на сидящего рядом брюнета. Проснувшись утром, Винчестер раздражённым взглядом окидывал склонившуюся над ним медсестру и тут же оборачивался к шкафу, облокотившись о которой всегда стоял Кас, улыбаясь. И тогда губы охотника тоже растягивались в вымученной, но искренней улыбке. А бедная молоденькая медсестра не понимала, почему всегда хмурый пациент, только что так враждебно на неё посмотревший, вдруг начинает улыбаться. Что уж тут говорить… одно присутствие ангела делало существование Дина чуточку радостней, заставляло улыбаться по утрам. Но однажды Винчестер, против обыкновения, проснулся раньше прихода медсестры… от стойкого ощущения, что на него внимательно смотрят. Буквально мгновение назад он был в лесу. Там, где они гуляли вместе с Касом. А сейчас, открыв глаза и ожидая увидеть раздражающие разукрашенные губы медсестрички, он чуть не вскрикнул от неожиданности, тут же начиная тонуть в тёмно-синих, затягивающих на глубину, завораживающих омутах. Сердце забилось быстрее, и Дину показалось, что он вот-вот захлебнётся… - Доброе утро, Дин, - едва слышно поприветствовал его ангел, даже не думая отодвинуться или отвести взгляд. - Ты меня добить хочешь, да? – человек усмехнулся, наблюдая, как лицо брюнета медленно становится всё более растерянным и хмурым. - О чём ты? - Забудь, - весело отозвался Винчестер, широко улыбнувшись; потом быстро наклонился и коснулся губ Каса своими. Ангел замер, словно статуя, не отвечая, но и не пытаясь отстраниться. «С чего бы это?» - подумал охотник, продолжая усмехаться. Только когда он оторвался от бледных обветренных губ и заглянул в растерянные, испуганные и в то же время виноватые глаза Кастиэля, жестокое осознание буквально окатило его ледяной водой. Это не сон. Это реальность. В следующее мгновение Дин в ужасе распахнул глаза и отшатнулся, сильно и больно ударяясь спиной о холодную стену палаты. Тёплая улыбка исчезла так же неожиданно, как и появилась. Кас совершенно запутался. Взгляд. Поцелуй. Смех. А теперь Дин вжимается в стену, кривясь от злости на самого себя, и сильно сжимает голову руками, словно бред повторяет одни и те же слова. Кастиэль очнулся окончательно, только когда до его слуха донёсся сдавленный, тихий и совершенно отчаянный шёпот: «Прости, прости, прости, прости…» - Это особый случай шизофрении. Хотя, это и шизофренией назвать трудно. Да, налицо типичные признаки – галлюцинации, иллюзии, - доктор Смит немного недовольно посмотрел на Сэма Винчестера, брата пациента, который слушал его с каким-то странным, обречённо-понимающим видом, - но это желание заснуть и не просыпаться не является последствием ни одного известного вида шизофрении. Послушайте, мистер Винчестер, я не хочу давать Вам надежду и скажу прямо – Ваш брат находится в очень опасном состоянии, из которого мы пока не можем его вытащить. Реальность и его собственный выдуманный мир… или мир воспоминаний, или надежд – не знаю, как его правильно назвать – они слились. Дину всё сложнее разграничивать два пространства. Он может проснуться и ещё полдня думать, что спит, пока кто-нибудь из реальных людей его не «спугнёт». И, честно говоря, иногда мне кажется… он сам не хочет покидать свои сны. Кас слышал этот разговор. Дину становится хуже. Сначала он смеётся и ведёт себя, как раньше, когда они ещё встречались и всё было хорошо. Потом пугается, хмурится и как-то обречённо спрашивает у ангела: «Что со мной происходит?». Кастиэль не отвечает. А он и не ждёт ответа. Ангел запутался. Он понимает, что виноват во всём, что происходит с Винчестером, но не знает, как помочь, не знает, что можно сделать. Да и надо ли что-то ещё делать?.. Разве уже не поздно?.. Разве не пора признать, что партия проиграна, пешки уничтожены, а с головы короля самым бесцеремонным образом сорвали золотую корону и злобно плюнули в лицо: «Шах и мат». Кас перестал приходить днём. Если Дину кажется, что всё вокруг сон, почему бы ангелу не стать его частью? Теперь Кастиэль появляется лишь ночью. Каждую ночь, как только заканчивается последний обход, с тихим шорохом крыльев он материализуется в палате и бесшумно садится на постель человека. Нежно, почти невесомо касается его губ. Кончиками пальцев проводит по отросшим светлым волосам. Вглядывается, как в темноте подрагивают длинные тёмные ресницы. Иногда Дин просыпается посреди ночи и, ничуть не удивившись, утягивает ангела к себе на кровать. Кас послушно ложится рядом, чувствуя, как сильные руки обвивают его плечи; Дин прижимается лбом к плечу Кастиэля и вскоре снова засыпает, тихо и размеренно дыша. Ангел горько усмехается. Конечно, всё, как он и думал – человек принял его за галлюцинацию. Хотя, наверное, это даже к лучшему… Такие ночные визиты продолжаются несколько недель. Сэм всё знает и не может понять, как к этому относиться, хорошо это или плохо, навредит Дину или, наоборот, поможет. Но, кажется, Каса это успокаивает и… даёт надежду, что ли. Хотя, нет, это смешно! Какая может быть надежда в такой ситуации? Никто уже очень давно не надеется. Все просто ждут. Чего? А чёрт его знает… кто-то смерти, кто-то счастья, кто-то очередного сна… Однажды ночью Кас не пришёл. Сэм точно не знал, почему и что у него случилось – ангел просто сказал, что появились неотложные дела с фракциями, и исчез, больше не сказав ни слова. Стоило ехать в больницу? Сэм решил, что нет. Он не может, как ангел, проходить сквозь стены и невидимкой наблюдать за братом, да к тому же, ему это никто не разрешит и в психушку посреди ночи не пустит. Вполне логично. На следующий день Кастиэль не вернулся, и Сэм всё же решил наведаться в больницу. Быстрым шагом он преодолел «приёмный покой», коридоры, поднялся на второй этаж и остановился у нужной палаты. С каким-то странным беспокойством мужчина дёрнул ручку и открыл дверь. С губ слетел громкий, удивлённый возглас. Палата была пуста. Единственная кровать убрана, постелено новое, ещё отдающее запахом свежести бельё. Никаких следов Дина не было. Сэм бросился к кабинету доктора Смита, чувствуя, как внезапно появившееся беспокойство перерастает в настоящую панику; забыв про все нормы приличия, он ворвался к растерявшемуся доктору с громким криком: «Где мой брат?!». Первые несколько секунд ошеломлённый и слегка напуганный врач молча созерцал внезапного визитёра, а потом, будто вспомнив что-то, дежурно и совершенно спокойно улыбнулся. - Вашего брата перевели в закрытое отделение. - Что? – Сэм нахмурился, пытаясь осознать слова врача, но выходило как-то не очень. – Что это значит? Мистер Смит продолжал уверенно и немного неуместно в данной ситуации улыбаться, одновременно что-то записывая в синий блокнот на столе. - Это значит, что Дину придётся немного посидеть в комнате для «буйных». Проще говоря, в «карцере». - «Карцер»? – голос предательски дрогнул. Сэм испуганно и совершенно растерянно воззрился на мужчину в белом халате, открывая и закрывая рот, словно выброшенная на солнце рыба. – Но… почему? - Потому что… - доктор перестал писать и, сцепив пальцы в замок, посмотрел на Винчестера прямым и очень внимательным взглядом. – Дин кричал всю ночь. Звал какого-то Каса, бил кулаками в стены, стучал в дверь. Он, кажется, злился, что этот некий Кас его обманул, бросил, а он повёлся. Даже когда санитары пытались его успокоить, он продолжал кричать, чтобы, цитирую, этот «пернатый засранец поднял свою крылатую задницу и забрал его отсюда». Мы не могли его успокоить. Надеюсь, в закрытом отделении он одумается. Сэм почувствовал, как что-то внутри обрывается. Сухим, бесцветным голосом он бросил короткое «спасибо», попрощался и выскочил в коридор.