В поисках Галлифрея

Первый очнулся и обнаружил себя в старом ангаре, полном выцветшего сена. Вокруг не было никого и ничего, кроме обширных временных колебаний. Его тело уже так одряхлело за 447 лет, что он жаждал регенерации, но отложил ее на время окончания своей миссии. И вот на тебе, вместо успеха в своем деле, он попал в новую переделку. Единственной и главной мыслью после того, как он пришел в себя, было не то, что его затянуло в ловушку, а то, что на этот раз регенерация неизбежна, ведь он физически увядал слишком быстро, когда в душе был еще возмутительно молод — лишь двести лет как достигшим совершеннолетия. Это всегда звучало для Доктора за пределами галактической логики, ибо во время проклятия Пифии все рожденные таймлорды уже с восьми лет были интеллектуально зрелыми настолько, что их подвергали инициации перед разломом времени. Да и первый естественный процесс старения был быстрее, чем в следующих инкарнациях из-за наличия одного сердца, что и делало их возрастные ограничения абсурдными. Лишь одного джентльмен Вселенной не признавал: что дети галлифрейцев медленно мудрели, поздно достигая эмоциональной зрелости. И хотя он не понаслышке знал, что такое старое тело и мозг с детской душой и нестабильным суперганглием (активатор регенераций в мозгу), гордость и истинная надменность мешала признать ему вслух, что он юнец. Из этих размышлений сгорбившегося таймлорда вырвал хлесткий поток воздуха, из которого выпрыгнул низкорослый темноволосый старец, однако очень активный по сравнению с первым. Он сразу подпрыгнул, огляделся вокруг и насмешливо поклонился, как клоун на арене. — Тётя милостивая, я впадаю в маразм? — с этими словами Второй, начал скрупулезно осматривать свою предыдущую инкарнацию, продолжая при этом неустанно двигаться. — Вы бы сняли шубу, молодой человек, — раздраженно заявил Первый, — это неприлично, в такую жару изображать из себя пешехода с северного полюса, и хватит беспрерывно дергаться, у меня уже двоится в глазах! — Неужели я был таким ворчуном? — закатил глаза более молодой на вид, но более взрослый по сути таймлорд. — На что вы намекаете, мальчик мой? — держа невозмутимую мину, поинтересовался галлифреец. — На парадокс! — услышали они голос и, повернувшись, почти с завистью уставились на высокого и статного мужчину среднего возраста с пушистой прической. Он был вытянут, сосредоточен и неотразим, особенно по сравнению с ними. — А это еще что за денди? — пробубнил Первый. — Могу лишь догадываться, — прыснул Второй. — Оставьте ваши неуместные комментарии при себе, это был риторический вопрос. Если бы я хотел обратиться к клоуну вроде вас, я, как и полагает джентльмену, посмотрел бы вам в глаза! — отчеканил Первый. — Занудство неизлечимо! — парировал космический клоун, который с гордостью носил это звание. — А теперь послушайте меня, мои молодые «я». Вместо того, чтобы пререкаться между собой, скажите лучше, где мы находимся? — с этими словами Третий твердым шагом подошел к двери, игнорируя недоумение на лицах остальных Докторов, и решительно взял лидерство на себя, не зная, что этот день только начинался, да и позабыв, что Первого в интеллигентной наглости никто из них так и не смог перещеголять.