В поисках Галлифрея

Шестой с довольным выражением лица стоял у зеркала, смахивая пыль с пиджака. Ему пришлось признать, что он еще никогда не был настолько восхитительно неотразим, несмотря на лишний вес и все возможные цвета на свете, так гармонично сочетающиеся в палитре его костюма. В этой инкарнации Доктор более чем когда-либо дорожил своей прической, поэтому часто носил с собой зонт, чтоб не промокнуть под дождем и не опалить под солнцем шикарную волнистую шевелюру. Он любил спорить, не по делу грубить и преувеличивать масштабы бедствия, при этом нарочито стремясь к независимости. Поэтому постоянно выказывал пренебрежение, особенно тогда, когда тащил Пэри за руку, игнорируя ее вопросы и спотыкания. Он симпатизировал своей спутнице, но старался скрыть эту симпатию под откровенными издевательствами. Казалось, что проявления его скверного характера, под которым он маскировал душевную чуткость, были ярче его одеяния. Хотя, скорей всего, он считал понимание и чуткость некими слабостями, которые нельзя было проявлять на людях. Но зато, когда его спутнице грозила опасность, он готов был перегрызть глотку любому, даже самому себе. То ли потому, что был добряком по натуре, то ли потому что чувствовал вину за начало их отношений. Ведь после регенерации, будучи не в себе, он чуть не убил миниатюрную красавицу Пэри. Правда, больше всех на свете, этот Доктор любил даже не Тардис, а себя. По крайнем мере, не уставал напоминать об этом как себе, так и всем окружающим, особенно своей спутнице. Да, он был невыносим, но и неподражаем. Острое сочетание несочетаемого, сарказм на острие оскорбления и борьба за мир во Вселенной на грани насилия. Все было в нем кричаще яркое, и только в редкие секунды уединения в его взгляде проскальзывала некая растерянность, так свойственная всем его сущностям. Ну… почти всем. Был еще загадочный Валеярд, который снился Шестому задолго до встречи с ним, и то, что он видел в голубых глазах этого Валеярда, непостижимо шокировало бесстрашного и самоуверенного Доктора. И он тщательно скрывал свои сны от своей бойкой спутницы, чтобы в моменты их препирательств она не имела дополнительного оружия против него. — Все-таки, я чрезвычайно хорош! — улыбаясь своему изображению, как Чешир, заметил Доктор, и, случайно поскользнувшись, врезался в зеркало, растворившись в нем без остатка…