В поисках Галлифрея

Доктор был в Цитадели в окружении своих родственников. Они не были ему очень близки, но все-таки были частью клана, и он знал их с детства. Несколько кузенов и дядюшек. Все, как в любой раздробленной временем касте мудрецов, когда уже мало, что осталось от прошлого — лишь призрачные воспоминания. Boйны, которые постоянно шли на Скаро и Галлифрее, не давали таймлорду покоя. Особенно после того, как он стал причиной самых масштабных разрушений на планете Далеков из-за активации руки Омеги. Но Даврос сам напросился, разбудив темную сторону Доктора, и теперь Седьмому приходилось с этим жить. Он знал, что вскоре придется посетить полуразрушенную планету врагов и забрать останки заклятого друга Мастера, но почему-то не торопился, проводя больше времени в кресле и занимаясь самокопанием. А в свободное от размышлений время галлифреец играл с родственниками в шахматы, при этом вспоминая, каким он был в начале веселым и беззаботным. — Шах и мат! — скучающе произнес Доктор и, привстав с кресла, по инерции взял с собой серый зонтик. Этот зонтик служил ему то тростью, то оружием, но никогда не использовался по назначению. Возможно, в этом была некая ирония, как последствия последней регенерации, которая прошла не без осложнений. Скорее всего, вся таинственность Седьмого была в том, что он и сам чувствовал себя неоднозначным, перебегающим от своей светлой стороны к темной, от активности к скуке, от заботы — к холодному расчету. Будто вся его жизнь была шахматной доской, на которой чередовались партии и противники. И чаще всего он выходил победителем. Только теперь эти победы его уже не радовали. Он сожалел о своей агрессии против Далеков, хотя выбора у него тогда не было, а так же о смерти Мастера, несмотря на то, что Доктор понимал: этот змей всегда найдет способ возродиться, ибо в этом — его суть! Постоянно умирающий и воскресающий в поисках власти и бессмертия бывший друг изрядно надоедал таймлорду, но стоило ему вновь встретиться с вечным врагом, как и он сам словно оживал, сломя голову бросаясь в захватывающую борьбу. Без своего антагониста и череды спутников, без вечной драки и беготни по мирам, Седьмой чувствовал себя опустошенным, даже находясь в кругу родни. Он шел по улицам Цитадели и вдыхал привычный запах дома, думая о своей поездке на Скаро. Шел и не замечал бурлящей вокруг жизни, будто эта активность была блеклым фоном. И впервые за долгий период своей новой регенерации, Седьмой не заметил временных колебаний, которые возникли из ниоткуда и затянули его в круговорот…