В полшаге стоя от любви...

Аллен сидел, откинувшись на жесткую спинку стула, и отрешенно смотрел на свое отражение в мутно-бордовой жидкости, гордо именуемой компотом. Но это лучше, чем та перебродившая бурда, которую хозяин трактира выдавал за вино. Канда, к примеру, отказался ЭТО пить, едва понюхав, и даже Уолкер, не отличавшийся особой привередливостью, сделав единственный глоток, закашлялся. Решительно отодвинув от себя кружку, он подозвал официантку и попросил чего-нибудь безалкогольного. Та, предварительно смерив парнишку презрительно-снисходительным взглядом, заказ все же выполнила. И только Лави вылакал свою порцию не поморщившись. Более того, седовласый экзорцист с тихим ужасом наблюдал за тем, как рыжик, разделавшись с заказом Канды, принялся медленно утилизировать и его, Аллена, долю. Единственный зеленый глаз заметно осоловел, а на губах начала появляться странная ухмылочка, когда мимо их столика, покачивая аппетитными бедрами и бросая томные взгляды в сторону мрачного Юу, дефилировала официантка с подносом наперевес. Аллен старался не замечать этих улыбочек рыжика – слишком неприятные воспоминания и ассоциации они у него вызывали. - Эй, Аллен, - Лави склонился к пареньку с донельзя хитрой рожей. - А ты это… Уже спал с женщиной? Уолкер, так некстати решивший смочить горло шедевром местного кулинарного искусства, под названием «компот вишневый», поперхнулся. Канда, сидевший напротив, приоткрыл глаза и смерил Книжника уничтожающим взглядом, который тот благополучно не заметил. - Н-нет… - честно ответил паренек, утирая губы. - А почему? Тебе уже почти шестнадцать лет! Пора, брат, пора… - рыжий придвинулся совсем вплотную, обдавая мальчика кисловатым запахом выпитого вина. - Я думал, что с таким учителем, как Кросс у тебя не должно быть с этим проблем. - Лави, я и учитель, это две разные вещи. Не надо меня сравнивать с этим пьяницей и транжирой. И смени, пожалуйста, тему. - Аллен натянуто улыбнулся, предостерегающе пнув под столом Юу, который горел нетерпением прямо здесь и сейчас навалять рыжему за излишнюю болтливость. - Да перестань из себя недотрогу строить, мелкий! Ну а поцелуи? Целоваться то, я надеюсь, ты умеешь? - Лави, казалось, просьбу не слышал. Аллен вздохнул и отвернулся. Юный Книгочей, конечно, хороший парень, но стоит ему немного выпить, как он превращается в занудного клеща. Отвязаться от него в такие моменты, не нагрубив, было просто нереально и Уолкеру оставалось, стиснув зубы, терпеливо отвечать на эти неприятные вопросы. - Да, умею. - Правда?! И кто эта счастливица? Блондинка? Брюнетка? - Лави буквально навалился на Аллена, в ожидании подробностей. Уолкер отшатнулся от перебравшего друга, едва не свалившись со стула. В глубине души начало зарождаться что-то мерзкое, липкое и неприятное. Захотелось уйти. - Разве это имеет значение? - Конечно! Более чем! Я, например, люблю блондинок! Они такие нежные и хрупкие создания, просто ангелочки! Хотяя… если девушка красива сама по себе, то… «Хватит!» - мысленно сказал себе Аллен, и, решительно поставив чашку с недопитым компотом на липкую столешницу, покинул помещение. Снаружи жалобно звякнул дверной звонок. - Э?! Я что-то не то сказал? Эй, Юу, не знаешь, что слу.. - Лави осекся на полуслове, встретившись с тяжелым взглядом мечника. В душном трактире сразу сделалось как-то холодно и неуютно. Книгочей напряженно заерзал на стуле, лихорадочно выискивая предлог, под которым можно слинять от надвигающегося возмездия в лице злобного Канды. Однако, наполненный алкогольными парами мозг, категорически отказывался генерировать идеи и, неизвестно, что бы этот ахтунг с Мугеном сделал с доведенным до отчаянья кролем, если бы не проходившая мимо официантка, которая споткнулась, зацепившись носком туфли за щель между половыми досками, и уронила на Книжника кувшин с остатками вина. Радостный до щеньячего визга Лави едва не расцеловал испуганную девушку на глазах у всего трактира и вприпрыжку умчался на задний двор отмываться, подтверждая слова Линали, которая, однажды, назвала его баловнем судьбы. *** Едва он покинул это злачное заведение, как в серые глаза ударили лучи рыжего вечернего солнца, окрашивающие все вокруг в ржаво-медный цвет. Аллен поморщился и выставил перед собой ладонь так, чтобы загородиться от яркого света. Сидящий в капюшоне Тим завошкался, закопошился, цепляясь миниатюрными лапками за ткань, забрался на хозяйское плечо и принялся расправлять смятые крылышки. Маленький голем чувствовал, что с его мальчиком что-то не так. Тимкампи преданно потерся плюшевым боком о шею Аллена, не зная, как еще поднять тому настроение. Мальчик слабо улыбнулся и, отрешенно погладив золотой шарик, направился вдоль домов. На душе было паршиво. Лави, сам того не желая, освежил в памяти не самые приятные воспоминания. Генерал Кросс, как наставник-экзорцист был просто отвратителен, но во время своих скитаний по барам и любовницам он научил мальчишку кое-чему не менее важному, чем уничтожение акума – жизни. Аллен узнал о многих вещах с их самой низменной и мерзкой стороны. Взять хотя бы любовь. Высокое, чистое чувство, тайна двух сердец и т.д. и т.п. Вы знаете, сколько раз, пугающе искренне, Мариан Кросс шептал на милое женское ушко, в обрамлении мягких локонов, пылкие признания в любви? А сколько признаний слышал в ответ? Не знаете? Вот и Аллен со счета сбился. Парнишка до сих пор помнил случай, когда застал своего дражайшего учителя в обществе хорошенькой блондиночки, в то время, как, буквально в соседней стране его ждала не менее хорошенькая шатеночка. Мальчик абсолютно искренне поразился такому вопиющему, на его взгляд, предательству, ведь Мана всегда учил, что любовь и слова любви это нечто личное, сокровенное… Нельзя говорить такое, если ты не уверен в своих чувствах…. Первое, что сделал Аллен, когда остался один на один с учителем, так это, мило хмуря бровки, на полном серьезе высказал все, что думает о его поведении. Велико же было удивление парнишки, когда генерал, вместо того, чтобы устыдиться, согнулся пополам от хохота. Отсмеявшись и утерев проступившие слезы, Кросс одарил его тяжелым взглядом и заявил, что, де, любовь до гроба – дураки оба, и что всякая мелюзга не доросла до того, что бы его, самостоятельного половозрелого мужчину учить морали и указывать как ему себя вести, а на последок добавил, что если он еще раз сунет нос не в свое дело, то очень сильно пожалеет об этом. Выслушав все оскорбления в свой адрес, мальчик обиженно надулся, но смолчал – дураком он никогда не был. Это был первый урок взрослой жизни. Так мерзко на душе у парнишки еще никогда не было. А чем дальше – тем больше. Он побывал везде: от самых дорогих и шикарных отелей мировых столиц, до самых задрипаных, насквозь пропитавшихся вонью от кислого пива и едкого мужского пота, трактирах. Чем больше граней жизни он для себя открывал, тем большей нежностью проникался к заветам приемного отца. Не смотря на всю эту грязь, в которую его щедро окунул Кросс, Аллен все-равно был тверд в своих убеждениях. Он уже однажды решил, что пойдет до конца, и он был готов все для этого сделать. А потом, постепенно, юному экзорцисту пришло понимание всей мудрости Мариана. Таская парнишку по злачным местам, заставляя его каждодневно видеть, как люди, которых он любит, безжалостно мешают высокие идеалы с пороком, опошляя даже то, что и опошлить, на первый взгляд, невозможно, Кросс будто проверял мальчишку на прочность, будто спрашивал, готов ли он защищать людей, зная, какая мерзость скопилась в их душах. И Аллен с готовностью принял этот вызов, потому что верил. Верил в то, что света в людях больше, чем грязи. Ведь, как это не парадоксально, но наличие огромного количества акума само по себе является доказательством того, что сволочей в этом мире не так уж и много. Да-да, ведь, по сути, акума это порождение самых светлых людских чувств, ведь если бы близкие умерших не любили их, они едва ли согласились на сделку с Тысячелетним графом, меняя свою жизнь на тот единственный миг, когда можно было услышать звуки навсегда стихшего голоса. Именно поэтому Аллен любил акума, как живое, пусть и демоническое, доказательство возвышения светлых чувств над всей этой мерзостью. Но скитания ожесточили его сердце – мальчик стал недоверчивым, скрытным, замкнутым. Он научился виртуозно создавать иллюзию Ваньки-простачка, рубахи –парня, всем улыбающегося, всех жалеющего, открытого, дружелюбного, который всем всегда помогает, ставя чужие интересы выше своих. И только Канда отказался принять эту его маску. Прячась за ледяным отчуждением сам, он терпеть не мог, чтобы прятались от него. Мечник делал все, чтобы заставить это приветливое лицо с извечной вежливой улыбочкой проявить истинные чувства, и в глубине души Аллен был благодарен ему за то, что тот хоть что-то делает, а не похуистически отвечает улыбкой на улыбку, как это делают большинства. Пусть он ругает его, обзывает «мелким», «шпенделем», «недомерком» и другими обидными словами, Аллен знает, что может довериться ему, не боясь быть не правильно понятым. Канда, он же ведь лает, но не кусает, а если и «кусает», то совсем не больно, отрезвляюще, не позволяя окончательно погрузиться в собственные упаднические мысли… … Мальчик выпустил облачко белесого пара и прижал к губам оледенелые пальцы. С наступлением темноты стало совсем холодно. Аллен зябко поежился и, убрав продрогшего Тима за пазуху и засунув руки в карманы, побрел обратно. Нет, прошлого не исправить, какие бы чувства оно ни вызывало… А жаль… *** Аллен потянул на себя тяжелую дверь гостиницы и нос к носу столкнулся со злющим в дрибадан Кандой. Парни несколько секунд пялились друг на друга, потом брови мечника угрожающе сошлись на переносице, Аллена за шкирку втащили в предбанник и как следует врезали по почкам, отчего юноша, глухо замычав, согнулся пополам. - Тебя, блядь, где столько времени носило, ушлепок?! - заботливо поинтересовался Юу. Аллен уже открыл было рот для достойного ответа, как вдруг, откуда-то сбоку, послышался скрип открывающейся двери, ведущей в примыкающий к гостинице трактир, и в прихожую высунулась продувная морда Лави. Он уже хотел выразить радость при виде возвращения блудного Исполнителя, но, вовремя узрев картину «Избиения младенцев» в исполнении Канды, резко спал с лица и поспешно ретировался, ибо лезть под горячий Муген ему ой как не улыбалось – едва ли Юу забыл вечерний инцидент. Однако, не смотря на все ухищрения рыжика, мечник его все же заметил, изволил высказать свое недовольство коротким, но емким «Тч!», и, перекинув тушку Аллена через плечо, направился наверх, к комнатам. - Дьявол! Канда, немедленно поставь меня на пол! - возмутился мальчик, отчаянно ерзая. - Хорошо, - подозрительно быстро согласившийся мечник замер на середине лестницы и, повернувшись плечом, на котором вертелся Уолкер, к спуску, ослабил хватку. - Ай-ай-ай!!! Ты что творишь, БаКанда?! - шпендель судорожно вцепился в ткань формы Юу, стараясь предотвратить свое неминуемое знакомство с крепкими дубовыми ступенями. - Совсем сдурел?! - Сам напросился, - невозмутимо парировал мечник и, поудобней перехватив мелкоту, продолжил свой путь. - Дурак… - тихо и как-то отрешенно отозвался Аллен, прекращая попытки вырваться. Канда быстро прошел по полутемному коридору к закутку, где находился номер Уолкера, и пинком открыл дверь, попутно выломав хлипкий замок. - Значит так, - Канда опустил мальчика на пол, впечатывая спиной в пыльную стену, - что это было? - Где? - Аллен попытался закосить под дурачка. - Не делай вид, что не понимаешь! - рявкнул мечник. - У нас, блядь, война в самом разгаре, а ты болтаешься черте где! - Я в состоянии себя защитить, - тихо отозвался юноша; серые глаза сделались непроницаемыми. - Это ты четвертому уровню скажешь, когда он тебя по стенке размазывать будет, - хмыкнул Юу и чуть тише добавил,- Я не потерплю своеволия с твоей стороны, понял? Мне лишние проблемы ни к чему. Мальчик отвел взгляд. С одной стороны он чувствовал вину, но с другой эти неуклюжие забота и беспокойство Канды приятно грели душу, заставляя сердце биться чаще. - Эй, - от горячего дыхания, коснувшегося шеи, по коже пронесся табун мурашек. - Язык проглотил, мелочь? Мальчик несдержанно всхлипнул, когда Канда проложил цепочку горячих поцелуев от ямки за ушком к яремной впадинке между ключицами, попутно расстегивая пуговицы на воротнике его формы. Мечник несильно прикусил выступающую косточку, невесомо коснулся губами подбородка и принялся чувственно посасывать прохладную после улицы мочку. Дыхание парнишки окончательно сбилось, он за отворот плаща притянул старшего экзорциста к себе и с тихим стоном вжался в него бедрами. Мечник в ответ прикусил алеющее ушко и тихонько шепнул: - Я убью этого кролика…Вырежу его болтливый язык и скормлю ему же на завтрак, - звук этого, немного хриплого голоса отдавался приятной дрожью во всем теле, и Аллен не сразу уловил суть сказанного. - П-причем тут Лави? - Шпендель, на самом деле ты отвратительно скрываешь свои эмоции. - На-а..ах~ На себя по-посмотри… - мальчик шумно выдохнул, ощутив, как теплые пальцы, забравшись под рубашку, сжали сосок. И когда только Канда успел расстегнуть его форму и жилет? Влажный язык принялся настойчиво ласкать аккуратное ушко, вырывая из его хозяина тихие стоны. Рука, до этого ласкавшая соски, опустилась ниже и, дразняще-медленно, начала расстегивать, уже давно ставшую тугой, ширинку. - Ммм… - простонал Аллен и, закусив губу, откинул голову, ощутив, как мечник сжал его член. Канда не спеша провел по всей длине, мазнул большим пальцем по головке и вновь сжал у основания. Аллен, издав гортанный стон, несдержанно толкнулся в горячую руку. Юу, продолжая ласкать просящую разрядки плоть, вновь начал покусывать светлую кожу на шее, оставляя розоватые следы. Мальчик, чувствуя дрожь в коленях, для устойчивости ухватился за форму мечника, сжимая ткань до треска на швах. Канда, усмехнувшись, задвигал рукой быстрее. Аллен, протяжно застонав, последний раз выгнулся, и тяжело осел на пол. - Ну вот что ты творишь… - с легким укором произнес мальчик, расслабленно прикрыв глаза. Мечник не ответил, отрешенно растирая между подушечками пальцев белую вязкую жидкость. - Нет, ну честное слово! Совсем, что ли, совесть последнюю акума отшибли? Ты обо мне подумал? Я, между прочим, два часа ни емши, ни пимши! Вдруг у меня начнется белковое голодание, а?! Канда смотрел на сидящего у его ног, бурчащего в привычной манере шпенделя и чувствовал, что не может сдержать улыбки. Мелкий создает впечатление человека с сильным духом, коим, впрочем, и является. Он все держит в себе, не позволяя лишним эмоциям вырываться наружу и заставлять окружающих переживать о нем. И только Канда знает, с каким отчаянием мальчишка прижимается к нему по ночам, думая, что мечник крепко спит. А его кошмары? Канда был неприятно удивлен, узнав, что шпендель стабильно, раз в неделю-две, просыпается весь в слезах и холодном поту. И Юу стоит не малых усилий успокоить всегда веселого и дерзкого мальчишку и унять крупную дрожь, которая била его тело. А утром они встают, как ни в чем не бывало, делая вид, что ночью ничего не было. Мечник не знал, о чем были эти сны – мелкий сам не говорил, а Юу не допытывался. Правда, в этом месяце кошмары еще не посещали мальчика, чему Канда был искренне рад – слишком пугающим выглядел Аллен когда, не узнавая, смотрел сквозь него пустыми безумными глазами, бормоча что-то невнятное бледными губами… - Эй, ты меня вообще слушаешь?! - мечник очнулся от того, что его настойчиво дергали за подол плаща. - Я, между прочим, есть хочу! - произнес с легкой угрозой в голосе Аллен, буравя Канду взглядом из-под челки. Канда хмыкнул, снял с крючка висящее над умывальней накрахмаленное полотенце, утер руку и подхватил расслабленную тушку. - Ну, если ты так просишь… - многообещающе улыбнулся несколько стушевавшемуся шпенделю Юу и направился в сторону кровати… *** Утро встретило Лави дикой головной болью, нестерпимым сушняком и отвратительным привкусом во рту, будто там себе устроила отхожее место толпа тушканчиков. Впрочем, Книжник так бы и лежал на своем койко-месте, если бы не выпитое накануне вино, которое решительно просилось на волю. Кряхтя и поминутно вставляя нецензурные междометия, Историк поплелся вниз, дабы осчастливить своим посещением небольшое строение, находившееся в дальнем углу заднего двора гостиницы. Благополучно расправившись с проблемой №1, Лави крепко задумался над тем, как решить проблемы №2 и №3. Когда он крался к себе обратно через кухню, его внимание привлек кувшин свежего молока. Не долго думая, ушлый Книжник утянул сего представителя хозяйского склероза и присосался к нему минут на десять, не меньше. Прохладная жидкость перебила неприятный привкус и несколько освежила мутного Историка, хотя конкретного облегчения принести не смогла. - Так, будем рассуждать трезво, - вздохнул Лави. Летевшая мимо ленивая осенняя муха резко спикировала вниз, насмерть сраженная драконовским дыханием. - Так, кто у нас есть в наличии? В наличии у нас есть Юу… Юу… Нет, не пойдет, этот трезвенник-язвенник сам не пьет и другим не дает! А его любимая мугенотерапия меня точно в гроб сведет!... Едем дальше… Аллен… Аллен, зараза такая, пьет, сука, и не пьянеет! Да и вообще алкоголь на дух не переносит… Но! Но он очень долго был спутником генерала Кросса, который, как известно, большой любитель заложить за воротник по поводу и без, а, следовательно, ни раз страдал недугом абстинентного синдрома! И Аллен, как его ученик, скорее всего знает, как с этим можно бороться! Ой, ну не молодчина ли я?! - возрадовался своей логике Книжник и шустро умчался наверх, в номер шпенделя. *** - Эй!!! Аллен!!!!- дверь, изящно открытая с ноги, гулко шарахнулась о стену. - Проснись и пой!!! Мне срочно нужна твоя помощь!!! Аллен, естественно, не проснулся. Его вообще трудно добудиться, если он сам этого не хочет. Однако, рыжик не унывал. - АЛЛЕН!!!!!! - Лави гордо встал в ногах кровати, окидывая взглядом опытного стратега будущее поле военных действий. То, что под покрывалом находятся два тела, Историк в упор не замечал. - Ну, все, мелкий, ты сам напросился! - Книжник ухватил край одеяла и резко дернул на себя. Это хорошо еще, что у Канды реакция хорошая, и он успел перехватить ткань до того, как она слетела с обнаженных тел. Картина Репина – «Приплыли»! Лави, в тихом ахуе, пялился на сей натюрморт, обреченно понимая, что теперь-то уж Юу точно совершит над ним болезненное гомосексуальное действо "еротического" характера с активным участием Мугена. Канда, видимо, тоже так считал, ибо, не спуская свирепых глаз с кролика, медленно потянулся за верной катаной. - Мамочки!!! - заверещал тонким фальцетом Книжник и, что есть мочи, драпанул из комнаты. « Ну нафиг такое лечение!» - думал он, удирая по коридору с громким топотом. Но лимит везения рыжик явно исчерпал еще вчера. Канда, успевший нацепить на себя штаны, застал его в собственном номере, при попытке сбора вещей, и немедленно приступил к свежеванию несчастного кроля. А что же Аллен? Аллен, милый, добрый мальчик, даже не потрудившись открыть глаза, мирно перевернулся на другой бок, с твердым намерением покемарить еще часок-другой. Все-равно Тим, известный зевака, покажет ему потом запись с этой эпичной баталии. Так, под звон бьющихся стекол, треск ломающейся мебели и далекие, глухие крики Лави, который умолял Канду пощадить какую-то книгу, повествующую о правлении египетского фараона Нацарахиса (типа, старик за нее угробит), Аллен преспокойно провалился в сладкий сон… …. А внизу старушки ржали – как ни как, бесплатный цирк!(с) *** - Мда, Аллен, не ожидал я от тебя такого... - мрачно протянул Книжник, наблюдая за тем, как Уолкер поглощает нехилый тазик с геркулесовой кашей, поминутно отплевываясь шелухой. - Я так ждал, так надеялся, так верил, что ты придешь и спасешь меня… - Но я пришел! - Ага. Когда Юу из меня г*но по третьему разу выбивать начал. - Блин, Лави, ко мне-то какие претензии?! Спасибо, - Аллен поблагодарил вернувшегося Канду, который, поставив перед ним стакан с чаем, уселся рядом. - Во всем случившемся виноват только ты! Вот ответь мне, я тебя просил стучаться ко мне в комнату перед входом? - Ну… Просил… - Лави нервно поерзал на своем стуле. - Много раз просил? - Много… - А ты чего? - А я… Эх…- рыжик, понимая, что правда на стороне Уолкера, уныло отпил из банки живительный напиток, сиречь рассол, который для него выцыганил у жены трактирщика совестливый Аллен. - А вообще, - парнишка зашкрябал ложкой по дну миски, собирая остатки каши, - Во всем этом инциденте есть один жирный плюс. - И какой же? - ехидно поинтересовался Лави, поморщившись из-за разбитой губы, саднящей скулы и ушибленного плеча. - Мы от тебя теперь можем не прятаться! Правда, Канда? - невинно обратился шпендель к своему постнофизиономному соседу, вызывающе медленно облизывая с ложки остатки каши. У Историка рассол аж не в то горло пошел, когда Юу, вместо того, чтобы начать привычно возмущаться и ругаться, одобрительно хмыкнул, не пытаясь скрыть бесенят в глазах. « Спелись! Ей богу, спелись!» - в тихом афиге думал Лави, с отвисающей челюстью наблюдая за тем, как Юу, неожиданно, в первую очередь для самого Аллена, притянул к себе парнишку и принялся увлеченно изучать аккуратное ушко губами и языком, подло игнорируя бормотания густо покрасневшего Уолкера о том, что он, де, пошутил просто. Эх, попал ты, кроль. По самое не хочу попал…