Мышь Вселенной 25

Глава 8. Этот ебаный пропуск обошелся мне в два часа унижения. На пропускном работали полные дебилы, но они относились к двадцать четвертой и власти над ними я не имел. Дебилы проводили свое время за коробками тусклых мониторов и чаепитиями. На мониторах они разглядывали одни и те же показатели экранов, разделяющих Вселенные, чай пили дерьмовый. На подоконниках и столах стояли кружки с желтым нутром. На драных линолеумах растекались лужи. Дебилы курили и накачивались подкрашенным кипятком, держа меня в приемной, где стояли несколько клеенчатых табуретов и горшок с давно сдохшим растением. Я раз пять подходил к перегородке с низко прорезанным окошком и стучал в нее ботинком, но дебилы только возились за стенкой и хихикали, пидорасы. Через час соизволили обратить на меня внимание и открыли окошко, перед которым нужно было сгибаться чуть ли не пополам. Унизительная хуйня, хуже не придумаешь. Я отдал в окошко свой пропуск и сказал: - Дайте бегунок на одного. Окошко захлопнулось, и за стенкой снова началась возня. Им хватило бы секунды, чтобы проверить мой пропуск, но ломались они все десять минут. Потом вылезла из окошка желтая костистая лапа и положила пропуск. - Отказано. И окошко захлопнулось. Я досчитал до двадцати, свернул направо по коридорчику и вынес хлипкую фанерную дверь. За дверью в прокуренной комнатке жевали бутерброды двое: желтый и хихикающий и толстый и рябой. Два урода, держа в жирных пальцах примятый хлеб с кружком колбасы, воззрились на меня. - Охра-ану вызовем, - сказал желтый и потянулся к кнопке. - Вызывай. Я к тебе ночью Генджер пригоню и разъебем здесь все, - сказал я. Желтый все-таки на кнопку нажал, задумчиво пожевал колбасу и сказал: - У нас правила. Охрана притопала резво. Два здоровых кабана в синих комбинезонах. - Не трогайте его пока, - вмешался толстый. – Пропуск покажи. Блядство, я им его на десять минут отдавал – на хуя, спрашивается? Пришлось опять вынимать пропуск из кармана и показывать. Желтый и толстый переглянулись и забубнили приглушенно: «Нам это зачем…» - «Демон по-ихнему…» - «Могут и заявиться…» - «Это Спартака эксперимент…» - «Пусть сами разгребают…» Они закончили бубнить, толстый ловко снял с зеленого пластмассового телефона трубку и загундел туда: - Пятый пропускной, Феликс тринадцать-сорок, соедините с ЦИАП… Добрый день. Пятый пропускной, Феликс тринадцать-сорок, номерной сто восемьдесят семь хочет одноразовый пропуск… нет, свой у него есть. Да, тот самый. На кого просит? На кого просишь? - Фамилией не интересовался, - сказал я. - Не знает, на кого просит… Передам. Да. И он сунул трубку мне, я прижал ее к уху и услышал голос Спартака. - Привет, Кайл. Я дам тебе пропуск с одним условием: завтра завернете ко мне оба. Вечернее время, восемнадцать ноль-ноль. - Зачем? – спросил я. - Зачем тебе пропуск? – тут же спросил Спартак и моментально сбил меня с толку. Отвечать я не хотел и не мог. - Ладно, придем, - сдался я. – Когда пропуск будет? - Пять минут подожди. Я положил трубку и сказал толстому. - Пять минут. И они действительно уложились в это время, пока я курил с охранниками на крыльце. На выданном бумажном пропуске были проставлены и время, и дата. Теперь осталось его передать, а соображать требовалось быстро: если мне не удастся вытащить Чета в двадцать четвертую на следующий же день, то Спартак просто откажется мне помогать, и дело с концом. Передать я его мог только в перемахе – без вариантов, а поводом для перемаха могло стать что угодно, но для этого требовалось Чета увидеть. Я недолго ломал голову, выход мне подсказал сам Чет. Итак, дневное время, пятнадцать ноль-ноль, как говорят в двадцать четвертой. Вселенная потеплела, снег моментально поплыл. Хлюпая водой, набравшейся в ботинки, оскальзываясь и проваливаясь в ямы, наполненные ледяным густым крошевом, я топал к заводу Мэндера. Шел и думал вот о чем: если Спартак узнал о том, кого я хочу притащить в двадцать четвертую, может, об этом ему сказал сам господь, о котором так много было сказано во времена моей ломки? И если он ему сказал, а меня даже не слышит, значит, Спартак прав, и моя жизнь – мусор и хлам для господа, а сам я – действительно отброс по сравнению с самым последним ублюдком двадцать четвертой вселенной? Мысли меня захватили. Спартак долго рассказывал мне о боге, и я представлял его чем-то вроде Крейдера и Боца, только территорию он держал побольше, и делил мир не на Мэндер и Генджер, а на две Вселенные. У него была куча правил – Спартак зачитывал вслух, а я вникал, и все в системе бога было схвачено лучше, чем у нас, но с дисциплиной полный провал. Спартак спрашивал о моем мнении насчет этого парня, и я сказал, что ему стоило бы почаще появляться перед нами и покрепче держать за шкирку, раз для него уж так важно, чтобы мы все слушались. Я сказал, что нельзя подчиняться кому-то, кого ты в глаза не видел. Спартак возразил – он знал о Тае, и ему было чем возразить. Но я тоже не дурак и вижу разницу: Тая можно потрогать и даже пнуть, а бога нет, и никто никогда его не видел и не трогал. Как мы проверим его авторитет? Это можно решить только перемахом. Если парень скрывается от перемаха, то никакого уважения он вызывать не может. Потом я спросил – на кой черт он мне все это втирает? Я не хочу захламлять себе мозги историями о невидимых чуваках, которые от меня что-то хотят. Мне насрать. Спартак сдался. Религия, сказал он, тебе не подойдет. Сказал, что я похерил все светлые стороны веры и уцепился за свои примитивные понятия, и этот тот случай, когда мультирефлекторность не работает. Попробуем пойти другим путем, Кайл, решил он. Нужно найти что-то, что действительно зацепит тебя за душу. Итогом этого трёпа стала моя привычка разговаривать с невидимым господом. Вдруг ответит? Дотопал я без приключений и вышел к пятым воротам. Меня наверняка заприметили дневные постовые, но не рыпнулись, зная, что огребут. Им нужно время, чтобы разыскать и растолкать дрыхнущие днем патрули, и пока что у меня полная свобода действий. Вложив пальцы в рот, я свистнул, изобразив протяжный позывной Генджера, и остался ждать, разглядывая двор завода. Мэндер и Генджер действительно были близнецами. Отличия были, но такие мелкие, что их можно было в расчет не брать. Пара вагонеток лежала на боку, а не стояла на рельсах. Двор в целом был почище, и один его угол затянут брезентом, а мы свой стянули и нашли под ним целую гору грязных и слежавшихся противогазов, респираторов, костюмов химзащиты и длинных перчаток с раструбами. Мэндер этим хламом не заинтересовался, оставил валяться кучей. Ждал я около пяти минут, и за заборами забубнили приглушенным матом – сонные бесы Мэндера решали, что делать. Высунулась угрюмая небритая рожа и снова скрылась. На всякий случай я размотал цепь и развернулся к заводу спиной, а к воротам – передом, чтобы не проворонить атаку. Опять появилась небритая рожа, а следом вышли, приминая рыхлый снег тяжелыми подошвами, две боевые малышки. Короткие, под грудь, куртки, обтягивающие их, искрились и переливались. Тяжелые сплюснутые металлические кольца хлопали по бедрам, закованным в скрипучую кожу шорт. Под шорты обе напялили чулки-паутину, и в просветах мелькали красноватые ляжки. Тепло-теплом, а холодно же, сука… Пока они шли ко мне, выступая, как дрессированные лошадки, я осмотрел их снизу доверху: гладкие, без шрамов. За плечами свернутые кнуты: вот и причина отсутствия шрамов. Этими кнутами они глаз выбивали с двух метров – хрен подберешься. Морды у обеих гордые – как же, блядь, против демона вышли, - а в глазах неловкость и неуверенность. Небритый, натравивший их на меня, сам остался стоять поодаль, предпочитая не вмешиваться. Сразу видно – гондон. Отправил малышек разбираться, бес. - Какого хуя вам не спится? – спросил я, увидев, что они все еще сомневаются – браться за кнуты или нет. – Ваше время ночное. И отодвинулся, тщательно соблюдая правильную дистанцию. - Решили вдвоем нагнуть демона Генджера? А что вам за это будет? Говорят, была одна боевая малышка, которая умудрилась демону хлыстом по морде съездить. Угадайте, чем ее наградили? Правильно, трипаком… Я болтал и потихоньку перемещался по кругу. Между мной и ими должно появиться препятствие, хоть столбик, хоть вагонетка. Что угодно, чтобы нельзя было точно прицелиться. Найти такое препятствие я не успел. Одна из малышек еще сомневалась, а вторая потянула кнут из-за спины и развернула его блестящее кольцо. Надо было что-то делать, и я сделал. Бросил свое кружение, расставил руки и пошел к ней, стараясь, чтобы шаг был длинным. - Иди ко мне. В просвете за плечами малышки мелькнула озадаченная морда небритого. Одна девочка успела отшатнуться, а вторая, вцепившаяся в кнут, оказалась у меня в руках. Я ее легонько сжал и услышал, как захрустела кожа ее курточки. Передо мной оказались ее ошалевшие выгоревшие глаза, густо обведенные зеленой краской, и потрескавшиеся губы. От нее шел приятный запах смеси разных красителей, синтетического геля и теплого тела. - Смотри, - сказал я второй. – Твоя подружка не против, и ты не дергайся. Свою малышку я наклонил и уложил ее спиной на выставленное колено. - Хорошо, да? – спросил я ее, потому что мне самому было хорошо: все так хреново начиналось и так мирно заканчивается. Не хотел я глаз лишиться, правда. Они мне еще нужны. И девочка попалась приятная – крепкая и округлая, и хорошо и доверчиво она у меня на руках лежала, пока ее подружка соображала, что делать, а небритый грохотал ботинками на лестницах, под шумок пробираясь в здание завода. - Знаешь, где меня потом найти, да? – сказал я малышке. Она сделала недовольное лицо, но в глазах снова что-то промелькнуло. Вот так пригласишь девочку в гости, а она придет с целым выводком бесов, и все они попытаются отрезать тебе яйца, пока лежишь голый и беззащитный. А ведь всего лишь потому, что хотелось поебаться. Короче, ничего серьезного я не предлагал. Генджер с Мэндером даже по таким делам не связывается. - Риплекс! Шоу окончено. Мордатый все-таки пихнул под зад сонных демонов, и они вылезли все втроем. Взлохмаченный, в узкой черной майке, Каин щурился на свет и смотрел на меня с любопытством. Он улыбался неопределенной улыбкой. Моя боевая малышка, увидев его, вся закаменела. Лёд медленно соображал, поэтому то вытягивал из-за ремня, пересекающего плечо, короткую дубинку, то снова опускал ее в петлю. Чет выдвинулся вперед. На нем была обрезанная под лопатки штуковина с капюшоном, и капюшон сзади болтался. Не знаю, как эти штуковины называются, их все носят, но все обрезают на разную длину – кому как удобнее, потому что изначально они всем по колено. Плотная такая штука-резинка. И широкий капюшон. Они бывают зеленые, фиолетовые и черные. У меня была зеленая, я обрезал ее по пузо и оставил рукава, а Чет и рукава срезал, и укоротил под ребра, и была она у него красная, блядь. Красная как мое мясо. На плече у Чета виднелась свежая припухшая татуировка, а на белых боках – плохо зажившие отметины от удара цепью. Развлекается, как может, в общем. Это он меня окликнул. Окликнул, и я понял, почему различал даже самый слабый его шепот. - Отпусти малышку-то, - посоветовал Каин. – На хуй пошли, девочки. - Увидимся, - сказал я ей и отпустил. Они обе попятились и вышли за ворота, не говоря ни слова. Демоны тут же закружили вокруг меня, пытаясь заставить поворачиваться, чтобы завертелся-растерялся. Безмолвное кружение, и я в центре, не позволяя себе шевельнуться. Только покрепче ногами в землю уперся. Они что-то решали и быстро переглядывались, молча передавая друг другу свои мысли-мыслишки. Я видел то черные матовые глаза Каина, то скучающие глаза Лёда, то выжженные неглубокие – Чета. Наконец, решили. Лёд остановился у меня за спиной и с короткого размаха приложил меня дубинкой под колени. Не очень больно, но очень глупо, потому что ноги сразу подкосились, и я повалился на мокрый рыхлый снег. - Посиди так, - сказал Каин. Чет почему-то не вмешивался, и мне стало понятно, что если дело дальше так пойдет, то Каин сдвинет Чета с места первого демона. Лёд на это место никогда не претендовал и в демоны попал по причине исключительной исполнительности и тупой силы. - Риплекс, - сказал мне Каин, наклоняясь так, что я увидел его зрачки – очень темные, звериные. – Ты сам сюда пришел, и свидетелей нет. - Сам и нет, - ответил я, пытаясь подняться, но стоящий сзади Лёд ударил меня еще раз, по хребту, и стало по-настоящему больно. Каин покусал губы, еще раз вгляделся в меня и выпрямился. Я немного поплавал в боли, ломающей мне спину, и разговор уловил кусками. Вроде бы, Каин говорил, что есть смысл меня прикончить, и Лёд вроде соглашался, и говорили они между собой, а Чет в этом не участвовал. Я посмотрел в его сторону, но увидел только его ботинки и складки джинсов, потому что практически валялся на земле и голову поднять не мог – у меня там что-то заклинило… Донесся запах курева. Мне дико хотелось повалиться на бок и выпрямиться, но нельзя было себе такого позволить. Когда я снова выплыл, Каин заканчивал фразу: - …а если он один о дьяволе знает? - Тогда нельзя убивать, - ответил Лёд. Я начал подниматься и на этот раз меня никто не пытался остановить. Колени слегка дрожали, в плечах слегка ломило, но в целом жив-здоров. Когда я поднялся, Лёд прихватил меня под руки и заломил их мне за спину. - Мы сделаем так, - решил Каин, вытаскивая пачку сигарет. – Не убьем, но выебем. Такое бывало, и это было пиздец как неправильно. Такое было хуже смерти, потому что куда потом ни двинься – всюду ты изгой. Это делалось чем угодно – обрезками труб, ножками табуреток, бутылками. Чем угодно, только не оружием. И лучше после этого не выживать. До меня впервые дошло, что не такая уж и простая вещь – прогулка на территорию чужого завода, и дошло, почему случился тот перемах – Чета прикрывали. Его прикрывали охранными отрядами, патрулями и вторым демоном. О его жопе кто-то позаботился, а вот я о своей собственной – нет. - Никаких свидетелей, Риплекс, - повторил он. – И никто из нас потом не скажет ни слова, если ты назовешь нам имя настоящего дьявола Генджера. Об этом будем знать только мы вчетвером. Прощай, Риплекс. Ты был хорошим парнем, я так думаю. Я низко опустил голову. Похуй, что там они бубнят и делают, лишь бы оставили меня в покое на три минуты ровно. Со стороны я выглядел, наверное, конченым слабаком, который расплакался или в обморок упал. Но мне нужны были только три минуты, и их мне дал Чет. - И кто это делать будет? – спросил он, и в его голосе я уловил ту самую нотку брезгливости, которую уже слышал однажды, слопав его мороженое. - В первый раз, что ли, - сказал Каин. Лёд все еще держал меня со спины. Я попытался наклониться еще ниже, и он не стал меня сильно сворачивать. Решил, что дело и так схвачено. Прижав зубами губу, я провернул первое самое мое кольцо-колечко, занявшее место первого пробоя – широкую такую хреноту с небольшой зазубриной. - Парней ебешь? – заинтересованно спросил Чет, и я машинально про себя отметил – первый демон вернулся. - Бля, Чет, - сказал Каин, - ты знаешь, о чем я. - Расскажи, - с тем же интересом предложил Чет. - Хорошо, - согласился Каин. – Нам нужен настоящий дьявол Генджера… - Я тебя не об этом спрашивал. Я тебя спрашивал – часто парней ебешь? Не тупи, Каин, отвечай на вопрос. Губу я прокусил, но колечко свое умудрился зубами расстегнуть, и оно провалилось ко мне в рот, как холодный леденец. Осталось только раздавить его на две половинки. Каин замялся. Он отвык от таких разговоров, разленился в дружественной компании демонов и потерял навык. Он даже не заметил, как Чет переформулировал вопрос, и ответил коротко: - Не ебу. - Я тебя не спрашивал, ебешь или не ебешь. Я спрашивал – часто? И тут Лёд зашевелился и отпустил руки. Я расцепил наконец свое кольцо зубами, но первое, что сделал – располосовал остро заточенными его половинками свою же губу, и кровь хлынула так, будто меня подключили к трубам и открыли кран. И Лёда залило, как мне с непоняток показалось, по локоть. По идее, я должен был эти заточенные куски проглотить и быстро сдохнуть, пока они тут решают, ебет Каин парней или нет, и как он их ебет. Но жизнь жестока, проглотить мне все это не удалось, потому что, как только прилила первая соленая волна, я тут же выплюнул все, что мог выплюнуть, и свое потайное орудие самоубийства в том числе. Некоторое время стояла какая-то тупая и ватная тишина. Я даже подумал, что оглох на хуй. Шатаясь, прижимал руку к губе, а кровь все лилась и лилась, вымок рукав куртки и свитера, все слиплось, все стало красным, снег растаял в розовую кашу. - Лёд! – сказал Чет. – Проверь. Запястье стиснула холодная рука. - Нормально, - пробормотал Лёд, но вид у него был ошалевший. – А это что? - Риплекс, - сказал Чет, и я увидел, что он стоит совсем рядом, напротив меня, и ощупывает меня взглядом, ища рану, которая могла поднять кровь к моей глотке. – Это что? - М-м-м-м… - промычал я. Хотелось что-то сказать, но все занемело и хлюпало. Каин сплюнул в сторону и пошел к заводу, и через пару минут исчез внутри здания, и я готов был поклясться, что съебался он с явным облегчением. - Лёд, принеси что-нибудь, - приказал Чет. – Если он здесь издохнет в такой луже крови, бесы сойдут с ума. Давай! - Что нести-то? Бинт? Я вытерся в очередной раз, и Чет понял: он меня за подбородок взял и повернул к низкому зимнему солнышку. - Нет, не бинт… шипучку неси. - Шипучку, - повторил Лёд и скрылся. Я сразу же полез в карманы, пытаясь найти долбаный пропуск и отдать Чету, пока не приперся добрый доктор Лёд со своей шипучкой, и не выбрался назад Каин, придумавший наконец ответы на вопросы Чета. Рылся молча, то и дело вытирая кровь рукавом. Куда-то этот пропуск сгинул, черт бы его побрал. - Риплекс, - позвал Чет, и я поднял голову. Он смотрел на меня и улыбался. Нормально улыбался, будто мы с ним вместе «дикарку» пили пару минут назад и песни распевали. - Ты чего? В момент опасности блюешь на врагов кровью? Как скунс? Хотел бы я ему сказать, что я думаю о странном сравнении со скунсом, но не мог. У меня губа надвое разошлась, да еще и наискосок, и скользкое мясо разъезжалось под языком. Только «м-м-м-м» и получалось. - М-м-м! Иди на хуй, короче. - Как это? – спросил он, разглядывая меня с любопытством. – Прокусить так не прокусишь… Потом у него в башке что-то сложилось. Он подумал немного и сказал, низко ко мне наклонившись: - Ты решил, что лучше сдохнуть? Почему, Риплекс? Ты же хочешь секса с парнем. Он сказал слово «секс». Так в нашей Вселенной никто не изъяснялся. - Хочешь, - повторил Чет. – Я это со стороны увидел и сам почувствовал. А ты не знал? Я разобрался, почему пропуск не мог найти: он смялся, пока Лёд держал меня на коленях, а потом я его еще мокрыми руками залапал. Вытащил смятый и весь в крови, взял Чета за руку и вложил в нее пропуск. Чет спокойно руку подал и разжал, и сразу же убрал ее в карман. - У вас там есть кому тебя зашить? – спросил он. – У нас Лёд шьет, но… Мне хотелось сказать: докажи. Докажи, ублюдок, иначе я буду в полном праве тебя убить, и убью на хуй. Пусть меня потом порвут оставшиеся демоны Мэндера, но за такие слова, если нет ни одного доказательства, отвечают жизнью, и мы оба это знаем. Но говорить я не мог. И стоять здесь мне больше было незачем. В лекарствах Мэндера я не нуждался. Все навалилось сразу: и хребет ломило, и пасть пополам, и чуть не выебали, блядь. Пропуск отдан, приключение закончено. Пошли они все на хуй. - Красный, - сказал Чет, - мне нравится красный. У него на пальцах была моя кровь, и он сунул их в рот и вынул влажными и блестящими. - Найди надежного человека, - сказал он, - и сделай то, что хочешь. Убери это из себя. Тебя ведет, стоит только к тебе прикоснуться. Ты в руках размазываешься, стоит только тебя обнять. Это слишком явно, чтобы можно было долго скрывать. Тебе нужно беречь себя, Риплекс, и если ты этого не сделаешь, ты рано или поздно нарвешься. Я развернулся и попер прочь. - Что? Перемахнулись? – спросил Лёд, выходя во двор с бутылкой шипучки. - Нет, - ответил Чет. – С чего ты взял? - У тебя руки в крови. - Тут везде кровь. - Да, - согласился Лёд. – Везде. Чет. Ты нам хорошую сделку сорвал. - Почему я? - Каин так сказал. Боца это не понравится. Опять Риплекс, опять остались без имени дьявола. И… со своими так не поступают, Чет. - Даже если сделку сорвал я – я был прав. Он все равно ничего уже сказать не мог, - ответил Чет. – А Каин мудак. Теперь Генджер знает, что мы ищем. Лёд наклонился и потрогал смерзающийся красноватый снег. Растер в пальцах небольшой комочек. Розовые капли покатились по его запястьям. Поднял еще один комочек, сжал и фыркнул. - Ну, блядь… Маленьким округлым лезвием, найденным в снегу, Лёду срезало подушечку пальца, и крохотный комочек плоти повис на клочке кожи. - Вот поэтому я и говорил, - сказал Чет, забирая у него флакончик и откручивая крышку, - оставьте Риплекса мне. Силой от него ничего не добьешься – очевидно же… Ему проще сдохнуть, чем повестись на эти дешевые разводки… Подставляй. Лёд с готовностью подставил руку, и Чет вылил на рану шипящую жидкость, быстро свернувшую кровь. - Лёд, тебе нужны кальки? Нормальные кальки, а не то, что ввозят сюда поездами? - Да, - поразмыслив, ответил Лёд. – Не хотел бы я, чтобы моя мамаша очнулась и принялась меня воспитывать. - И мне нужны, - сказал Чет, - хотя дело не в мамаше. Всем нужны нормальные кальки. Так какого хуя вы жмете Риплекса, который их сюда таскает? Ты видел, что он сделал? В следующий раз это будет труп. Лезвиями не получится, так добьется, чтобы его запинали. Будет труп парня, который единственный может притащить нормальные кальки. Труп парня, который наверняка знает, как найти первого дьявола Генджера. Нам такой труп нужен? - По-твоему сейчас получится, что Мэндер вообще должен его защищать, - пробормотал Лёд. - Я такого не говорил, - решительно отказался Чет, - но способствовать тоже не надо. Оставьте его мне – я сто раз просил… - Ничего не знаю, - тут же отозвался Лёд, - Боца сказал – нет. Пойдем назад, холодно тут. - С Боца я еще поговорю, - закончил Чет, бросил последний взгляд на кровь и изрытый снег и пошел к заводу, пряча руки в карманы джинсов. Они разговаривали о нормальных кальках, я в это время лежал пластом в подвале, забитом стекловатой, гнилыми досками и свернутыми обрывками ковров. В этом подвале когда-то был теплак, и остались даже огарки свечей, прилепленные к пыльному подоконнику узенького окошка. По пути я нашел какого-то беса и знаками пояснил, что мне нужно. Мне нужна была сшивка и как можно быстрее, пока кровью к херам не истек. Лежал я вниз носом, но потом перевернулся и даже решил закурить, но чуть не издох от боли. Свет пробивался так тускло, воняло так гадостно, что я опять впал в тоску. Крейдер появился через долгое-долгое время, и я почти выл от бессилия: во мне запоздало заклубилась злость, и я жалел, что не ввязался с Четом в перемах там же, сразу после этих слов. Я должен был заставить его ответить за эти слова, но не смог, потому что настолько охуел, что мысли в голове не умещались. Они уложились во мне потом, и я созрел до решения проблем и даже пытался куда-то выползти, но меня удержал Крейдер. - Ты куда? – спросил он. – Ляг, дебил. Я хотел сказать, что мне очень надо, но только забулькал и захрипел. С Крейдером вместе явились Яйца и Кривоглаз – полным патрулем. Яйца повалили меня, вцепившись с обеих сторон, а Крейдер держался сзади, чтобы вовремя поймать и не дать мне приложиться башкой об трубу. Втроем они меня уложили, и Яйца уселись на колени, Кривоглаз держал голову, а Крейдер сел сверху, прижав мои руки коленями. Тяжелый он был, сука. Чуть ребра не раздавил. - Так… ну что, сшивка, - сказал он, обтерев меня тряпкой и внимательно рассмотрев разрез. Он изогнулся, достал из заднего кармана пакетик с иглой и нитками. - Я уже в курсе, - сказал он, когда я принялся мычать и блеять. – Так что заткнись. Кривой, его пока держать не надо. Плесни водки. Кривоглаз с готовностью извлек из рукава бутылку и плеснул прямо в подставленный Крейдером пакетик, который он тут же завязал узлом и поставил мне на грудь. - Минут десять подожди. Риплекс, все пробои снимаем. Он сам расстегнул туго сжимающие губу кольца, и снова полилась кровь. Больно, но как-то тупо больно. Терпимо. - Рот открой, дай гляну, что там. Я открыл. Он наклонился. В серой полутьме резко обрисовался контур склоненной шеи, от затылка до шеи – короткая дорожка жестких волосков. Глаза внимательные, светлые. Спокойное простое лицо, ничего и никого не напоминающее: ни белоглазого жестокого призрака, ни сладко-трупное солнышко, каким всегда был Мит. От Крейдера шло тепло. Найди надежного человека и сделай то, что хочешь. - Ты чего взвыл? – спросил Крейдер, развязывая пакетик с нитками и иглой. – Больно стало? Больно мне было внутри. Когда я вспоминал слова Чета, у меня начинало ломить в груди и становилось так мерзко и стыдно, что хотелось выть. Кривоглаз снова схватился за мою голову и щедро плеснул мне в глаза едкой суррогатной кальки. И помню я только глупые, непрекращающиеся муки в стране сменяющихся мультяшных картинок: ни цвета, ни запаха, ни ощущения. Налипшие на сетчатку мутные образы Никого и Нигде. А пока я там барахтался, Крейдер зашил мне губу. Чет поговорил с Боца. Нашел время, когда демоны разбрелись кто куда, и остался с ним наедине. С момента наказания между ними нарастала неловкость. Боца понимал, что не может толком объяснить свой запрет, Чет об этом знал. Он не собирался выводить Боца на чистую воду. Он настаивал на продолжении поисков, потому что это было важно для Мэндера. - Решать тебе, - сказал он Боца, сразу же предупредив все возражения, - я просто выскажусь. Боца наклонил голову – разрешил. Чет медленно закурил, медленно убрал зажигалку в карман. Продолжал обдумывать. Его лицо в такие моменты становилось другим – если он размышлял, то замыкался напрочь, сжимал губы и стискивал зубы, а глаза становились невнимательными. Начал он так, будто ничего не произошло: - Нам по-прежнему нужны кальки. Генджер очень быстро вычисляет перекупщиков и двойных торжков. Они вычисляют их и сливают в никуда наше время и деньги. Появился слух, что Генджер прячет настоящего дьявола, а Крейдер просто корчит из себя главного. Если Генджер его прячет, значит, там есть что прятать даже от собственных бесов. Если мы вычислим этого парня-дьявола и разберемся, почему его прячут, мы можем содрать с Генджера плату за молчание и брать ее кальками. И бесам необязательно будет об этом знать. Боца молчал, глядя, как вспыхивает оранжевый огонек сигареты Чета. Он не двигался и за цепи не брался. - И на кальках, и на истории со спрятанным дьяволом завязан Риплекс. - На хуй Риплекса, - сказал Боца. – Он блядский выродок. Я сказал – никаких дел с ним больше не иметь. Никаких договоренностей с Генджером не будет Чет затушил сигарету о рукав своей куртки. - Боца, - сказал он, - я тебе многое позволял, и ты знаешь, почему. Я надеялся, что отработаю свое, и ты меня отсюда выпустишь. Я позволял с себя шкуру снимать. Я позволял Каину лезть на мое место. Не потому, что я преданный демон Мэндера, а потому что, блядь, ты обещал меня отсюда выпустить! Он повысил голос и взял тайм-аут, чтобы переждать вспышку злости. Боца тронул было цепь пальцами, но Чет предупредил его: - Больше терпеть не буду. Я остался здесь, я тут застрял и буду жить в этой Вселенной и принимать решения. Я считаю, что ничего плохого в договоренности с Генджером нет. Я по-другому вижу управление Мэндером, Боца. И если ты не позволишь мне продолжить поиски и разобраться с поставками калек, я спихну тебя с места дьявола. - Как? – хрипло спросил Боца. – Меня убьешь? - А ты мне кто? – спросил Чет. – Уже никто. Ты меня так наебал, Боца, что… тебя убить – себе подарок сделать. Боца не ответил. Чет вытянул из кармана пачку и зубами вытянул из нее сигарету, но прикуривать не стал. Бросил короткий взгляд на своего дьявола, поморщился. - Понимаешь теперь, почему я хотел уйти? Я ни с кем здесь не могу договориться по-нормальному. Пока в зубы не сунешь – не понимают. Пока ебало не разобьешь – не додумаются. Я тебе что предлагаю, Боца? Я предлагаю настроить хо-ро-ший канал хо-ро-ших калек прямо в Мэндер! Что непонятного? Почему надо грозить перемахом, чтобы хоть что-то дошло?! У него был вид человека, вынужденного биться головой о каменную стену. - Есть правила, - сказал Боца, - под мирок такую договоренность не подведешь. Это вне правил. - Ну, бля… - И с Риплексом мы дел иметь не будем. Чет наконец-то закурил и минуту ровно тянул тяжелый дым, а потом устало спросил: - В чем у тебя проблема конкретно с Риплексом? Боца неопределенно покачал головой и ответил спустя несколько минут. Они все время провисали в паузах, и это доказывало, насколько тщательно подбирались слова. - Каин докладывается обо всем, что видит, - сказал он. – Мне докладывать было некому, своя голова на плечах всегда была. И я видел то же самое, только много лет назад. С этого все и начиналось. - Херня, - припечатал Чет, гася очередную сигарету. – У тебя это так в башке зацепилось, что до сих пор покоя не дает? Забудь, Боца. Нет кругом тайных пидорских заговоров, которые могут повредить Мэндеру. Очнись. Такие истории случаются раз в десять лет, и десяти лет еще не прошло. Что делать-то будем? - Посмотрим, - сказал Боца. – Я этот разговор между нами пока оставлю, но если решишь выбиться – Каин и Лёд тебя распластают, а до меня даже добраться не сможешь. Я сказал. Чет скоро остался один в гулком пыльном цехе завода и нащупал в кармане флакончик с калькой «Молния», в котором осталось на донышке, – по паре капель в каждый глаз.