Проклятые

Снег, снег, снег! Радости не было предела. Слякоть и грязь всем уже изрядно поднадоели и хотелось немного праздника, веселья и безбашенности. К сожалению, окончательно снежный ковёр покрыл землю только к середине недели, все эти дни медленно разжигая в студентах задор и готовность не вылезать с улицы до посинения и обморожения конечностей. Лили принадлежала именно к этому типу людей, предпочитая гулять в окрестностях школы, чем сидеть в стенах школы и тихо всех ненавидеть. Новость о том, что у неё, возможно, раздвоение личности, не то, что шокировала её, а вывела из строя на добрых дней пять. Она не могла нормально сосредоточиться ни на чём, всё время думая о том, что вот она сидит на уроке, слушает лекцию преподавателя, а в следующую минуту может оказаться, что она уже не на уроке, а в гостиной перед камином и прошло минимум два дня с последнего воспоминания. И если бы не случай, возможно, её замешательство продлилось бы дольше. Уилла подловили в одном из коридоров. Он был чистокровным по всем статьям и он был практически беззащитен, так как по природе своей не мог обидеть и мухи и был стеснителен до безобразия. Со стороны магглорождённых было кощунственно так с ним поступать. Но, не имея возможности оторваться на других и не получить за это втрое больше, они пошли по пути наименьшего сопротивления, как трусы. За Уилла заступились Иоланта и Роберт, оказавшиеся по близости. Всех их наказали, обвинив в травле младшекурсников. Вникать в то, кто на кого напал первый, не стали. А точнее, Аманда Бишоп полностью переврала показания троицы и встала на защиту магглорождённых. Она настаивала на том, чтобы их исключили, но МакГонагал не дала на то свою волю. Правда, это было уже не так важно, потому что в Хогсмид проход им был запрещён, на квиддич они тоже могли не рассчитывать, по крайней мере, до весны. То есть две игры они пропускали в любом случае. Что для Уилла и Роберта, ярых фанатов этой игры было равно смерти. А отработку им назначили до Рождества у Бишоп, которая грозила снять с них три шкуры. Такое положение вещей мало кого обрадовало. Пошли возмущения. Хьюго и Люси был в первых рядах. Они были всеми руками и ногами за Уилла, несмотря ни на что. Люси даже успела повздорить с Нэнси Диккенс, своей подругой, а Хью закинул в её завтрак пару размельчённых блевательных батончиков. Роза тоже возмущалась такой несправедливости, и несколько раз пыталась поговорить с преподавателем Травологии, чтобы она смягчила наказание этим троим, или, хотя бы, чтобы их пускали на квиддич. Но из-за этого только попала в немилость Бишоп. Та снизила ей оценки, и дала понять, что на «превосходно» по её предмету она может не рассчитывать. Для Розы, у которой год был последним, это было шоком. — Маньячка-извращенка! — воскликнул Роберт. Лили понимающе на него посмотрела. Его руки были все искусаны ядовитым растением и покрылись огромными волдырями всего за какие-то полчаса. Лили помогала ему их протирать снадобьем, которое прописала мадам Помфри. У Уилла и Иоланты зона поражений была меньше, и они справлялись своими силами. — Твой брат собирает силы на Равенкло, может, стоит нам сделать тоже самое? — спросил Роберт, морщась от боли и стараясь вдыхать воздух полной грудью, глубоко, чтобы было хоть немного, но легче. — Как ты это себе представляешь? — возмутилась Иоланта, — Их больше и на их стороне преподаватели. Плюс законы не в нашу пользу. — Но надо же что-то делать! Сегодня мы, а завтра кто-то другой. — Роберт прав. Вместе мы сможем ещё что-то сделать, но по одиночке мы уязвимы, — сказала Лили. Другого выхода не было, как бы не возмущалась Коллер. Уилл затравленно смотрел на них. — Вы понимаете, что если об этом узнают… — Нам крышка. — Нам и так, и так крышка, так чего терять. Мы Гриффиндор или как? — Да, но мы будем сражаться против своих же. — Им это ничуть не мешает, Уилл. Брейген и Аткинсон точно будут с нами. — Оливия навряд ли… — Зато Арабелла, Дин Томас и Джерси Самерс точно, — подвела черту Лили. Ник уже второй день находился в Воющей хижине и на следующее утро должен был вернуться, если всё будет нормально. Судя по рассказам, волчелычное зелье уже мало помогало. То ли оно вызвало привыкание, то ли ещё что-то произошло. У Ванессы были прорицания, и Лили отправилась в гостиную, чтобы занести учебники и взять конспекты по ЗОТИ. В спальне никого не было. Она сложила всё в полку и села на край кровати, складывая пергаменты в сумку. На мгновение она взглянула на своё отражение в стоящем на прикроватном столике зеркале. Рыжие волосы распущены по плечам и лежат неестественно ровно, глаза блестят лихорадочно и зло, из-за освещения они кажутся почти чёрными, а губы кривит усмешка. В страхе Лили опрокинула зеркало, а подняв его с пола дрожащей рукой, обнаружила, что оно раскололось на двое. Одна половина была гладкая, а другая пошла мелкими трещинами, словно рябью. Преподаватель по ЗОТИ, профессор Леман, решил провести для них практический тест, проверяя, как они усвоили программу за пять лет обучения. — Боггарт? Но мы же проходили их на третьем курсе? — Вот и посмотрим, мистер Брейген, как вы усвоили этот материал, — спокойно отозвался профессор. Все построились в линию. Первым оказался Грегор Аткинсон. Его боггарт оказался обыкновенным клоуном. Почему тот его так боялся, можно было только гадать, но хохот, который последовал после его появления из сундука, был помощнее любого Ридикулуса. Следом шёл Артур Росс — его самый сокровенный страх — это банши, а у Арабеллы Дангеретт — призраки. Последнее было не удивительно. Первое время она жутко шугалась Хогвартских приведений, но потом вроде привыкла. Но, видимо, искоренить этот страх было намного сложнее. Следующей шла Ванесса. Лили с содроганием думала, что же сейчас привидится подруге. Она была почти уверена, что это будет её мать. Или ещё что похуже если учесть, что за жути она насмотрелась в своих видениях. Профессор взмахнул палочкой, открывая сундук. Крышка мгновенно взлетела вверх, и из глубины его пополз туман. Густой, молочный, из него доносились какие-то хлюпающие звуки и вдруг раздался пронзительный визг. — Ридикулус, — рука у Ванессы дрожала. Туман отправили обратно в сундук, предварительно превратив его в лёгкую летящую ткань, которая разорвалась в клочья сама собой. — Ты как? — Лили остановила подругу за руку — Нормально, — она улыбнулась. Но по бледному лицу было понятно, что до нормально было далеко. После Роберта, у которого боггарт принял вид непонятного растения с клацающими лепестками, словно челюстями, шла Лили. Снова взмах палочкой, крышка летит наверх, и мимолётное видение приобретает реальные черты. За спиной послышались шёпотки. А Лили всё не могла оторвать испуганного взгляда от девушки, выбирающейся из сундука. Рыжие неестественные волосы, почти что чёрные глаза и ухмылка на губах. Она подходила всё ближе и будто говорила: «Ты мне ничего не сделаешь. Я — это ты.» На мгновение Лили поверила ей. Что она может сделать самой себе? Сбежать от себя всё равно не получится. Покориться? Нет! Ни за что! Пусть она сильнее, пусть злее и изобретательнее, но она просто так не сдастся! — Ридикулус! — яростно, словно хотела разнести её в пух и прах. И в тот же миг рыжее чудовище превратилось в простую кривляющуюся колдограффию. Лили натянуто рассмеялась. Она села на своё место, провожаемая многочисленными взглядами. Она боится сама себя. Это кого хочешь шокирует. — Лили, ты в порядке? — рука Ванессы легла ей на плечо. — В полном, — легко ответила Лили. Как бы странно это не звучало, но этот боггарт помог ей побороть страх перед собственным отражением. Теперь она чувствовала себя куда лучше, чем до встречи с ним. Может, это временное явление, но на душе стало легче, и впервые за несколько недель она готова была свернуть горы, — Можно вопрос? — М? — Почему туман? — Последнее видение было именно с ним, — шёпотом сказала подруга. — Там кто-то умер? — Да. — И кто? — Давай не будем об этом. — Ванесса, это будет кто-то из нас? — Да, — не хотя ответила она, — Совсем скоро. Вдруг сундук загорелся ярким огнём — боггарт Иоланты принял вид адского пламени. — Поттер, ты вернулась к нам? — Малфой ухмыльнулся, — Не прошло и недели. — Перестань язвить. Есть разговор, — Лили закрыла за собой дверь и прошла в класс. Несмотря на то, что это место было Лили и Ванессы, негласно теперь все шестеро собирались здесь, по отдельности или вместе. Так что в любое время можно было кого-нибудь да застать здесь. — Весь во внимании, — он сел в кресло и вальяжно там расположился. Так, стоп, откуда здесь кресло? Ладно, с этим потом. — Как дела у Слизерина? — Лили подобрала более-менее приличный стул и села на него, расправив складки юбки. — Он мёртв, лет уже двести, как. — Ты понял о чём я, Малфой. — Уже Малфой? А где же это «Скорпиус»? Лили вздохнула. Спокойно. — У твоего факультета половина студентов, если не все, находится в списках на истребление у магглорождённых. И большая часть их сейчас в Больничном крыле. Тебя же не может это не волновать? — Неплохо для человека, который неделю жил вне общества. Откуда столь ценная информация? — Не надо быть гением, чтобы до этого дойти. — Надо быть Поттер, чтобы до этого докопаться. — Так что вы собираетесь делать? — Мы? — Но вы же не собираетесь сидеть, сложа руки? Задета ваша честь и гордость, а также ваши права. — Хотелось бы уточнить с кем я сейчас разговариваю: с Лили Поттер или с её тёмным близнецом? А то как-то не понятно, откуда столь глобальные мысли в твоей голове. — Может, прекратишь? — Прекращу. Но мне просто интересно. Ты неделю была вне общества, и вдруг заявляешься с такими умозаключениями. Это, конечно, похвально, но как-то странно, тебе не кажется? — Ты прекрасно знаешь, что я — это я. И хватит уже об этом. У вас единственный факультет, который не раскололся в результате новых законов. Если кто-то и может сейчас сделать значительный перевес в сопротивлении, то только вы. Не надо на меня так смотреть. Гриффиндор обороняется от своих же, так же, как и Равенкло. А на Хаффлпаффе чистокровные думают, как бы их не пристукнули одной прекрасной ночью, потому что их там не много. Каждый занят тем, чтобы выжить самому, а на других ему всё равно. Вы же можете значительно облегчить жизнь многим и себе в том числе. — Какая прекрасная идея, Поттер. Подставить свою задницу ради спасения чистокровных всея Хогвартса. Ты правда думаешь, что слизеринцы на это пойдут? Мы привыкли жить поодиночке. И если возникнет опасность, все будут думать о том, как бы спасти свою шкуру. — Значит, ты плохого мнения о собственном факультете. Опасность угрожает всем. Как чистокровным, так и полукровкам. Сейчас в Хогвартсе опасней, чем где-либо в магической Британии. Взрослые в большинстве своём даже не представляют, что назревает. А те, кто выпустится в этом году, возможно, не доживёт и до собственной свадьбы. На свободе они будут как живые мишени. Здесь их загонят в угол, а там расстреляют прилюдно и обвинят во всех грехах. Пойми, закон не на нашей стороне и люди тоже. Если мы хотим выжить, надо поверить в других, таких же, как ты. — У зеркала речь репетировала? Так пламенно и с выражениями. — Малфой, ты идиот? Я тебе о важных вещах говорю. Ты меня вообще слушаешь? — Приходится. Чего ты от меня то хочешь? Чтобы я возглавил армию чистокровных и двинулся в бой? — Можешь ничего не возглавлять. Просто поговори с ними. У тебя получится, ты же легилимент. — Ты вообще в курсе, что твой брат как раз в это самое время собирает сопротивление на Равенкло? — В курсе. — Тогда какого бешеного гиппогриффа ты ко мне припёрлась? — Потому что если Альбус и соберёт народ, то не многих. Слизерин, как ты сказал, не будет тупо рисковать своей жизнью. Им нужен идейный вдохновитель и желательно из их круга. — Почему бы тебе не наложить на всех «Империо», как в прошлый раз? И дело с концом. Сидишь тут, распинаешься. — Потому что, во-первых, тогда это была не я. Точнее, не совсем я. А во-вторых, я не уверена, что «Империо» было применено ко всему факультету. Скорее к двум-трём людям. — Мне вот интересно, ты всю неделю курила трубку мудрости? Такие умные мысли, закачаешься. — Может, хватит цепляться к словам? Если хочешь что-то спросить, спрашивай, а не перебивай постоянно своими тупыми репликами. — Самое интересное в людях то, что поток их мыслей всё время меняется, особенно когда создаёшь для человека нестандартную ситуацию. Ты вот настроилась на одну волну перед тем, как прийти сюда, и стараешься не уйти в другую сторону, но, когда я говорю тебе эти, как ты скажешь, тупые реплики, на поверхности твоего разума всплывают другие мысли, и вот в них уже можно покопаться. — И что же ты хочешь раскопать у меня в голове? — Перво-наперво ответ на вопрос, почему за всё время, пока мы разговариваем, ты не психанула, не пыталась меня проклясть или не набросилась на меня с кулаками? Между прочим, это твоя обычная реакция. И чтобы избавиться от излишней экспрессивности тебе, как минимум, надо было пить успокоительное зелье или применять к себе какое-нибудь сдерживающее заклятье. Во-вторых, что же заставило тебя прийти к таким умозаключениям? Не иначе как озарение. И в-третьих — где «Скорпиус», вместо Малфоя? Последнее меня интересует больше всего, — добавил он. Лили улыбнулась, и в этой улыбке было что-то победоносное. Ей так и хотелось наслаждаться этим моментом. Вся соль была не в заклинаниях и не в успокоительных зельях. Хотя и то, и другое имели место быть, хоть и в малых количествах. А вот встреча со своим боггартом произвела на неё куда больший эффект. Её вторая половина пользовалась её эмоциональной неустойчивостью, находила бреши в сознании, хотя их и не надо было находить, за годы общения с Томом их было предостаточно. Поэтому нужно было мыслить трезво и давать минимум эмоциям. Во всяком случае, стоило попытаться. Лили вышла из класса в приподнятом настроении. Если её не вывел из себя Малфой, то дело, можно сказать, было в шляпе. Он обещал подумать, но на него она не сильно рассчитывала, поэтому стоило закрепить результат с его сестрой. Заодно забрать карту Мародёров, которая всё ещё находилась у Кассиопеи. — Какие люди и в подземельях Слизерина. Ты вернулась? — Кассиопея сложила руки на груди, улыбаясь глазами. И всё же между ней и её братом была значительная разница. — Смотрю, по мне все соскучились. — Очень. Особенно Элен сокрушалась по этому поводу. После той безбашенной ночи, Малфой постоянно подкалывала и Лили, и Забини. Как последняя её ещё не отравила — не понятно. — Собираешься отдать её обратно? — спросила слизеринка, протягивая ей карту. — Нет, — Лили повертела пергамент в руках и положила в сумку. Альбус, скорее всего, догадывался, что она у неё, но напрямую не спрашивал, так как предполагалось, что Лили о ней ничего не знает. Она вкратце описала Кассиопее ситуацию, делая акцент на том, чтобы она повлияла на своего брата, ну и, по возможности, на слизеринцев. — Слушай, лучше не лезь в это дело, — предупреждающе сказала Кассиопея. — Лезь не лезь, это всех коснётся рано или поздно. — Ты не знаешь чистокровных. — Может, это вы их плохо знаете? Мы не сможем сражаться по одиночке. Нас раздавят, как тараканов. — Нас? — Послушай, поговори с несколькими людьми со своего факультета, и ты убедишься, что они способны на большее, чем спасение своей шкуры. — Откуда такая вера в благородство слизеринцев? — А откуда убеждение, что его в них нет? Вы просто себя убедили в этом. Приближалось Рождество. Чтобы как-то занять студентов, преподаватели придумали хитрость. Бал-маскарад. Костюмы, маски, танцы и веселье — девиз этого праздника. Собственно, не пойти на этот праздник было нельзя. Он был добровольно-принудительным. Поэтому все занялись подготовкой образов, костюмов и пакостей. В конце ноября между Кассиопеей и Ником разгорелся спор. Он говорил, что она не сможет явиться на бал в костюме Пожирательницы смерти, а она — что он ни за что не придёт в образе оборотня. Поспорили на пять бутылок огневиски и ящик сливочного пива. Лили предложила сделать ставки. Получилось три к одному. На Касс поставил только Скорпиус, всерьёз думавший, что костюм Пожирателя смерти сойдёт его сестре с рук. Между тем Альбус собрал первое собрание Равенкловцев. Их было всего пятнадцать, и Элен Забини входила в это число. Поэтому сразу же всем рассказала, о чём там вещали. Лили коробило это деление на факультеты. Никто не хотел собраться вместе и нормально организовать сопротивление. Все чего-то боялись. Поэтому она помалкивала о том, что на Гриффиндоре тоже идут поползновения. Об этом знал только Малфой. Но он благополучно молчал. А вот у Хаффлпаффа всё было довольно печально. Чистокровных там было очень мало и каждый отбивался, как мог. — Мы с Артуром с первого курса были друзьями. А теперь он мне заявляет, что я такая же, как и все, и что если мне представится такая возможность, то я, не задумываясь, его предам, — говорила Ванесса и слёзы обиды стояли у неё в глазах. Лили завела её обратно в класс Трансфигурации, где у них только что был урок, и попросила Теда дать ей воды, — Профессор Люпин, но почему они считают нас такими плохими? Тед ничего не сказал, только подал стакан. Лили смотрела в противоположную стену, думая о том, что же такого им наговорили, что они их за людей не считали. Даже во времена Волан-де-Морта, и то проще было. Лили так казалось, по крайней мере. — А директор МакГонагал? Куда она смотрит? Разве не видно, что здесь творится? — Видно, причём прекрасно. Но лучше уж она будет смягчать удары на своём месте, чем они её уберут, как, скажем, они сделали с отцом Уилла. — Дядя Невилл в курсе, что здесь происходит? — Лили отвлеклась от рассматривания трещин в стене и удивлённо посмотрела на Теда. — Он знает, кто виноват — это главное. Что здесь творится — лучше никому не знать. — Почему? — Потому что как только начнут задаваться вопросы, новые учителя, такие как Аманда Бишоп и прочие, закроют школу, и мы окажемся в ловушке и будем прятаться по углам, как крысы. И они не в состоянии будут нам помочь. Мы отрезаны от мира, Лили. Письма и то перехватываются и проверяются. Даже если мы захотим подать сигнал бедствия, нам этого просто не дадут сделать. — А ты что же, тоже не можешь отсюда выбраться? — Учебный процесс, — Тед грустно улыбнулся, — Не знаю, что будет после бала-маскарада и что будет на нём. Но будьте осторожны. Всё принимало ещё более мрачный оттенок. Они были в ловушке и им мало кто мог помочь. Если об этом узнают, будет либо паника, либо бунт. Лили намеревалась всеми силами спровоцировать второе. Пока Ал собирал равенкловцев, Малфои подначивали Слизеринцев, Роберт совместно с Карлом Брейгеном и Дином Томасом вселяли боевой дух в гриффиндорцев, Лили на пару с Ванессой переманивали на свою сторону хаффлпаффцев. А в спальне девочек ситуация медленно накалялась. Оливия старалась вывести из себя всех. У неё это превращалась в манию. Сама по себе она не была конфликтным человеком, но то ли ей кто-то дал приказ, то ли она сама так решила, но жить с ней в одной комнате становилось невыносимо. Дошло до того, что все свои вещи Лили с Иолантой запирали в ящики заклинанием. Арабелла долго упрямилась, говоря, что Оливия не способна на то, чтобы влезть в чужие вещи, пока её конспекты не утопили в женском туалете. Собственно, доказать они ничего не могли, но и доказательств не требовалось. Многочисленные попытки поговорить со Стивенс ни к чему не привели, и они продолжали находится в военном положении. — М-да, кто бы мог подумать, что Оливия съедет с катушек, — Ник вальяжно расположился на диване возле камина. Народу в такое время уже не было, и они могли тихо побеседовать, — Как там Несси? Давно её не видел. Говорят, на Хаффлпаффе дела совсем плохи. — Не так плохи, как говорят, но печальнее, чем у нас. — Слышал, Лан и Брейген развернули поле деятельности — хотят собрать народ для сопротивления. — Хочешь к ним примкнуть? — Почему бы и нет. Идея сама по себе хорошая. Ал уже давно это продвигает у себя. Я думал, он объединит два факультета, но, видимо, не судьба. А послужить родному Гриффиндору только за счастье. Ты что думаешь по этому поводу? — Думаю, что это правильно. — И всё? — А что я должна ещё сказать? — Ну, как минимум, то, что хочешь сама в этом поучаствовать. Я тебя не узнаю. С тобой всё в порядке? — В порядке, насколько это возможно. — Элли сказала… — Кто? — Лили даже поперхнулась от неожиданности. Ник всегда любил коверкать имена, но чтобы так. — Элен сказала, что твой боггарт превратился в тебя. — Я так полагаю, Элли поделилась этим без всякого умысла. — Лил, ну сколько можно! Почему вы никак не можете заключить мирный договор? — Как хочешь, больше не буду трогать эту тему, — спокойно сказала Лили. — Хорошо. Так что с твоим вторым «Я»? — Ничего. Затишье. И это её пугало. Затишье это было странное. Словно перед бурей. Надо было быть во всеоружии, когда придёт момент смены власти в этом теле. Джерси как-то слишком не вовремя нашёл свою вторую половинку, и перед самым балом оказалось, что Лили просто не с кем идти. Опять. Каждый год одно и то же. Она, конечно, была рада за Самерса, но не мог бы он потянуть немного и начать встречаться с Мирандой Элмор чуть позже? Правда, стараниями Роберта без пары она не осталась. Он вовремя сообщил о её кандидатуре Дину Томасу и тот примчался к ней на всех парах, чуть ли не с букетом цветов в зубах. Одной проблемой было меньше. Лили собралась одной из последних. Ей безумно не хотелось, чтобы её костюм видели. Это была чистого вида конспирация. С Дином она уже поговорила, и он с кислой миной, но согласился на эту авантюру. Большой Зал кишел всевозможной нечистью. Вампиры, оборотни, горбатые старухи-ведьмы, банши, леприконы и прочее. — На Хэллоуин больше похоже, чем на Рождество, — пробормотал рядом её спутник. — Поверь, Дин, это будет круче всякого Хэллоуина. Они прошли к столу, собрав по дороге, множество удивлённых взглядов, и взяли по бокалу. Неподалеку Роберт, а это был именно он, судя по костюму вампира, согнулся в беззвучном хохоте. Его клыкастая партнёрша тщетно пыталась выяснить, что с ним происходит. — Мерлин, я выгляжу глупо, — Дин переминался с ноги на ногу. — Успокойся, никто же не знает, что это ты. Ну, кроме Роберта, — добавила Лили. Она выискивала глазами все пёстрые костюмы. Ей нужна была Стивенс, которая могла вывести на свою компанию. — Брось, где ты видела афро-фею, метр восемьдесят ростом? — Так, спокойно, моя черноглазая нимфа, — сказала Лили, хлопая Дина по плечу. — Твой выход, — она толкнула его в сторону Роберта, который вроде бы пришёл в себя и только хихикал в кулак. Две команды должны были разыграть сценку. Для этого требовалось по пять человек в каждую. Одни показывают, а кто-то из другой команды создаёт им нестандартную ситуацию. И первые должны из неё красиво и интересно выйти. Пока Роберт и Дин записывались с остальными. Лили смешалась с толпой. План был прост, как два сикля. С ним бы справился кто угодно. Тот же Дин, которому пришлось наряжаться в женское розовое платье. Но Лили хотела сделать это сама. Ей надоело сидеть в углу и смотреть, как всё плывёт по течению. Скорее всего, этот инцидент не придаст ничего их ситуации. Но, как говорится, око за око, зуб за зуб. Если магглорождённые совсем потеряли страх, то Лили было совсем по-барабану, что с ними будет. Меньше чувств и больше дела. Это война. Оливию она нашла не сразу, но зато в компании дружков. Все смотрели в сторону команд, что было очень удобно. Как «по чистой случайности» команды разделились на чистокровных и магглорождённых. Интерес у всех был не только спортивный, но и идейный. Пара капель слабительного зелья, несколько стёртых в порошок блевательных батончиков, тройка навозных бомб под столом, и, заключительным шагом, — фейерверк, который всё никак не хотел поджигаться. Фитиль, похоже, намок Как-то не вовремя в её сторону шёл леприкон. Лили последний раз взмахнула палочкой и фитиль наконец зажёгся, а она как ни в чём не бывало вскочила на ноги и прошмыгнула в гущу толпы. Фейерверк был задуман таким образом, что после подожжения он срабатывал не сразу, а только минут через тридцать. А то, что всё это время компания Оливии будет там находится, Лили гарантировала. От вида Дина все были в диком восторге. — Я чертовски популярен, — воскликнул он, залпом осушив стакан с тыквенным соком. — А говорил, что глупо выглядишь. — Я это и не отрицаю. Но зато популярен. Ник пришёл в обычном костюме и маске, тем самым проиграв спор. А вот Кассиопея чуть не вылетела из школы за образ Беллатрисы Лестрейндж. Чуть, потому что в самый нужный момент прогремел взрыв. Стол магглорождённых взлетел на воздух вместе с едой и разбросал её по всему залу. Фейерверк зрелищно распространился по потолку и на две минуты заслонил собой звёздное небо Большого зала. А потом вспыхнул яркой вспышкой, чуть всех не ослепив. Густой туман окутал весь зал, так, что на расстоянии вытянутой руки ничего не было видно. Видимо, смешение всевозможных фейерверков дало побочный результат. Лили схватили за руку и потащили не понятно куда. Она попыталась вырваться, от чего получила в свой адрес пару нецензурных фраз от Малфоя, который видимо и тащил её, как оказалось, к выходу. Двери зала были раскрыты и дым уже успел распространиться по первому этажу и частично захватить лестницу. До класса тренировок они добрались без свидетелей и застали там всех остальных. — Малфой? — М? — Ты — Дамблдор? Взрыв хохота залил весь класс и не стихал минут пять. Потом Ник на пару со Скорпиусом разлили по стаканам проигранное огневиски. — С Рождеством! — выкрикнул Ник тост. Все дружно его поддержали. Лили не переставала задаваться вопросом, что же они делают здесь все вместе с того самого дня, как очнулась в этом самом классе с жуткой головной болью. Все эти годы они ненавидели друг друга, а тут пили, шутили и продолжали встречаться уже на протяжении двух месяцев. Одной из причин, скорее всего, была их уникальность перед остальными. И каждому из них жутко надоело справляться с этим одному. И они, не смотря на свою противоположность, продолжали друг к другу тянуться. На этот раз пили немного, но Элен вышла из строя почти сразу и повисла на шее у Лили. Отчего Ник весь вечер и ночь улыбался, не отпуская обеих от себя. Точнее, держал он только Элен, а та, в свою очередь, вцепилась мёртвой хваткой ей в шею. — Я же говорила, Крам, у твоей девушки нетрадиционная ориентация, — хихикала Кассиопея. Ей тоже было хорошо. А к концу посиделок Скорпиусу и Лили пришлось тащить её в подземелья Слизерина. Свалив сестру на Гойл, Малфой вернулся в коридор. Лили, прислонившись к стенке, тихо съезжала вниз. — Тебе это не идёт, — сказал он вдруг очень тихо, не отрывая от неё взгляда. Она непонимающе на него посмотрела, с трудом разлепляя веки. Перед глазами всё плыло, и она думала, как бы ей не упасть прямо здесь. А ведь ещё нужно было добраться до собственной гостиной. Он схватил её за руку и притянул к себе, заглядывая глубоко в глаза и душу. Лили на несколько секунд замешкалась. — А что мне идёт? — спросила она, тоже понижая голос. Лили перевернулась на бок, открыла глаза и рывком села на кровати. — Какого чёрта? — она осмотрелась по сторонам, но всё, что увидела — это зелёный полог кровати, который на данный момент был задёрнут. Малфой лежал рядом на спине и смотрел в потолок, повернув голову только когда она подала голос. Лили быстро себя проверила на наличие одежды и вздохнула с облегчением. — Думаешь, я воспользовался ситуацией? — С тебя станется. Что я делаю в гостиной Слизерина? — Ну, ты отключилась вчера прямо перед дверью. Пришлось тащить тебя наверх. Я бы на твоём месте пока не стал высовываться из-за полога, — предупредил он прежде, чем она спустила ноги на пол. — Нас что, не слышно? — Я поставил звуконепроницаемые чары. Ты разговаривала во сне. — Замечательно, — она легла обратно на подушку и тоже уставилась в потолок, — И сколько ждать? А ждать пришлось достаточно, потому что этим утром все собирались домой. Пару раз Малфоя подходили будить и он, снимая чары, отвечал, что выйдет позже. Когда последний слизеринец вышел из спальни, Лили соскочила с кровати и почти тут же столкнулась нос к носу с Кассиопеей. — Поттер, какими судьбами? — Лучше не спрашивай, — ответила Лили, поправляя на себе маскарадный костюм. Выходить из спальни всё ещё было рано. — Я смотрю, ты сюда зачастила, — ухмыльнулась Малфой, поймав при этом убийственный взгляд брата и удивлённый — Лили. — То есть? — протянула она, переводя взгляд с одного на другого. — Что? Я сказала, что никому не скажу, но она ведь не входит в число этих людей? — Так, стоп! Я ведь была здесь только во время той пьянки… — И ещё два раза после. Разве не помнишь? — всё это время Кассиопея не сводила испытывающего взгляда со Скорпиуса, — Что у тебя с ней за дела? — Никаких дел. Лили в шоке уставилась на Малфоев. До неё медленно доходило, что её Тёмный близнец опять взялся за старое, а Скорпиус с ним заодно. — Я уточняю вопрос: что у тебя за дела с её Тёмной половиной? — Ты ведь знал. Знал со своей способностью к легилименции, что это была не я, — говорила Лили и голос её предательски дрожал. Почему-то из всех людей в этом вопросе она больше всего доверяла именно ему. Он мог по мыслям разгадать все тайные замыслы человека. И если он так спокойно мирился с её Тёмной стороной, то что же могли сделать остальные. — Не надо делать из мухи слона, Поттер, — сказал Малфой, и резким движением руки схватил с прикроватного столика бутылку воды. — Да, я знал. И что это меняет? — Что это меняет? — возмутилась Лили, — Вы два раза, а может и больше, тайно где-то встречались, а я об этом ничего не знаю. Наводит на мысль, что вы вдвоём что-то задумали. — Скорпиус, ты хоть понимаешь, с чем ты связался? — сказала Кассиопея, откидывая выбившуюся светлую прядь. — Или с кем. У неё имя есть, как у любого человека, и разумные мысли, которые могут всех нас спасти. — Неужели. И как же зовут моё второе «Я»? — Лили сложила руки на груди. — Меролл, — сказала Кассиопея за него, — Она наведывалась ко мне с одной маленькой просьбой. Сказать с какой, Скорпиус? Тебе не приходило в голову, что личность, возникшая в результате воздействия сил извне, никогда не будет нормальной, что она всегда будет стремиться к своему создателю? — Мерлин, только не это, — Лили схватилась за голову, — Она что, хочет его воскресить? — Пока только чтобы помогла вытащить его из призрачного Тауэра Дамблдора. Но, думаю, с нашей помощью она бы это сделала. Кассиопея ушла вниз, чтобы разведать обстановку. Лили села на ближайшую кровать, потирая виски. Нужно было срочно решить эту проблему, пока Меролл, или как её там, не взяла над ней полный контроль. Но для начала надо было с ней встретится лицом к лицу, что было не так уж и легко, учитывая, что она жила в её сознании. Вещи в Хогвартс-Экспресс отнёс Ник на пару с Иолантой, благо, с предыдущего дня всё было собрано. Самой Лили пришлось выбираться из подземелий Слизерина довольно осторожно. Хотя теперь её это волновало не так сильно. Её Тёмная сторона вновь начала над ней доминировать, и, пока она пыталась набрать сопротивление, воспользовалась моментом, чтобы воплотить в жизнь свои планы. — Надеюсь, Бишоп на каникулах куда-нибудь денется, иначе я за себя не ручаюсь, — Роберт сел возле окна напротив Уилла и Иоланты. — У нас вроде отработка закончилась, — неуверенно сказал Уилл. — Закончилась то закончилась. Только вот что это меняет? Лили, ты куда? — Я на минуту. Народу в проходах было немного, что было вполне объяснимо. Все разделились на группы и тихо сидели в купе. Кассиопею она нашла почти сразу. — Что-то хотела? — Да, — Лили взяла её за руку и затащила в ближайшее место, где их мало кто мог услышать — туалет. — Я смотрю, помешательство Элен заразно, — вздохнула Кассиопея, — Учти, Поттер, я традиционной ориентации. — Мне нужен Сириус. — Так позови его. — Он не придёт ко мне без тебя. — Дамблдор перестраховался? Теперь призраки окончательно не могут до тебя достучаться? — Надеюсь на это, — вздохнула Лили. Надо было проверить свою теорию. — Странно, — Кассиопея нахмурилась. — Что? — Он не приходит. Обычно сразу является. — Плохо, очень плохо, — пробормотала Лили. — Может, объяснишь? — Скажем так, Дамблдор и на твой счёт перестраховался… Из-за Меролл. — А поконкретнее? — Она… или я приходила к тебе и просила связаться с призраками, которые могли бы добраться до места заключения? — Да, но откуда ты… — Не важно. Ты ведь с ними связалась, так? — Мне было интересно, насколько возможно то, что она сказала. Думаешь, они смогут вызволить его оттуда? — Сложно сказать. Дамблдор на всякий случай перекрыл тебе кислород. Но ставлю десять галеонов на то, что твоего интереса хватило на то, чтобы активировать реакцию. Скорее всего, Том знал, что у меня в наличии имеется Близнец и то, что его самого скоро отправят в Тауэр для призраков, поэтому всё подготовил заранее для побега. Твой разговор с нужными людьми просто запустил заранее подготовленную им реакцию. — Здорово! Просто супер! — воскликнула Кассиопея, — Даже не знаю, радоваться мне или нет. — К тебе он всё равно не явится. — С чего такая уверенность? Откуда ты вообще столько всего знаешь, когда ещё утром понятия ни о чём не имела? — Догадалась. — Неужели. Никак внезапное озарение? — Я довольно хорошо знаю Тома, чтобы догадаться, что он никогда не остаётся без запасного плана. — Тома? Ты называешь Тёмного лорда Томом?! — Я знаю его с детства. — И? — И раньше я не знала, кто он на самом деле. — И? — Не могу же я называть его «Мой Лорд»! — В твоём случае это выглядело бы не так странно. А то создаётся впечатление, что у вас как минимум дружеские отношения. Кассиопея дёрнула на себя дверь и вышла, Лили последовала за ней. — Оу, — Альбус с Розой в шоке уставились на них. Немая сцена. Лили и Кассиопея переглянулись. — Поттер, ты в своём уме? — Малфой рвала и метала, Лили мчалась по проходу. Того и гляди, в неё полетят проклятья, — Ты что ему сказала? — Только не говори, что это тебя сильно волнует. — О, ещё как волнует, — она настигла её, как разъярённая пантера и вжала в стену, — Я не лесбиянка! Понятно! И мы не целовались в туалете! — А что, мне было лучше сказать, что мы вызывали там призрак Сириуса Блэка? — Можно было придумать что-то ещё. Но не ЭТО! — Мне больше в голову ничего не пришло. — Надо лучше было думать! — Не надо было молчать! — Эй, дамы, всё в порядке? — Да! — в унисон крикнули они, и парень испугано ретировался в ближайшее купе. — Не смей приближаться ко мне ближе, чем на сто метров, в любой своей ипостаси, — прорычала Кассиопея. — Когда нагрянет Тёмный лорд, свистни, — съязвила в свою очередь Лили, — Может, чем помогу. Слизеринка смачно выругалась. — Ну зачем же свистеть? Я и сам могу прийти, — усмешка на губах и безупречный вид. Будто и не был в заключении. — Том… — протянули девушки в унисон. Кассиопея была бледна, как мел, и готова была провалиться сквозь землю, а Лили находилась на грани обморока. Только этого им сейчас не хватало.

***

Он протянул руку и коснулся её щеки. Лили могла поклясться, что почувствовала это холодное прикосновение, как осколок льда, прожигающий до самого сердца. Она закрыла глаза, чтобы только не смотреть в его чёрные омуты, которые утягивали непонятно куда. Она словно летела с обрыва вниз на огромной скорости и сердце бешено колотилось в груди, будто она вот-вот коснётся земли и разобьется на кучу маленьких осколков, но этого не произошло, и когда всё стихло, она открыла глаза. Помещение было огромно. Возможно, когда-то это было танцевальным залом, или что-то вроде того. Тёмные стены украшали выцветшие и грязные от плесени обои, огромная люстра с кружевами паутины висела под потолком, в углах, куда не доставали лунные блики, таился страх. Том сидел в единственном в этом зале кресле, положив бледные худые руки на подлокотники. На этот раз в нём прослеживался его реальный возраст, и маска шестнадцатилетнего юноши была лишь маской. — Где мы? — Лили всё ещё оглядывалась по сторонам, боясь смотреть на него. Он вернулся, он снова рядом с ней. От этого бросало в дрожь. — Ты боишься, и в тоже время пытаешься казаться храброй. Чисто Гриффиндорская черта, — сказал Том, скорее самому себе, напрочь пропуская её вопрос мимо ушей, считая его неинтересным и не заслуживающим особого внимания. Лили закусила губу. Было обидно и горько от того, что она столько всего пережила за последние несколько месяцев, а он, вернувшись, вновь вносит сомнения в её сердце. Её не радовало, что он причисляет её к остальным гриффиндорцам, потому что теперь половина из них была гнилая и хуже любого слизеринца, не радовало и то, что она кажется храброй, вместо того, чтобы благоговейно трепетать перед Самим. — Маленькая девочка совсем запуталась в себе и винит в своих проблемах высшие силы… — Ты знал про тёмного близнеца, ведь так? — не выдержала она, резко поворачивая голову в его сторону, — Наверное, даже планировал его появление. Его ведь приручить проще, чем меня! Скажи, Том! Скажи! В твоей голове наверняка зародился план по очередному захвату мира! — прокричала Лили, не в силах больше играть забитую девочку, которая боялась более старшего и могущественного волшебника. Надо уже было расставлять все точки над «i» и выяснить, чего он хотел на самом деле, пока не стало совсем поздно. — Знаешь, почему выбор пал на Близнеца? Она не задумываясь делает всё, что прикажут. Я — её господин, и она будет выполнять все мои приказы беспрекословно. Ей плевать, что об этом подумают другие. И на неё вполне можно положиться. — А я всё время ставлю палки тебе в колёса на пути к достижению какой-то великой цели? Как бы ты не хотел преобладания Меролл надо мной, у тебя ничего не выйдет. Потому что я — настоящая, а она побочный эффект, возникший в результате общения с тобой. — Меролл, — у Тома на лице появилось подобие улыбки, — Какой контраст между вами. Ты — образец доброй воли, всегда готова пожертвовать собой ради других, наследница своего отца. Она — решительная, непоколебимая, преданная, безумная в своей страсти, истинное моё создание, — сказал Том голосом, полным гордости за своё творение. Лили в ужасе слушала его, и щупальца неведомого до этого страха медленно сковывали её. Сколько сил было потрачено на сопротивление его влиянию, на убеждение самой себя в том, что она ещё не окончательно сумасшедшая. И всё это теперь оказывалось бессмыслицей, потому что, не имея возможности приручить её, Том наравне с ней воспитал тёмное, непонятное существо, которое теперь находилось внутри неё и по щелчку его пальцев готово выбраться наружу. Это был паразит, который разъедал её изнутри, и от которого невозможно излечиться. Оставался лишь один вопрос: способен ли Близнец полностью занять её место и начать окончательно доминировать в этом теле. — Проблема лишь в том, что Близнецы по своей природе слабее оригиналов. Какая жалость, — добавил он с толикой сожаления в голосе, — Мы с ней могли бы сделать куда больше, если бы ты не мешалась постоянно под ногами. Но без тебя, дорогая, всё равно никак. Это было нечестно. Это было неправильно, и она не собиралась плясать под его дудку. — Я не буду твоей куклой, Том! — воскликнула Лили со злобой. Как он мог! Как он мог так с ней поступить? Подопытная крыса, которая нужна лишь ради своих органов, а не для скрашивания одиночества в холодную зиму — вот, кем он её считал! — Пусть Тёмный близнец, присягает тебе на верность, а я не собираюсь приклонять колено перед человеком, который сломал мне жизнь! — Собственно, а кто говорил, что я буду тебя спрашивать? — он вопросительно приподнял бровь. — Ты… ты… — Лили задыхалась от обиды и злобы, — Низкий, жалкий паразит, который живёт за счёт других! — Ты так считаешь? — глаза Тома потемнели, а кожа казалась неестественно бледной, особенно в лунном свете. Он медленно встал и приблизился к ней настолько, что между ними осталось не больше десяти сантиметров. — Да! И я ненавижу тебя! — сказала Лили на одном дыхании ему прямо в лицо, — Ты — ничтожное существо, которое даже после смерти не может обрести покой, потому что его поступки при жизни были настолько ужасными! Чёрный мрак хлынул с потолка и на несколько долгих мгновений заслал глаза. Он оставил её без ответа. Но Лили была уверенна, что на этот раз разозлила его сильнее обычного, и в ближайшее время стоило ждать возмездия со стороны Тёмного Лорда. — Очнулась, наконец-то! Лили открыла глаза и приподнялась на локтях. Рядом с ней сидела Кассиопея, Скорпиус был на противоположном сидении и внимательно изучал её лицо. — Как долго я была в отключке? — Минут десять. Что он тебе сказал? — Ничего хорошего, — Лили окончательно села и потёрла виски. — Ну, надо сказать, он эффектен. Что появление, что уход. Я подумала, что ты умерла, а он своим прикосновением забрал тебя на тот свет, — Кассиопея ухмылялась. От страха, который был у неё в глазах при виде Тома, не осталось и следа. — Он стал сильнее, — сказал наконец Скорпиус. — То есть? Лили сразу поняла, о чём идёт речь. Недаром же Малфой копался в её голове. Раньше Том этого не умел. Были только сны и частые появления, а теперь он одним прикосновением её усыплял. Всё усложнилось в разы и был лишь один простой способ всё исправить. Том был с ней связан. Не будет её — не будет и глобальных проблем, и постоянных переживаний, что он воскреснет, а она ничего не сможет сделать. Лили уже встала, чтобы уйти. — Поттер, далеко собралась? Ну да, как же она забыла про всеслышащего Малфоя. — Мои проблемы, только мои, Малфой. Я сама с ними разберусь, — жёстко сказала Лили. — Простым способом? — он изогнул светлую бровь. Лили вышла от Малфоев и почти сразу же столкнулась с Ванессой. — Лили, ну наконец-то, я тебя уже обыскалась. Я поняла, почему записи в дневнике с инициалами «Ф.П» такие странные, — прощебетала подруга, чуть ли, не светясь от счастья. — То, что они находятся в моём дневнике уже странно. — Это-то как раз не очень. Я тут… В общем, это близнец. Когда она приходит вместо тебя, то ты потом ничего не помнишь, так что если она специально сделала эти записи, чтобы освежить тебе воспоминания? Намеренно. — То есть она вышвырнула браслет, призвала Тома, а теперь хочет, чтобы я об этом вспомнила? — Скорее всего. Только я не совсем понимаю причём здесь «Ф.П». — Фелиция. — Она же мертва? — Да. Но записи были сделаны в то самое время. Одна за несколько дней до свадьбы, другая после. Возможно, это условное обозначение, говорящее, что я причастна к её смерти. — Лили… — Ванесса, ты сама говорила, что неизвестно, что происходило со мной без браслета. А теперь мы знаем, что у меня есть Тёмная сторона. Глупо предполагать, что она тихо-мирно прибывала на месте. Так, мне нужны все дневники. Возможно, с их помощью я пойму, к чему весь этот сыр-бор. Ничего ещё не решено, так что ещё повоюем. — Лили, всё нормально? — Том вернулся. — Что?! Когда? Почему ты мне не сказала? — Он появился из ниоткуда несколько минут назад и прочитал мне лекцию о моём вкладе в историю. Лили пересказала ей весь разговор с Томом, от чего подруга пришла в ужас. — И что ты собираешься делать? — её звучал обеспокоенно. Рождество отмечали, как всегда, в Норе. Но несмотря на то, что все хотели казаться весёлыми, чувствовалось напряжение, которое витало в воздухе. Сперва казалось, что это родители так тяжко взаимодействовали между собой. Отец и мать перестали друг от друга шарахаться и вполне мило сосуществовали в одной гостиной, насколько это было возможно между бывшими супругами. Но потом, присмотревшись, стало видно, что дело совсем в другом. Дядя Перси отвёл в сторону дядю Била, и они живо начали что-то обсуждать, обильно жестикулируя и иногда повышая голос. Это продолжалось до того момента, пока бабушка Молли не выставила их на улицу. — Здесь, между прочим, дети. Обсуждайте ваши очень важные дела в другом месте, — говорила она, попутно толкая двух сыновей в спину. — Мы уже взрослые, — обиженно заявил Хью, но его никто не услышал, кроме Лили и Роксаны, стоявшей в дверном проёме со скучающим видом. Она уже давно закончила Хогвартс и работала в министерстве. С её характером и отношением родственников к ней она вполне могла уже больше не посещать эти семейные мероприятия. Но тётя Анжелина строго настаивала, чтобы она присутствовала хотя бы в Рождество. Рокси это не очень-то и радовало и она наблюдала из-за угла, ожидая, когда же сможет уйти. Лили могла поклясться, что слышала слова «магглорождённые» и «новый закон». И отдала бы всё, чтобы услышать разговор полностью. Но их уже и след простыл, а пойти за ними помешала внезапно появившаяся у неё на пути Роза. — Лили, не видела Альбуса? — было удивительно, что она его искала, обычно Ал не имел привычки исчезать. Но раз это произошло, то значит, он хотел немного побыть наедине с самим собой. — Нет. Поищи его на улице, может, решил прогуляться, — предложила Лили, затем ловко ускользнула из виду кузины, просочившись на кухню. Все были в гостиной, даже бабушка Молли, поэтому она не ожидала там кого-либо увидеть. — Ведёте себя, как чужие люди, — тётя Гермиона стояла к ней спиной и протирала полотенцем тарелки. Она любила иногда занять руки обычным маггловским способом, без применения магии. По её словам, это успокаивало и помогало сосредоточится, — У вас между прочим, общие дети, Джинни. -Это ничего не меняет. Он предал меня, бросил семью ради какой-то шлюхи! — голос матери дрожал, — А теперь дети уже большие. Альбус заканчивает Хогвартс, надеюсь, женится на Розе. Лили? — она повернула голову в её сторону и застыла на месте. По её лицу было видно, что она растерянна. — Эм… Не видели Ала? — спросила Лили. — Он вроде наверх пошёл, — отозвалась тётя Гермиона. И до Лили вдруг дошло, почему все находились в гостиной кроме них. Ей хватило только уловить пару неуверенных и даже нервных движений руками миссис Уизли, чтобы всё сложить. Разговоры дяди Била и дяди Перси ведь тоже были к этому причастны, да и обстановка весь вечер была напряжена не просто так. Новые законы меняли старый уклад жизни, меняли отношения между старыми друзьями. А Гермиона Уизли, возможно, имела к составлению этих самых законов непосредственное отношение. Лили бы очень хотелось об этом знать, и, хотя она знала её всю жизнь и совесть почти не позволяла думать о ней плохо, разум всё же предлагал рассмотреть все варианты. Ей очень не хотелось, чтобы раздор был и внутри её семьи. — Спасибо, — она уже развернулась, чтобы уйти. — Лили, постой, — остановила её мама, и она развернулась, ожидая услышать банальный вопрос «Как у тебя дела?», что было бы вполне уместно в их случае и вместе с тем очень глупо. Но вместо этого прозвучал более чем странный вопрос, — У тебя… новый свитер? Это было даже хуже, чем банально, это была обречённость говорить что-то, когда слов совершенно не было. — Да, купила в прошлый поход к мадам Малкин, — эти разговоры матери и дочери между ними ей никогда не нравились. Походило на дешёвый спектакль. И всегда хотелось покончить с формальностями и разойтись по сторонам. С арестом Джеймса, мать будто перестала её видеть, а если и видела, то обычно это заканчивалось либо упрёками, либо скандалами. Поэтому-то Лили и переехала к отцу. Там хоть и была Шарлотта, но с ней и то было легче ужиться, чем с собственной матерью. И если бы её спросили, почему они так к друг другу относятся, она бы не смогла ответить на этот вопрос, потому что отчасти боялась задавать его даже самой себе. Она привыкла думать, что семья есть семья, хоть они давно и живут порознь, но думать о том, что её мать её просто на дух не переносит и, возможно, даже ненавидит, очень не хотелось. Лили нашла брата наверху лестницы, сидящим на верхней ступеньке. Он обратил на неё внимание только когда она встала у него перед глазами, отстранённо посмотрев поверх очков. — Странно это, мир рушится, как карточный домик, — сказал он, когда она села рядом с ним и положила голову ему на плечо, — Джеймс в Азкабане, родители еле терпят присутствие друг друга, тебя потянуло на девушек… Лили хмыкнула. Она совсем забыла, что он застал её с Малфой в туалете поезда. -… Неужели ты так разочаровалась в парнях? — Возможно, — она пожала плечами. Один — главарь незаконной организации, который пытался её изнасиловать, другой, несмотря на дружбу, начал встречаться с её врагом, и сказал, что между ними ничего быть не может, третий целовался с ней только чтобы вызвать ревность у своей бывшей. Наверное, это могло сойти за причину, но Алу её знать не стоило. Они о многом смогли поговорить с Алом в тот вечер. Начиная с её ориентации и заканчивая новыми законами министерства. Его они тоже немало волновали. Выяснилось и то, что, вопреки своему происхождению, Роза вступила в ряды сопротивления Равенкло, из-за чего очень переживала, ведь её мама была магглорождённой. И хотя участие во всём этом Гермионы Уизли не было ничем обосновано и доказано, кузина опасалась разоблачения. Поэтому Ал и не стал активно сотрудничать с другими факультетами, да и не сильно выступал в открытую. Хью же и вовсе пожелал остаться в стороне насколько это было возможно. Выяснилось и то, почему брат в этот вечер оказался вдали ото всех. — Поссорились? — удивлённо спросила Лили, приподняв голову с плеча Ала. Это о чём они таком разговаривали, чтобы отец и он не сошлись во мнениях? — Теперь я прекрасно понимаю Джеймса, — сказал брат, — Чёрт возьми, да он даже ничего не сделал, чтобы Джеймса освободить из Азкабана. А теперь является сюда, как ни в чём не бывало. Лили открыла рот, пытаясь сказать хоть что-нибудь в оправдание отца. — Ал, он старается изо всех сил, обошёл всех, кого можно, чтобы помочь Джеймсу. Почему ты стал так плохо о нём думать? Неужели считаешь, что он бросит нас в самую трудную минуту? — Я не знаю, что думать, Лили, — Альбус схватился за голову. Лили молчала, она ничего не говорила. Можно было сказать пару ободряющих слов. Но они почему-то при каждой попытке застревали в горле. Если бы Ал только знал, что творилось в её жизни, он пришёл бы в ужас, и, наверное, перестал с ней общаться. Хотя нет, он был не такой. Альбус добрый и отзывчивый, он мог бы ей помочь и посочувствовать. Но проблема в том, что Лили сама не хотела втягивать брата в это. Он создал сопротивление, он уже был в этой войне, а значит, был в опасности, и подвергать его ещё большей она не хотела. Почему-то именно в эту минуту она почувствовала себя намного ближе к нему. Он ведь тоже переживал: за Джеймса, за родителей, за Розу, за неё саму и себя. Боялся, что они окончательно растеряются в этом мире, и от их семьи не останется ничего. Поэтому он так переживал за Лили. Он боялся, что пара неверных шагов, и она тоже будет уже слишком далеко. Всегда спокойный и рассудительный, он всё же не был камнем, чтобы не чувствовать. И ему тоже было нелегко.