Нестираемые воспоминания

      На горизонте покрытой тонким инеем земли любопытно выглянул пока что крошечный полумесяц искристого солнца, освещающий своим блеском мерцающие на свету капельки утренней росы. Начинался новый день, такой же, как и остальные за весь идущий октябрь. Если бы не сложенные вокруг шалашей ружья, то можно было бы принять этот день за обычное миролюбивое время, но в воздухе по-прежнему носился пугающий запах войны, и каждый из солдат его отчётливо чувствовал. Каждый японец уже потерял какую-либо бдительность по отношению к врагу, вестей от которого не было слышно уже как месяц, поэтому никто и не торопился вставать в шесть утра, желая малость потянуть время и поваляться подольше.       Хотя в главный штаб уже постепенно возвращалась будничная жизнь, сопровождаемая громкими разговорами больших компаний друзей-военных и метающихся по всему зданию королевских камергеров. Звучащий за стеной скрип половых досок от вялых шагов ещё зевающих слуг вскоре невольно вывел сладко спящего Клауса из небытия. Порой он хотел собственноручно придушить каждого из этих не спящих юнцов, которые сновали туда-сюда каждое утро, но, сделав бы это, его бы сиюминутно вышвырнули из Японии подальше от королевской семьи и Таки, а потерять второе саксонцу не снилось даже в кошмарном сне. В данной ситуации ему не оставалось совсем ничего, как, проклиная всех ненавистных ему европейцев, потирать совершено сонные глаза, чтобы побыстрее проснуться и врезать подзатыльник первому попавшемуся, чтобы утро не было слишком уж плохим.       Ещё плохо ориентируясь в пространстве, он инстинктивно принялся шарить ладонью по месту на кровати рядом с собой, упрямо ища юного принца, которого приходилось будить самостоятельно. Обычно Клаус не тормошил его сразу, а, играясь с тёмными шелковистыми волосами, наблюдал за его тихим сопением, реакцией на пробуждение, мимолётными улыбками на губах... Ему всегда доставляло удовольствие приносить блаженство своему маленькому мальчику, который в последнее время начал холодеть всё сильнее и сильнее. Вольфштадту хотелось верить, что это просто война так пагубно связывается на мальчишке, но всё вело к тому, что Рейзен просто избегал его, боялся смотреть в глаза и оставаться наедине. Такое поведение продолжалось, по меньшей мере, целый месяц, а его причины Клаусу не удавалось найти до сих пор.       Он неторопливо прогонял все эти мысли в своей голове, пока в его сердце не поселилась тревога, ведь на ощупь ему не удалось нащупать ничего рядом с собой. Резко поднявшись на локтях, его опасения подтвердились: Таки рядом не было. Впервые за три года этот юнец проснулся раньше него, что не могло не злить желающего полностью доминировать саксонца. Клаус уже был готов начать искать ответ на столь раннее пробуждение своего принца, но разгадка отыскалась мгновенно, когда его слуха коснулся динамичный плеск воды, доносимый из душевой за стенкой. Вдобавок к первому аргументу он невольно усмехнулся от вида разбросанной по полу одежды, которую они вчера вечером яростно стаскивали друг с друга, сопровождая каждую скинутую вещь страстными поцелуями и ласками. Всё-таки юноша был очень чистоплотным, что не могло не радовать Клауса, который и так постоянно не спускал его со своих глаз. Хотя на секунду он даже пожалел, что проснулся позже, ведь тогда он мог бы проследовать за своей пассией и продолжить свои ночные развлечения уже в миниатюрной комнате с кафельными стенками.       Искристый звон воды долго не продолжался, и спустя так быстро промелькнувшие три минуты из украшенной золотыми вензелями двери бесшумной поступью вышел молодой японец, активно вытирающий маленьким полотенцем свои спутанные мокрые волосы. Он не сразу осознал, что за каждым его движением безотрывочно следят, поэтому, только подняв свой взгляд и встретившись с золотым взором своего любовника, мальчишка невольно обомлел. Щёки сиюминутно покраснели от нахлынувшего смущения, когда с похотливой усмешкой Клаус прошёлся взглядом по обнажённому торсу своего предмета обожания, заставив того только сильнее захотеть провалиться сквозь землю.       - Перестань смущаться, - с нескрываемым смешком хмыкнул саксонец и, скинув ногой с себя остатки одеяла, вальяжно развалился на всей свободной кровати. – Я видел абсолютно всё, что ты всегда так усердно скрываешь от меня.       Рейзен промолчал, прекрасно понимая, что со своей стеснительно действительно нужно бороться. Потупив взгляд, он начал торопливо собирать с пола свою одежду, всё же инстинктивно прикрываясь мокрым полотенцем от пронзающего насквозь золотистого взгляда. Только присев на колено рядом с кроватью, он уже собирался подобрать свою смятую , как оказался схваченным сильной рукой за плечо. Таки машинально вскрикнул, когда Клаус, резко притянув к себе, с ехидной усмешкой заглянул в его бирюзовые глаза и вкрадчиво прошептал:       - Неужто даже «Доброе утро» не скажешь?       - С болью в пояснице его добрым не назовёшь, - пробубнил парень себе под нос, но всё же не отстранился, когда любимый мужчина неторопливо посадил его к себе на колени и нежно прикоснулся к губам. Хоть Клаусу и было чуждо это чувство, он мог представить, какого было его принцу после слишком частых ночных кувырканий. Обычно Таки умалчивал своё самочувствие, будучи привыкшим разбираться со своими проблемами самостоятельно, но сегодня, похоже, он не сумел удержать правду за зубами.       - В следующий раз не молчи, если тебе будет слишком больно, - заботливо прошептал саксонец и игриво потрепал парня по мокрым волосам, - ведь мне не хочется растить из тебя самого настоящего мазохиста.       Его любопытные пальцы не сумели удержаться и ненавязчиво прошлись по белоснежной груди юноши, под тонкой кожей которого можно было с лёгкостью разглядеть очертания рёберных костей. Дыхание на секунду замерло, а после чуть ускорилось. Одно только прикосновение к бархатному телу этой благоухающей розы могло беспрепятственно свести с ума, а когда кончики пальцев ощутили гладкость ещё немного влажной из-за единичных капель воды кожи, Клаус без сомнений осознал, что снова желает его. Он смог бы найти в себе всю наглость и уверенность, чтобы вновь уломать Таки на близость, но ранее сказанные японцем слова просто не позволяли саксонцу опять приставать к темноволосому мальчишке.       Конечно, им обоим не терпелось в который раз прочувствовать друг друга, но на это попросту не было времени, так как больше половины солдат уже бодрствовали и разрушали своей болтовнёй такую нужную для пары атмосферу уединённости. К тому же, пора было выдвигаться на фронт для очередного патрулирования пустых земель, что также являлось хорошим аргументом для предотвращения готовых накипать страстей. Понимая это, Клаус ненавязчиво взял из рук восточного принца немного помятую рубашку вместе с невывернутым кителем и до сих пор нераспутанным чёрным галстуком. Он довольно ухмыльнулся, когда на лице Таки пронеслась волна удивления от осознания, что его рыцарь собирается проявить немного заботы и одеть своего господина как безвольную куклу.       - Что ты делаешь? – совершенно ничего не понимая, принц собирался отстраниться, но Клаус лишь плотнее притянул его к себе за воротник рубашки, аккуратно застёгивая на груди мальчишки серебристые пуговицы.       - Проявляю заботу, - хмыкнул он, не отрываясь от своего дела. На его губах сверкнула полная нежности улыбка и, заглянув в бирюзовые глаза, рыцарь всё-таки спросил: - Ты же ведь не против?       Щёки Рейзена снова порозовели, чем вызвали смешок со стороны своего ухажёра. Да даже если бы он и был против, Клауса бы это остановило? Хотя Таки не мог сказать, что подобное поведение было унизительным, скорее наоборот, ему нравилось чувствовать, что кто-то помимо семьи любит его так же сильно и искренне. В мире войны и жестокости это, пожалуй, и было тем единственным лучом солнца, который и подпитывал в нём желание жить и улучшать окружающий всех людей мир.       - Знаешь, Таки, у меня есть к тебе разговор... - задумчиво протянул светловолосый капитан, когда его ловкие пальцы неспешно завязывали галстук на лебединой шее, в которую невероятно хотелось впиться своими зубами. В это время по телу юноши невольно пробежала мимолётная дрожь, он как будто чувствовал, что разговор пойдет именно о той теме, о которой говорить ему совершенно не хотелось. – Вчера твой камергер сказал мне, что ты нашёл себе девушку, с которой вы планируете сыграть свадьбу после победы в войне. И я просто...       Он бы сумел договорить свою мысль до конца, но сидящий у него на коленях юноша, как сорванный с цепи щенок, ловко спрыгнул с колен и был готов ринуться бежать, но вцепившаяся в его плечо рука вновь не позволила сдвинуться с места.       - Я не хочу говорить об этом! – с лёгкой дрожью в голосе прокричал принц, из последних сил пытаясь вырвать свою руку и убежать, но все рывки были бесполезны, ведь являющийся на шесть лет старше его мужчина был намного сильнее.       - Я не буду выбивать из тебя большего, Таки, - голос саксонца был по-прежнему нежен, несмотря на накипающую в нём злобу, ведь теперь он был точно уверен, что его любимый бессовестно лгал ему всё это время. – Мне не нужно ни имя, ни число ваших тайных свиданий... Мне нужно знать только одно, - он намеренно сделал паузу, специально повысив свой голос на двух последних словах, отчего юноша замер и прекратил свои попытки вырваться. Перестав прятать своё покрасневшее лицо, Рейзен стыдливо поднял свой взгляд и заглянул в полные тоски и разочарования, казалось, уже потухшие глаза своего рыцаря, когда тот приблизился к его лицу и тихо прошептал: – Неужели она, и вправду, лучше меня?..       Комната погрузилась в тишину, нарушаемую только тяжёлым дыханием мальчишки, который, набрав в лёгкие большой глоток воздуха, уверенным и лишённым какой-либо нежности тоном сказал прямо в лицо своему защитнику:       - Ты – мой подчинённый. Я не обязан перед тобой отчитываться и рассказывать то, что тебя совершенно не касается.       Только спустя секунду после сказанных слов, Таки осознал, что в этот раз разговор закончится для него плачевно. Сердце юноши быстро заколотилось в груди, когда золотые глаза рыцаря наполнились такой жуткой дикостью и бешенством, а губы обнажили прячущиеся за ними острые клыки. В одну лишь секунду молодой японец почувствовал, как Клаус, схватив его за душащий галстук, со всей силы впечатал мальчишку в книжный шкаф, заставив того оглушительно взвыть от боли, когда острые края книг, словно десятки ножей, вонзились в спину и с грохотом повалились на пол.       - Меня?! Не касается?! – ранее ласковый голос перешёл на крик, когда трясущиеся от злости пальцы молниеносно сомкнулись на тонкой шее и принялись безжалостно душить темноволосого юношу. – Ты шатаешься с какой-то девкой по ночам, и меня это «не касается»?!       В глазах всё моментально потемнело, когда сильная рука сразу же лишила доступ кислорода, не позволяя больше вдохнуть ни глотка. Таки безошибочно понимал, что Клаус съехал с катушек, а, значит, с уверенностью убьёт его, даже не заметив этого. Он тщетно пытался отцепить от своей шеи крепкие пальцы и из последних сил просипеть короткие фразы, но из горла выходил только глухой хрип, совершенно не напоминающий человеческой речи. Тело пронзил лютый холод, и белая кожа на лице стала ещё более бледной от одного лишь привкуса смерти во рту. Сомнений не оставалось: его убьёт собственный ревнивый любовник, если он не сумеет вырваться из его хватки и спастись.       Только спустя десять секунд комнату пронзил оглушительный звон пощёчины. Схватившись ледяной рукой за горло, Таки без сил рухнул на колени, резко втягивая огромные глотки воздуха и хрипло откашливаясь. Удар пришёлся сильный, о чём безошибочно говорило алеющее на левой щеке Клауса пятно. Он едва сумел прийти в себя, когда туман безумия рассеялся в его глазах, и саксонец сумел разглядеть прижавшегося к стенке мальчишку, чьи дрожащие руки сжимали смятый китель, а в краях глаз блестели крошечные капли слёз. Губы Клауса уже были готовы прошептать робкое «Прости», как юноша со свистом распахнул дверь и пулей пустился по коридорам, сдерживая собственный слёзы и сбивающееся дыхание из-за сводивших горло всхлипов. Он хотел забыть. Забыть всё. Стереть свою память и навсегда вычеркнуть из своей головы это красивое немецкое имя, владельца которого забыть самостоятельно он был не в силах.