История начала.

- К отлёту, нечего мне здесь с вами возиться! – рык Поклёпа был слышен даже в самых отдалённых уголках драконбольного поля. – И помните главное правило мага в лопухоидном мире: не светиться! Все всё поняли? По местам. - Ты точно не будешь скучать по Насте? – Карина вопросительно взглянула на Никиту, взбиравшегося на свой новый мощный пылесос, с которым уже успел повозиться. – Ведь вам остался всего один год, а потом ваши дороги разойдутся. - Рано или поздно я всё равно бы её потерял, - Никита невесело усмехнулся. – Наверное, я был не прав. Пожалуй, следовало бы дать ей жить спокойно, без меня. Просто забыть это как глупый сон и жить дальше. - То есть ты опускаешь руки? – Карин вопросительно и одновременно недоумённо уставилась на парня. – Просто сдаёшься? - Она сама дала мне понять, что я ей не нужен, - пожал плечами Кретов, смотря в ясное голубое небо. – Что ж, если она будет счастлива с другим… Я не вижу причин ей мешать. В конце концов, от одного моего желания мало, что в этом мире зависит. Карин горько вздохнула и уселась на лаковую скрипку, которую недавно выпросила у домовых. Чёрные волосы были заплетены в косу, обмотанную вокруг головы, а потом убранную в пучок. Сиреневая ветровка колыхалась от воздушных потоков, однако девушка совершенно не обращала на это внимания. Её взгляд был полностью прикован к понурившемуся Никите, который выглядел несчастным и разбитым. - Ну, хотя бы в честь конца учебного года, - тихо сказала Карина, нервно теребя край ветровки. – Ты же всё равно ничего не теряешь. А так уверишься, что действительно ей не нравишься. - Утешила, - буркнул Кретов себе под нос, однако всё-таки слез с пылесоса и пошёл в сторону Насти, которая вместе с Алисой стояла у стены. Заметив его приближение, Дометеева тактично испарилась под каким-то ненавязчивым предлогом. Никита видел, как она что-то прощебетала Насте, а та в ответ коротко кивнула. Пробежав мимо него, Алиса только шепнула: «Удачи!» и умчалась к Лео и Жене, видимо попрощаться. Никита подошёл к Насте и, чуть поморщившись, через силу выговорил: - Привет. - Привет, - каким-то потусторонним голосом отозвалась Настя, избегая смотреть на Кретова. - Как дела? – конечно же вопрос мог быть и поумнее, но Никита осознал, что ему как-то следует завязать разговор. - Не очень-то и хорошо, - Настя грустно посмотрела на небо. – Следующий год будет последним и… мне как-то страшно. Ну, то есть входить во взрослую жизнь. - Ага, понятно, - снова молчание, нарушаемое только властными рыками Поклепа и криками учеников. - Ты чем хочешь заниматься? – Никита неловко почесал в затылке. Настя в ответ только пожала плечами и неопределенно мотнула головой, давая понять, что ещё не решила. Оба осознавали, что беседа явно не клеиться, и Ник снова попробовал заговорить: - Будешь скучать? Ну, я имею в виду по Тибидохсу? Не останешься магаспирантуре? - Нет, - Настя обессилено мотнула головой. – Хотя все твердят, что у меня есть достаточные перспективы, но… Нет. Мудрость приходит не из постоянной зубрёжки заклинаний, а из осмысления жизни. Сейчас идёт война и… - тут она как-то странно посмотрела на него. – И людям свойственно умирать. А я не хочу сидеть в стороне и тихо ждать, когда Чума доберётся до меня… - Понимаю, - тихо сказал Никита, - Следующий год последний. Быть может, мы никогда не встретимся… - при этих словах дочь Ягге как-то странно дёрнулась и с ужасом посмотрела на Кретова. Тот только усмехнулся и пояснил: - Нет, умирать я не собираюсь, - при этих словах Настя облегчённо выдохнула. – Просто наши пути разойдутся. У всех появятся семьи, обязанности… Мы рано или поздно потеряем друг друга… Нам просто не о чем будет говорить и… - Да, - тихо отозвалась Настя, с каждой секундой бледнея всё больше. – Я понимаю… - И у меня к тебе есть одно дело, - тихо сказал Никита, засовывая руки в карманы. – Возможно, это будет лишнее, ведь впереди целый год, но у меня есть одно условие: обещай, что ответишь мне честно. Настя, подобно марионетке, которую то и дело дёргает за ниточки кукловод, бессильно кивнула. Кретов вздохнул и, взяв за подбородок, приподнял её лицо. Дочь Ягге выглядела совершенно разбито, как будто из неё одним махом кто-то выкачал всю радость и энергию. Казалось, она делает большие усилия, чтобы не расплакаться. - Насть? – Никита заставил ее поднять взор и взглянуть ему в глаза. От нежности в его взгляде у нее перехватило дыхание. - Знаешь, я обещал, что больше не буду говорить с тобой об этом. Но не сердись, пожалуйста, я должен попробовать еще раз. Один последний раз. И если ты скажешь сейчас «нет», больше таких разговоров не повторится, - Никита, с видом человека идущего на фронт, глубоко вздохнул, собираясь с духом: – Я люблю тебя. Не думай, это не прихоть, не каприз, который пройдет со временем. Я, правда, очень тебя люблю. И я хочу знать, есть ли у меня надежда на то, что ты… Огромные глаза удивлённо распахнулись. Настя быстро приложила пальцы к его губам, заставляя замолчать. Глядя ему в глаза, она быстро заговорила: - Я такая дура, Ник. Столько времени я сопротивлялась и не хотела признавать, что… я тоже люблю тебя. Глаза Никиты счастливо вспыхнули и, наклонившись, он поцеловал ее. Насте почудилось, что земля уходит у нее из-под ног, мир бешено завертелся, и она крепко обняла Кретова за шею, пытаясь сохранить равновесие. Однако это не помогло – голова закружилась еще больше. Ей казалось, что в его объятиях она могла бы оставаться целую вечность. - По местам! До вылета пять минут! – стадион огласил командный рык Поклёпа. Никита оторвался от Насти, заливаясь каской. Некоторое время оба молчали, а потом юноша вдруг крепко притянул её к себе, обнял и прошептал: - Запомни одно, Настёна! – дочь Ягге чуть вздрогнула: уж больно не привычно слушать свою детскую кличку из уст другого человека. – Часто люди ошибаются, и иногда лучшее, что они могут сделать друг для друга, это отпустить. Настя слегка вздрогнула, однако Никита не придал этому значения и продолжил. - Вот только знаешь, тебя я не отпущу, волшебница, не надейся. И ты меня не отпускай! Даже если тебе скажут, что я сам этого хочу, даже если я тебе скажу – все равно не отпускай! – Что-то… что-то случилось? – испуганно спросила Настя, накрывая плечи парня ладонями, точно те нуждалась в защите. – Абсолютно ничего, – уверенно ответил Кретов. – Просто мне показалось, что я должен тебе это сказать. Пока! Я прилечу, как только смогу! С этими словами Никита бегом побежал к своему пылесосу. Над стадионом взметнулась сигнальная искра, а Настя так всё и стояла, смотря на то место, где когда-то был Никита. - Что он ей сказал? – Женя, поудобнее устроившись на пылесосе, смотрел на сияющего Никиту. – И чего он вдруг так обрадовался? - Просто у него все старые долги отданы, а новых пока нет, - Софья пожала плечами. – Вот он и рад, что наконец-то смог освободиться от своего груза. - Нет, всё же лучше не влюбляться, - глубокомысленно заявил Женя. – А то потом будет куча свадеб! Просто как в дурдоме! Ну, вот увидите, я никогда не женюсь! Умру старым холостяком! Женщина погубит человека! И украдкой взглянув на Карину, восседавшую на своей маленькой скрипке, Женя завёл мотор пылесоса, готовясь в любой момент взмыть в небо. *** Каникулы виднелись на горизонте для Жени тяжёлым испытанием. Во всяком случае, ему так казалось. Он нарочно выбирал длинные обходные пути, заставлял пылесос тащиться медленнее, а затем ещё долгими кругами снижался над берёзовой рощей, где их с Дианой обычно встречала тётушка. Всё это было сделано только с одной целью - в надежде, что тётушка устанет ждать, и предоставит ему добираться до дома самостоятельно. Но нет. Временами Виктория Афанасьевна Бирюкова демонстрировала чудеса терпения. И это был именно такой случай. Вздохнув, Женя поплелся в ее сторону. Диана уже стояла возле матери, старательно не замечая его. Виктория не удостоила старшего – и единственного - отпрыска своего шурина ни единым словом, только смерила его грозным взглядом и, развернувшись, двинулась вперед, величественная, точно королева. Выйдя из рощи в цветущий и радужный сад родного дома, Женя обнаружил поджидающего их дядюшку, который стоял возле окна. За спиной у Ярослава маячила довольная физиономия Ирки. - Диана, Ирина, идите к себе, - распорядился дядюшка, покуривая трубку. Судя по всему, беседа, предстоящая по возвращению Жени домой, не была уж очень солнечной. . Кузины тут же повиновались, сделав на последок книксен. Поднимаясь наверх, Диана на прощание бросила на него виновато-испуганный взгляд. Женя удивленно приподнял брови и замер, не отходя далеко от цветущей яблони, мать которой когда-то протаранила Ирка на своём новом пылесосе. Тётушка как-то странно на него посмотрела и жестом пригласила проследовать в особняк. Войдя в него, Женя привычно вдохнул запах яблок и мяты. Вот только уютом в этом доме для него и не пахло. Теперь он понимал отца, который, как только закончил Тибидохс, улетел в Петербург и купил там самую обыкновенную трёхкомнатную квартиру на Марате. Но теперь Женя только махнул головой, отгоняя лишние воспоминания. В его памяти всплыло виновато-испуганное лицо младшей кузины. Что-то явно готовилось. В комнате повисла напряженная тишина. - До сих пор мы терпели твоих друзей, - начала тётушка обманчиво спокойным тоном, обмахиваясь при этом веером из синего бархата с пуховыми перьями на конце. – Поскольку они хоть и не из особо приличных семей, но, во всяком случае, не такие плохие, какими могли бы быть. Мы терпели твои бесконечные выходки, недостойные Бирюкова. Но теперь… Твоё… хм… поведение по отношению к родной кузине… и дружба с этой наглой отщепенкой, у которой нет даже родителей… - Не смей ее так называть! – прошипел Женя, сощурившись. Он понял, о ком говорила тётушка. И это объясняло тот взгляд Дианы. Но что Виктория Афанасьевна имела в виду, говоря, что у Карин нет родителей. У неё же есть отец… или нет? Он вдруг вспомнил ту ночь, когда она ночевала в гостиной, а потом пропала. Вспомнил, как она плакала и кричала во сне, кому-то угрожая. Внутри всё похолодело. Получается, она так и не помирилась с отцом и не познакомилась с мачехой?.. Не успела… - Тебе никто не позволял говорить! – холодно одернул его Ярослав. Голос дядюшки вернул Женю с небес на землю. - Наследник рода Бирюковых не будет общаться с отщепенцами и низшим сбродом общества! – продолжила тётушка Виктория, повысив тон. – Ты принесешь в этом «Разрази громус». Иначе осенью ты не вернешься в Тибидохс. Мы отправим тебя в Магфорд. Внутри всё похолодело? Как это – в Магфорд? А как же Лео и Сонька с Тимуром? А Карина? С последней его связывали самые запутанные и противоречивые чувства… Но всё же, что-то было! Он вдруг вспомнил, как она к нему прижималась, когда они летели на Лысую гору... Да и обратно было тоже ничего. Женя упрямо вскинул голову и, сердито сверкнув глазами, отчеканил: - Я не стану приносить никаких клятв! И здесь вы меня не удержите. Меня достала ваша мания и аристократизм! Сейчас не восемнадцатый век! Ваше презрение ко всем остальным! Как вы не понимаете, насколько глупы ваши взгляды?! - Что ты себе позволяешь?! – взвилась тётушка. – Отщепенец! Предатель! Я стыжусь тебя! Иногда мне кажется, что тебя подменили в младенчестве, потому что я сомневаюсь, что у Николая Георгиевича - да будет земля ему пухом! - благородного брата моего супруга мог родиться такой сын! Если бы тут оказался посторонний лопухоид, он увидел бы, как вздрогнул и побледнел какой-то юноша лет пятнадцати. Женя и сам не хотел себе в этом признаваться, но слова тётушки всегда производили на него большее впечатление, чем любые наказания и побои. Искусство уничтожить противника исключительно вербальным путем мадам Бирюкова, как и её старшая дочь, усвоила с ранней юности. Неприятно, да? Будешь думать в следующий раз, прежде чем идти против семьи. Вот это была её логика. Но Женя, тут же взяв себя в руки, ледяным тоном произнес: - Иногда мне тоже кажется, что вы не можете иметь какое-либо отношение к моему отцу. Мадам. Не дожидаясь ответа, он метнулся к двери. - Евгений! Вернитесь немедленно! Вы куда? Разговор не закончен! – раздался ему в спину окрик. Женя обернулся у самой двери, в потемневших глазах, приобретших фиалковый оттенок, вместо голубого, мелькнула плохо-сдерживаемая ярость. Зато на неприлично красивом для парня лице застыла маска легкого презрения. - Закончен, - небрежно бросил он и вышел, со всей силы шарахнув дверью. *** Карина зашла в казалось бы такой родной дом и тихонько закрыла дверь. Ничего не изменилось, после её ухода. Разве что пыли стало больше на шкафах и полках. А так маленький коттедж встретил её знакомым ветерком и запахом моря, соли и мяты, которая росла у них под окнами. В голове невольно мелькнула мысль: как она ещё не высохла, однако тут же поспешила забыться. - Ну, вот я и дома, - как-то отрешённо пробормотала девушка, ставя чемодан прямо на пороге. Было как-то непривычно называть коттедж «Фаина», который отец назвал в честь матери и приобрёл, как подарок в честь их помолвки, своим. Обычно это был коттедж мамы, а после её смерти – отца. Ещё через некоторое время Миланы. И теперь он её. Отбросив с лица тонкие чёрные пряди, Карина оценивающе осмотрела беспорядок в гостиной. Конечно, правильнее было бы аккуратно достать тряпку, щётку и швабры и выскрести всю эту вековую пыль из-за углов. Однако такой метод очень не устраивал Карин, которая на отработках у Клоппа с Поклепом уже вычистила большую половину склянок, кубков и наград в подземелье. Проще всего было воспользоваться заклинаниями лентяев, как их прозвали в Тибидохсе. На отработках такие заклинания блокировались, но здесь… Закусив губу в творческих муках, Карина присела на чемодан и сосредоточилась, как её учил Сарданапал. Сначала надо очистить своё сознание. Потом найти цель. И затем идти к этой цели. - Убыряткус бистрялус! – пробормотала Карина, мысленно очертив контуры в пределах гостиной. - Исчезамикус хлампулькис! Образы гостиной чуть поплыли, но в следующее же мгновение снова стали отчётливыми. Только на этот раз не было пыли, а со стороны выглядело всё так, будто в доме объявилась профессиональная домработница. Усмехнувшись каким-то своим мыслям, Карина поднялась на верхний этаж, проделывая те же манипуляции с другими комнатами. Постепенно пыли становилось и грязи всё меньше и меньше, пока дом сверху и до низу не засиял чистотой. Так же Карин было принято решение перебраться в комнату родителей. Зайдя туда, чтобы на совсем покончить с уборкой, она увидела нечто. По середине комнаты стояла большая, как стадион кровать с пологом и резными ножками, сделанными из красного дерева. По обе стороны красовались две тумбочки тоже изготовленные из того же дерева, на левой из них красовался прекрасный ночник из слоновой кости, который отец подарил матери в очередную годовщину их свадьбы. По лицу Карины побежали слёзы, но девушка их даже не заметила. Слева от кровати стоял большой книжный шкаф, украшенный рыболовной сетью с роскошными раковинами и кораллами, а по правую сторону – маленький камин, тоже украшенный под морскую тематику. Так же в комнате было два огромных окна, занавешенных лёгкими тюлевыми шторами… с кружевами, изображавших русалок. Карина коротко кивнула, как будто убеждая в чём-то саму себя. Ведь мама до безумия любила море и отец пытался выполнить её желание во всех деталях и мелочах. И она сама, Карин, тоже любила море… до крайней степени безумия. Так же рядом с камином была видно непримечательная дверь, ведущая в ванную. Такая была буквально во всех комнатах коттеджа «Фаина». Карин ни о чём не думая просто повалилась на кровать, застелённую нежно-голубым шёлком… Даже чуть бирюзовым… Как глаза Жени. Но девушка живо прогнала от себя эту мысль и, свернувшись калачиком, мирно засопела. Проснулась она только в восемь часов вечера. Укорив себя за дневной сон и за то, что теперь она точно всю ночь проходит по особняку, Карина спустилась на кухню. - Хап-цап, - машинально произнесла она и тут же ей на колени упала фаршированная курица из соседнего ресторана «Крабовая сеть доктора Кальмара». Ну, что ж: очередная богатая парочка останется без обеда. Подумаешь, трагедия века. Однако кусок в горло не лез, а сердце сжималось, словно ему было плохо. Тут же в голове начали крутиться самые безумные мысли и предположения. В доме стояла уютная сонная тишина. Сквозь незанавешенное окно в кухню лился желтый свет фонарей. Спокойная, тихая ночь в родном любимом доме. Но сейчас Карин была не способна как обычно наслаждаться ощущением уюта и семейного тепла. Отчасти потому, что не было семьи, а от части из-за странного предчувствия. Она бросила взгляд на часы: два часа ночи. Надо все-таки попытаться заснуть. Вдруг она услышала, как её кто-то зовет по имени. Карина не сразу сообразила, что это. А когда сообразила, подскочила к распахнутому окну и принялась лихорадочно высматривать кого-то в темноте. - Эй, Ка? – из темноты послышался весёлый и до боли знакомый голос. В свете фонарей Карин увидела небрежно-изящный силуэт какого-то юноши. Женька! Только он мог стоять в такой позе. Пробормотав заклинание, девушка выпустила из кольца искру, которая осветила всё вокруг. Это действительно был Женька! Тот усмехнулся, видимо, заметив смятение на её лице. – Разбудил? – такой вкрадчивый вопрос заставил Карину вдруг покраснеть - Нет, - девушка выдохнула, только сейчас поняв, что невольно задерживала дыхание. – Я не могла уснуть. Как ты? - Открой дверь – узнаешь. - Что? – Карина недоуменно моргнула, и тут до неё дошел смысл слов Женьки. – Ты что – здесь?! - Ну да. Стою тут, прямо у этого фонаря, - для достоверности Женя демонстративно постучал по железному столбу. – В данной ситуации я бы не стал посылать морок. Карина резко сорвалась с места и помчалась в гостиную с максимально возможной скоростью. Распахнув входную дверь, она действительно увидела однокурсника на пороге её дома. - Женька… ты… - Дал семье тётушки временный отпуск. Да. Приютишь беглеца? Женька улыбался, но за его показным весельем чувствовалась крайняя степень напряжения. Он был натянут, словно струна, готовая вот-вот лопнуть. Карине, очень тонко улавливающей эмоции, даже показалось, что она слышит едва уловимый звон. Она молча шагнула вперед и обняла друга. За прошедшие годы тот стал выше её на полторы головы и она едва доставала ему до ключиц. Однако, вопреки всему Карина была счастлива: ведь теперь она не сойдёт с ума от одиночества в этом хоть и не очень большом, но всё же пустом доме. - Спасибо, Ка, - тихо произнес Женя, прижимая её к себе ещё больше, словно боясь, что она куда-то исчезнет. Одновременно с этим, перестав улыбаться. Напряжение начало понемногу отступать. Теперь на его красивом лице появилась горечь и боль. - Пошли, - Карина потянула его внутрь дома. – Уверена, тебе понравиться коттедж «Фаина».