Однострочники и не только

Награда Пейринг/Персонажи: Эримонд/Кларель Категория: гет Жанр: character study, PWP Рейтинг: NC-17 Размер: 1600 слов Все дело в скверне, думает Эримонд. Кровь у порождений тьмы темно-алая, но чистая скверна - отрава, которая превращает людей и животных в вурдалаков с запекшейся в уголках рта слюной и серебряными глазами дохлой рыбы, - черная, как Черный Град из лживых сказок южной Церкви. Одной капли скверны достаточно, чтобы отравить, изменить, трансформировать. На белом скверна смотрится некрасивым пятном. Эримонд одет в строгую приталенную мантию - белую с золотом, на спине стилизованная вышивка иглоспина - семейный герб его дома, на пальцах перстни, в руке посох из древесины сильвана, он идеален, как только может быть идеален альтус из Минратоуса, один из лучших учеников Круга Магов, в двадцать с небольшим уже занявший место в Магистериуме. Все дело в скверне, думает Эримонд, зная, что единственная черная капля - она на рукаве, почти у самого запястья, - перечеркивает все. Впрочем, теперь это не имеет значения. Ничего, кроме скверны, не имеет значения. Эримонд знает: пятно будет замечено - и, скорее всего, найдутся те, кто почует магию, подобно тому, как хищники чуют кровь. Почти каждый в Магистериуме знает многое о магии - и о крови. Эримонд мог бы спрятать пятно, но оно знак: свидетельство того, что ему не приснилось, что его идеальная жизнь идеального тевинтерского альтуса наконец-то обрела то, что скучающие и отошедшие от политики философствующие старики называют "смыслом". Старики-философы любят абстракции, но у Эримонда "смысл" во плоти, в нем двенадцать футов роста и ужасающий облик: он чудовище, он - божество. На самом деле, Эримонд не сомневается, что это одно и то же. А скверна - могущественная магия, что выше крови и в некотором смысле, чище ее. Порождения тьмы не сомневаются и не ведают страха, отчаяния, раскаяния. Эримонду поручено привлекать сторонников, а его тошнит от холеных сытых рож. Он с удовольствием шагнул бы на Глубинные Тропы - если бы только его хозяин даровал ему власть над черной, как Черный Град из церковных сказок, силой. Конечно же, он это сделает. Эримонда нельзя назвать доверчивым или наивным, но на сей раз у него нет ни малейших сомнений. Иногда ему даже удается убедить себя, что сумеет направить Мор во благо Империи. * Сторонников немного. В Империи к венатори относятся настороженно: в приличном обществе не упоминают, делают вид, будто их не существует, но кто-то втайне поддерживает и анонимно жертвует изрядные суммы. Эримонд отдал семейные сбережения в общее дело; приходится кормить ораву поросших красным лириумом уродов, кривозубую экс-рабыню с не в меру раздутым самомнением, еще какое-то завшивленное отребье. Золото течет из его пальцев и чернеет - ему нравится подобная метафора. Он думает, что с удовольствием вошел бы в Златой Град, Черный Град, сам. Конечно, Корифей предназначил высшую цель для себя, обещал стать тем единственным богом, что ответит на молитвы. Эримонду придется смириться и принять награду черноты. Теперь у Эримонда куда меньше белых одежд. Это просто замечательно: не надо лукавить и притворяться. Почти не надо. Все боги испытывают своих верных. Эримонд ожидал чего-то подобного, и все же, услышав приказ Корифея в первый раз, с трудом сдерживает смех. Бойтесь своих желаний, так это называется? Бойтесь, потому что они исполняются. Он мечтал приблизиться к скверне и владеть ею, как владеют пролитой на алтаре кровью; и Корифей позволил ему это. Сполна. Осталось только поймать тех, в чьих жилах течет темнота - и кого почему-то называют Серыми. * Ее зовут Кларель, ей сорок или шестьдесят - бритая почти налысо, сухопарая и костистая, с некрасивой мужеподобной фигурой; шрамов у нее столько, что они кажутся чем-то вроде годовых колец в древесном стволе. Кларель тусклая и серая, глядя на нее, Эримонд представляет как добровольно принятая тьма - "во имя вящего блага да отдайся ты этой скверне", говорят Стражи на своем Посвящении, - выпила из нее краски, соки, саму жизнь. Жалкое зрелище. Корифей просто немного подтолкнул их своим Зовом. Нет ничего дурного в том, чтобы выжечь сухостой и удобрить пеплом землю. Кларель - одна из северных магов, и она знает кое-что о призыве демонов. Когда Эримонд приходит к ней впервые, она сопротивляется и близка к тому, чтобы гнать его взашей, а то и переломать кости "дробящей темницей". Эримонд думает о Корифее: защити меня, боги хранят жрецов своих. В отличие от драконов и несуществующего Создателя, Корифей помогает. Бледное лицо Кларель словно идет трещинами, кончиками пальцев она сжимает виски. Эримонд наблюдает за ней, задаваясь вопросом: на что похож Зов? Говорят, он ужасен и прекрасен одновременно. Эримонду почти хочется услышать его. - Демоны, - говорит Кларель. - Которые не ведают ни усталости, ни боли и голода, ни сомнений. Совсем как порождения тьмы, сравнивает Эримонд. Вот только для призыва демонов нужна кровь, много крови, поэтому-то столько возни с Серыми Стражами - кровь не берется из-под земли, в отличие от скверны. Эримонд знает как управлять демонами, но хотел бы обменять одну силу на другую. Магистериуму бы понравилось. Он не сомневается. * Прежде Эримонд убивал сам. Впрочем, он не считал убийством перерезанные глотки нескольких рабов, чьей силой напитывался перед важными этапами - экзаменом в Круге, поединком с одним из своих врагов (в этом поединке никто не погиб, однако проигравший был посрамлен и вынужден сбежать куда-то в глушь). Перерезая тонкую эльфийскую шею, Эримонд старался только не слишком запачкаться. Тогда это его еще волновало. Теперь нет. Теперь он не убивает, впрочем. Стражи-маги во главе с Кларель делают все сами. Адамант наполняется шепотом и стонами, из-за надорванной Завесы выныривают безмозглые виспы, а настоящие демоны бродят по казармам вместе с магами. Те и другие восхитительно покорны. Однажды Эримонд наблюдает забавную сцену: светловолосый маг лежит на кровати, вытянув руки по швам, смотрит в бесконечный серый потолок. Рядом с кроватью вспыхивает гигантским факелом демон гнева. На бледном лице мага багряные отблески напоминают румянец, и со стороны кажется, будто демон сторожит своего хозяина, подобно верному псу. На самом деле, оба принадлежат Корифею. Не Эримонду. Это расстраивает. Эримонд верит в Корифея, но боги не всегда исполняют всякое желание смертного. Эримонд мечтает владеть скверной. Может быть, Кларель способна помочь в этом. Они в кабинете Кларель: это темное и очень аскетичное помещение. Старый стол, деревянный манекен, несколько шкафов с книгами, на верхних полках густая пыль. Она отталкивает его поначалу: уходите, говорит Кларель, я не дура и я вижу, что вы творите какое-то дерьмо, да, во имя всеобщего блага, мы всегда умирали именно поэтому - и всем на нас наплевать. Я согласилась с твоим планом, но держись от меня подальше, потому что я умею держать в руках не только посох. Убирайся, кричит Кларель, когда Эримонд осторожно гладит тыльной стороной ладони ее горячий затылок с неожиданно мягким ежиком серых волос. Она отталкивает его поцелуй. Эримонда нечасто отвергают женщины, поэтому он немного теряется, ровно на мгновение. Кларель отдалась скверне, а Эримонд хочет владеть скверной. Все просто. Она уступает. Под доспехом она еще хуже, чем в нем: выступающие кости, мышцы, шрамы и загрубелая кожа. Одна грудь уродливо деформирована: когда-то была рассечена мечом или кинжалом. У нее темные соски и колючая поросль между ног и под мышками. Эримонд едва не морщится от брезгливости, но заставляет себя думать о заточенной в Кларель силе, Зов Корифея проявил ее явственно - черным витьем вен на блеклой коже. Эримонд ведет указательным пальцем по отметинам, похожим на изображения рек на географической карте. Черные реки, черная вода. - Хватит, - выплевывает Кларель. У нее дикий взгляд. Эримонда она ненавидит. Плевать. - Нет. Физически она - больше воин, чем маг, - сильнее, и все же подчиняется. Эримонд всегда умел убеждать. Сейчас он позволяет себе улыбнуться. - Ну же. Мы очистим Глубинные Тропы, и все будет хорошо. - Пошел ты. Кларель пихает его в живот локтем, пока он трогает ее голое, костлявое и увитое скверной тело. Эримонд кашляет, кашель переходит в смех. Она обнажена - он одет. Он познает ее не раздеваясь. Так трахают проституток и рабов. Кларель - то и другое сразу. Она запрокидывает голову в движении, которое можно принять за страсть, но выражение лица мученическое, точно у Андрасте на южных фресках. Эримонд отмечает это с равнодушием и продолжает исследовать, трогать, царапать черные вены под кожей. Он вытащил бы их из Кларель, эти вены. Она отвратительна, но скверна - могущество, сокрытое в жалком человеческом теле, - прекрасна. Эримонд толкает Кларель, заставляя лечь на стол и раздвинуть ноги. Эримонд вдыхает ее запах - сухой, песчаный, как весь бесплодный Западный Предел, ловит сладковатую нотку темноты. Корифей обещал. Корифей обещал Эримонду, что он сумеет владеть Мором. Можно сказать, Эримонд начинает прямо сейчас. Входя в Кларель, он глубоко погружает ногти в ее плоть. Не открывая глаз, знает, что точно попадает в самые заметные и набухшие темные следы. С каждым толчком Эримонду мерещится, будто он извлекает из уродливого тела Кларель драгоценную скверну. - Отдай мне это, - шепчет он. Стражи отдают себя скверне - глупцы и рабы, всегда ими были, еще до того, как пришел хозяин. Эримонд сумеет стать хозяином. - Отдай. Он проводит языком в выемке шрама на плече Кларель. Она не остается в долгу и хватает его за волосы, точно пытаясь выдернуть с корнем. Эримонд не боится боли. Пятно скверны на белом рукаве появилось после того, как он узрел истинного бога. Пятна недостаточно, и Эримонд готов платить даже болью. - Отдай. Он чувствует себя дикарем: может быть, из племени Воинов Тумана. О них много рассказов: будто бы совокупляются с умирающими врагами, отгрызают куски горячего, еще трепещущего мяса, надеясь отобрать силу и приумножить собственную. Тевинтер презирает Воинов Тумана, но сколько лаэтан и даже альтусов закончило свои в соитии с ними, в их желудках? Возможно, в их дикарских ритуалах есть смысл. Эримонд прикусывает плечо Кларель. Кровь у нее кисловатая на вкус. Одновременно он выгибается, заполняя ее семенем, и Кларель, пользуясь слабостью, отталкивает его с неподдельным омерзением. - Следующий раз я вырву твои кишки, - обещает она, зажимая кровоточащую ранку на плече. - Тебе ведь понравилось. Эримонд стирает горько-соленую влагу с губ. Пятен теперь много, гораздо больше одного. Он одевается, но замирает на секунду или две. Он слышит Зов Корифея. Он слышит, как в небесах взмахивает рваными крыльями оскверненный дракон. Это длится лишь мгновение, и все же Эримонд ухмыляется. Еще немного и скверна подчинится ему. Скверна будет служить Эримонду: такова его награда. Корифей обещал ему величие и могущество. Он молил о другом. Корифей промолчал; и все же он истинный бог, тот, кто отвечает на молитвы. Кларель отдала; он - принял.