Новость о том, что мы отправляемся на Землю, по-своему взволновала почти каждого из обитателей дома. Сиф была очень недовольна, потому что трикстеру не доверяла, а прознав про его связи с Таносом, и вовсе пришла в бешенство. Я лишний раз старалась не попадаться ей на глаза, хотя бы, потому что внутри меня все ликовало и пело от мысли, что я вернусь в столь любимый мною Мидгард. Как я ни старалась этого ликования, я скрыть не могла. Даже мысли о том, что я являюсь опасностью для всех в радиусе пары метров, ибо фактически представляю собой бомбу, меня сейчас не так сильно занимали.
Тор, по своему обыкновению, выразил обеспокоенность, но не более. Впрочем, я понимала, что он тоскует по Джейн и его не винила. А вот Локи постоянно хмыкал, едва замечал, как братец вздыхает при упоминании о предстоящем нашем перемещении в Мидгард. Тору было все лучше и лучше. Он уже планировал вернуться в Асгард, но согласился подождать до нашего возвращения, чтобы охранять оставшиеся сосуды. Кстати говоря, и они были не рады тому, что мы покинем убежище. Ведь без Локи защита ослабеет, и до них будет куда легче добраться. И хотя Фрейя лично заверила всех троих, что опасности нет, и она будет следить за барьерами, недоверие на их лицах читалось ясно.
Однако очень скоро на смену радости пришло волнение. Я все больше думала о том, что вернувшись на Землю, буду более легкой добычей, а коли решу защитить себя или Локи, то и вовсе разнесу полгорода. Это меня пугало. И в нужный момент я решила поделиться опасениями с богом лжи.
Как обычно, Локи весь день не покидал своей комнаты. Оттуда доносился, однако, очень специфический аромат, чем-то напоминающий ладан. Я видела его лишь с утра и то мельком. Как и всегда, мы занялись медитацией еще на рассвете, пока весь дом был окутан сном. А после того, как я открыла глаза, его рядом уже не было. Это было обычной практикой, трикстер делал так каждый раз. Только мне уже не казалось, что он избегает разговора, теперь мне казалось, что он избегает
меня. Или вернее сказать, той дряни, что была на моей руке. Поглядывая вечером на руну, я думала, как хорошо было бы ее смыть, но, увы – чернила прочно вошли в кожу, и вывести их оттуда было бы очень непросто. Я долго не решалась подойти к его двери, все время отступала на шаг назад, а если мимо кто-нибудь проходил, делала вид, что крайне заинтересована картиной на стене. Конечно, они мне не верили. Ведь дураков среди живущих в доме не наблюдалось. Однако, так хотя бы вопросов не задавали, понимая, что я притворяюсь непросто так. Наконец, тянуть стало бессмысленно и я, собрав всю волю в кулак, постучала. Я не знала, чего так боялась, потому что едва моя рука коснулась холодного дерева двери, как волнение начинало испаряться. Приглушенный голос трикстера позволил мне войти, и я, толкнув дверь, проскользнула в небольшую темную комнату.
Только в этот момент я поняла, что ни разу прежде здесь не была. Обычно Локи «радовал» меня своими визитами, а не наоборот. Его комната была намного меньше моей, и помимо кровати и большого платяного шкафа, который я была уверена, он ни разу не открыл, здесь было кое-что любопытное. Я заметила на тумбочке подле окна большой шар, почти стеклянный, но рассмотрев, его ближе я поняла, что это вовсе не стекло. Материал, из которого он был сделан, подозрительно блестел и еще казался тягучим, будто живым, льющимся по кругу. Локи стоял спиной к входу, повернувшись к окну с плотно задернутыми шторами, и смотрел в сад. Точнее я не знала, куда именно он смотрел, но могла предположить, что его окна выходили как раз к заднему двору.
– Я хотела спросить, – начала я робко, мысленно ругая себя за столь застенчивый тон.
– Зачем нам в Мидгард? – Локи перебил меня, все еще не оборачиваясь. Я впрочем, на иное и не рассчитывала. – Я думал ты придешь раньше.
– Значит, ты ошибся, – огрызнулась я, хотя в этом и не было нужды. На его территории я ощущала себя до того беззащитной, что не могла сдержать дрожи в руках.
– Знаешь, – начал трикстер и медленно обернулся. Даже в темноте я заметила, что его глаза были наполнены болью и страхом безысходности. Как будто он столь долго подавлял в себе что-то и после, не сумев больше держаться, сломался. Он держался прямо, и я ощутила витающую в воздухе безвозвратность. – Что такое судьба? – я не знала, что ему ответить, а потому просто стояла и молча взирала на него, не представляя какого он ожидает ответа. – Это когда… – он приблизился и смотрел теперь прямо на меня. – Ничего сделать невозможно. Когда от тебя ничего не зависит, когда ты беспомощен, – он негромко зарычал, словно от бессилия. – Я ничего не могу с собой сделать, я пытался, но не смог. Это просто невыносимо! – он почти кричал, но я была уверена, что за дверью его никто не услышит. Я по-прежнему его не понимала, но была готова пожалеть. Он, наверняка, ждал этого.
Я погладила его по плечу, а он вдруг прижался ко мне, уронив голову на мою грудь. Я растерялась окончательно. Я напрочь позабыла о том, зачем вообще к нему пришла.
– Ты не понимаешь, каково это, – шептал он, а я все гладила его по волосам. – Не понимаешь: я не могу без тебя, глупо, невыносимо глупо. Все это время оберегал тебя, я единственный знал, где ты прячешься. Найти было не трудно. Но я всегда был рядом, всегда. Я не мог… не мог допустить, чтобы тебе было плохо. И я ненавидел себя за это, не мог терпеть в себе этой чертовой слабости. Я бог – я не должен быть таким. А я уподобился простому человеку, стал слабаком, чье имя теперь ничего не значит. Я предал саму суть себя.
– Почему? – дрогнувшим голосом спросила я. Он поднял голову и посмотрел на меня. Под его взглядом я едва не потеряла равновесие.
– Потому что влюбился, – просто отозвался Локи и снова посмотрел на меня. Он, казалось, был не в себе, но я знала, что он четко отдает себе отчет в сказанных словах. – Я понял сразу, как только нашел тебя тогда, как только ты стала нужна Таносу. Я понял и предал,… потому что боялся этого. А теперь не могу все исправить. Не раскаиваюсь в том, что сделал с людьми, лишь в том, что просил помощи у Таноса. Я сделал величайшую глупость. Но пророчество…
– Плевать, – как-то уж слишком грубо выдавила я. – Для меня они ничего не значат. «Безумная любовь…предаст безумную любовь» – вспоминала я строки из злополучного предсказания. Предал ли или еще предаст? Это самое важное для меня.
– Я не могу без тебя, не могу, если ты погибнешь, я не могу… – он до крови сжал кулаки. Он ненавидел себя за чувства ко мне, ненавидел, а я…? Он был так же близко, как и в тот раз, но сейчас я решила все-таки прочесть его мысли, хоть обрывок, хоть часть:
«Прости,…прости, ненавижу» – все, что мне удалось услышать, прежде, чем его губы накрыли мои. Я провалилась в бездну. Я не знала, люблю ли его. Наверное, не любила, я не могла любить, это было против моей природы. Но больше всего мне хотелось провалиться в этот поцелуй, продолжать его, стать частью этого чувства. Я целовала бога лжи, того, кто никогда не умел любить, того, кто всегда завидовал мне, того, кто мгновение назад признался, что любит меня. Он не прикасался ко мне руками, хотя я и обхватила его шею. Вероятно, он боялся... но чего?
***
– Не трогай меня, – юная девочка с рыжими косичками одернула руку бледного мальчишки. Он пытался ущипнуть ее за щеку. – Вечно ты пытаешься сделать мне больно. – Прорычала она, но мальчишка лишь расхохотался и все-таки извернулся, чтобы дернуть ее за волосы.
– Локи, сынок, – голос Фригги, совсем еще молодой, одернул юного бога. Из-за угла показалась его мать. Локи вздрогнул и отстранился от девочки. – Зачем ты делаешь это? – Локи скривился, сделав за спиной у матери тошнотворную гримасу.
– Прости, мама, – покорно пробормотал он, опустив голову, но, не снимая с лица довольной улыбки.
– Поцелуй сестру, – властно велела Фригга, но Локи протестующее замахал руками. Впрочем, и Нели в долгу не осталась, она скривилась так, будто бы ей предложили выпить кислого молока.
– Я лучше лягушку поцелую.
– Локи! – прикрикнула мать. И лишь после этого, юный бог обмана прикоснулся губами к холодной ручке маленькой девочки. Та сразу же принялась оттирать это место, а Локи отплевываться. Но Фригга была довольна, тем, что дань уважения выказана и, взяв Локи за руку, повела прочь.
***
У меня в голове стояла эта фраза: «Я лучше поцелую лягушку». Это было до того забавно, что я не смогла сдержать улыбки, и тут же Локи отстранился от меня. Теперь в его глазах не было больше отчаянья, он будто выплеснул все в этом поцелуе, ему, наверняка, стало легче.
– Я знал, что если оставить следы, ты услышишь... – пробормотал он, машинально убирая прядку волос с моего лба. Я почему-то так и думала, и отвечать не стала. – А еще я знал, что этого делать не стоило. – Резко вымолвил трикстер и отступил назад. – Мне жаль, что приходится так поступать, но из этого все равно бы не вышло ничего хорошего. Поверь мне, гораздо счастливее ты будешь без меня. – Я будто рухнула вниз. Что это значит? Что он собрался сделать? Как он собирается разрушить ту гармонию, что всего на несколько минут воцарилась в моем сердце.
– Нет, Локи, постой, дай мне сказать! – крикнула я, пытаясь схватить его за руку. На секунду его глаза встретились с моими, и я прочла в них решимость, – Локи, не делай этого, прошу. Ты не должен!
– Это не мое решение, Нели, как ты не понимаешь! Пророчество, Танос, нам будет лучше, если ты не вспомнишь о сегодняшнем разговоре никогда, – с горечью проговорил Локи, отступая еще на шаг и тем самым пресекая любую возможность для меня взять его за руку.
– Это только твой выбор, Локи! – в отчаянии крикнула я.
– Ты не любишь меня, не знаешь что делать, – я выдохнула. Ну, конечно, он прочитал мои мысли, и все это время читал. – Пойми ты, глупая, я все это делаю для тебя.
– Тогда зачем вообще сказал все это? Зачем раскрылся? Мог бы и дальше делать вид, что тебе плевать на меня. Я бы верила. В это тяжело не поверить.
– Не мог иначе, – его голос приобретал холодность и расчетливость. Локи возвращался в свое прежнее непоколебимое состояние. Он не умел долго быть чувственным, не умел долго радоваться или горевать. Локи был другим. Но я знала, что он нужен мне. За все эти дни здесь я поняла, что он мне нужен. Но вот любила ли я его? – Точка кипения, – продолжал трикстер, – я, знаешь ли, тоже не железный. Но это была лишь минутная слабость. Более такого не повториться. – Он, что-то резко зашептал. Я лишь успела метнуться к нему и быстро коснуться холодных губ. Я чувствовала его желание ответить, чувствовала и слышала то же самое «прости».
«...Предав безумную любовь,
Во имя мира и спасения...»
Он меня предал, он предал меня. Во имя чего бы то ни было. Он меня предал. Дважды.
Друзья, автор просит хоть строчку о сюжете в целом и этом момента. Достаточно ли раскрыта эта сцена. Она важна в повествовании. И дальнейшее развитие сюжета на ней завязано.
