Вензель твой в сердце моем...

Кап. Падает на холодный мраморный белый пол багровая капля. Красиво. Знаешь, алое на белом — как наши чувства друг к другу. Контрастны. Я всегда была лишь твоей тенью, лишь одной из многих твоих помощников, лишь одной из нескольких, входивших в банду Кокуё, но, как и вся женская ее часть, умудрилась влюбиться в тебя, впрочем, так же, как и эта часть, безответно. Ты не знал об этом: я умею хранить маску холодности и безразличия в любой ситуации, а потому чувств моих заметить ты просто не смог бы. Как не смог бы заметить и еще кое-что. Твоим сторонником я не была — я работала на твоих врагов и просто внедрилась в группу твоих последователей с целью шпионажа. И знаешь, даже не смотря на то, что ты стал моим маленьким миром, моей вселенной, я продолжала работать на твоих врагов. Почему? Всё просто. Помнишь, ты однажды сказал, что к своей цели идти надо любыми методами? Тогда я решила воспользоваться твоим советом. Потому что он определяет философию силы человека, которым я восхищаюсь. Потому что он подходит моему собственному мировоззрению. Потому что я хочу быть похожа на тебя хоть в чем-то — например, в упорстве в достижении своих целей. Я превозношу твой талант, твою целеустремленность и твою способность выходить сухим из воды, а ты считаешь меня бесчувственной эгоисткой, которой на всё и на всех плевать, спокойно шагающей по трупам и не способной даже на дружбу. Что ж, в чем-то ты прав. Мне не нужны друзья, а врагов я уничтожаю без сожаления. Но ты стал исключением из правила, и мое сердце дрогнуло. Я люблю тебя, а ты ко мне безразличен. Прямо как снег холоден к алой крови, пытающейся его согреть… Кап. Падает на пушистый алый ковер глупая соленая влага. Слезы ни к чему, когда мир вокруг затопляет алый цвет, поглощающий их. Цвет вечной борьбы. Я помогала тебе в твоих начинаниях, поддерживала, как могла, молча любила, но передавала информацию о тебе твоим врагам. Я противоречива, знаю, ну и что? Не ты ли говорил, что именно за хладнокровие ты и взял меня в банду? Любовь любовью, а работа и цель всей жизни к ней не относятся. Моей же целью было уничтожение банды Кокуё. Полное и абсолютное. Возможно, ты не помнишь, но вы уничтожили человека, вырастившего меня как родную дочь, взявшего из приюта и превратившего в самую настоящую машину для убийств, которая всё же умела чувствовать. Я всегда уничтожаю противника без раздумий, этому научил меня отец. Я всегда иду до конца, этому научил меня ты. Я никогда не смешиваю работу и личную жизнь, этому меня научила сама жизнь. И знаешь, это хорошо, ведь чувства мешают выполнять поручения, потому я и не задумываюсь над тем, что испытывают семьи моих жертв. Я это просто знаю и принимаю как данность. Они захотят отомстить, как я захотела отомстить тебе, и решат прийти за мной так же, как я пришла за тобой. Это неизбежно. Вот только знаешь, у них ничего не получится… Кап. Падает на деревянную половицу соленая капля, рожденная напряжением, невыносимой духотой и физическим утомлением, пробежав по бледному виску. Дерево впитывает пот, как безразличие жизни впитывает все наши бесплодные старания. Жизни плевать на нас, но мы не сдаемся и плюем на ее безразличие. Знаешь, понять, что полюбил врага — это мучительно больно. Понять, что восхищаешься убийцей отца — это тоскливо-отвратительно. Понять, что хочешь предать своих нанимателей ради того, кого ненавидел, — это презрительно-мерзко. Я полюбила тебя и возненавидела себя за эту любовь, но каждый раз, видя как иероглиф «Ад» в твоем правом зрачке превращается в единицу, и как мир вокруг рушится, покрываясь созданными тобой ужасающими боевыми иллюзиями, я не могла сдержать восторга и ненавидела себя за это еще больше. Ты не иллюзионист. Ты чудотворец. Потому что ты наполнил мое холодное сердце, не знавшее прежде привязанностей, кроме любви к отцу, чувствами — настоящими, а не иллюзорными. Но лучше бы это была всего лишь иллюзия… Я была поставлена перед выбором: предать своих нанимателей, память об отце и свою цель, или предать тебя и свою любовь к тебе. И знаешь, я пришла за советом именно к тебе, потому что только в тебя я верила в этом глупом жестоком мире. Я спросила: «Что, если цель ведет к предательству? Надо забыть об этой цели и предать самого себя?» А ты ответил: «Наши цели определяют наше существование. Предавать нельзя лишь их. Если человек слаб, он сдается, бросив борьбу; если силен, идет до конца». Выбор был сделан после мучительных раздумий над твоими словами и осознания того, что я хочу быть похожа на тебя хоть в этом. В упорстве и стремлении к достижению цели любой ценой. И я не жалею. Потому что это приблизило меня к идеалу. К тому, кто способен биться до конца ради воплощения мечты в реальность. Я приняла твой совет и слила твою философию со своей. И это определило тот простой факт, что даже если ты станешь для меня превыше всего, я не откажусь от достижения своей цели, потому что ты бы этого не одобрил, и потому что я просто должна быть сильной. Жизнь ведь не жалеет никого на своем пути к смерти, а значит, и я не буду жалеть. Я просто буду любить того, кого предаю, и ненавидеть себя за это: и за любовь, и за предательство. Кап. Падает на тишину воздуха сдавленный хрип, рождая вибрацию звуковых волн, разрушающих эту тишину, но не сам воздух. Каждое событие разрушает что-то, но саму суть не уничтожить, как не уничтожить душу человека, убив ее тело. Суть неизменна. Всегда. Знаешь, когда встал вопрос о финале операции, я просила лишь одного: дать мне возможность самой убить тебя. И знаешь, получив ее, я не стала ни драться, ни бросать тебе вызов: я знала, что проиграю. Я просто вспомнила величайшую женщину Франции и ее сына. Екатерину Медичи и Карла Девятого. Не знаю, правда ли король был отравлен с помощью книги или нет, да и никто не знает, но ведь яды — это и впрямь очень эффективно. Они ослабляют, лишают координации, зрения, сил, а затем медленно убивают, превращая кровь в инородный телу объект. И знаешь, это сработало. Я сумела тебя отравить. Медленнодействующим ядом. Просто потому, что не хотела мгновенной твоей смерти — я хотела, чтобы ты вступил в бой… И ты вступил в него, а я стала твоим противником. Конечно же, ты победил, но это не изменило одного простого факта. Мы оба уже были мертвы. Кап. Падает пена изо рта на подоконник, залитый солнцем. Живой солнечный свет и мертвая влага. Это снова контраст, но в нем есть нечто общее — небольшая точка соприкосновения. Их спокойное, ровное взаимоуважение, ведь они всегда переходят друг в друга, пройдя колесом Сансары, Шестью Путями Ада, мучениями жизни и одиночеством души. Ты пронзил мой живот трезубцем, и я упала на холодный мраморный пол особняка, в который банда Кокуё прибыла по твоей инициативе для поиска засекреченной информации в библиотеке, хранившейся в нем. Ты, видимо, хотел найти аптечку или противоядие, потому кинулся в коридор, но для ядов, разработанных моим отцом, противоядия нет. По крайней мере, его еще не изобрели. И ты, пошатнувшись, оперся руками о подоконник, а желудок твой свела дикая боль, отторгавшая убивавшее тебя химическое соединение и порождавшая обильную пену, выступившую на тонких губах. Из моих глаз потекла никому не нужная соленая влага: я прощалась с тобой. Прощалась, впервые в жизни не сдерживая эмоций. Еще шаг, и ты упал на дубовый паркет коридора особняка, ставшего нашей с тобой могилой. Знаешь, это поистине царский склеп. Прямо как «Императорский склеп» в Вене. Вот только мы к династии Габсбургов не принадлежим, но согласись, история получилась не менее трагичной, чем судьбы правителей Австрийской Империи? А впрочем, куда уж банальнее, но жизнь вообще довольно банальная штука, а потому стоит ли жалеть о ней? Я не жалею. Я не жалею о том, что возненавидела тебя, я не жалею о том, что полюбила тебя, я не жалею о том, что убила тебя. Я жалею о другом. О смерти. О том, что когда ты вновь окажешься во внутреннем круге колеса Сансары и начнешь преодолевать Шесть Путей Ада, я не смогу последовать за тобой и смотреть на то, как ты с легкостью обходишь каждое из препятствий на пути к новой жизни. Но знаешь, возможно, по окончании наших смертей, преодолев все испытания загробного мира и реинкарнировав вновь, мы снова встретимся. И я снова полюблю разные глаза, цвета огня и воды, цвета самой противоположности, странную прическу, напоминающую иглы дикобраза, которые показывают, что ты всегда начеку и готов отразить атаку, и тонкие, изогнутые в саркастичной усмешке губы, способные ответить на любой мой вопрос. И даже если всего этого не будет, если реинкарнация даст тебе тело, ничем не похожее на то, что содрогалось в конвульсиях у окна, не важно. Потому что суть останется неизменной. Это всё еще будешь ты. Иллюзионист, всегда достигающий своей цели и идущий к ней, чего бы ему это ни стоило — крови, слез, пота, боли или самой жизни. Но знаешь, всё же, не смотря на все наши различия, эта решимость у нас общая. И знаешь, не смотря на столь разное отношение друг к другу, есть то, что в этом контрасте совпадает. Наше взаимоуважение, не исчезнувшее из твоих глаз даже тогда, когда я атаковала. Ты лишь рассмеялся и сказал: «Так вот какова твоя цель? Что ж, попытайся, я не собираюсь проигрывать». И ты не проиграл. Просто мы оба погибли. И знаешь, я не буду просить прощения. Я лишь скажу «спасибо». Потому что ты научил меня самому главному в этой жизни. Борьбе. Ее алому цвету, цвету крови и самой жизни… Кап. Падает темнота на свет мира, вырывая души из двух тел. Смешивая сон и явь, рождает она целый мир, ведь без контрастов, конфликтов и противоречий мира быть не может, как не может быть дня без ночи, а жизни без смерти. Это закон, который не нарушить, закон, оправдывающий точку соприкосновения любого контраста, суть имени которой переоценить сложно. Взаимоуважение и взаимодополнение. Большая мраморная зала. Белый каменный пол, укрытый алым ковром. Тело девушки в багровом море крови, чьи слезы прощания застыли в вечности, поглощенные безразличием крови и смерти. Длинный, просторный коридор. Дубовый паркет, залитый светом жизни из огромных, раскрытых настежь окон. Тело мужчины, замершее навечно в неестественной позе, с пустыми остекленевшими глазами, на которых более нет иероглифов, ведь Ад иллюзиониста более не иллюзорен: он вновь пройдет все Шесть Путей и вырвет у смерти право на перерождение и новое клеймо для своего зрачка, обрекающее его на огромную силу и раннюю смерть. Вращение колеса Сансары не замрет. Ночь обратится в день. А две пары глаз, клейменные самим Адом, снова распахнутся и встретятся, чтобы понять, оправдывает ли цель средства. Игра никогда не закончится, Рокудо Мукуро… Кап…