Восемь нитей

Тот год для деревни Оннагакурэ выдался неудачным. Сперва долгие майские дожди погубили урожай, а потом пришли посыльные из новой столицы. Вольным синоби, бывшим вассалам кланов Санада и Юкимура, вменялось в обязанность явиться на перекличку к официальным представителям сёгуната. Староста деревни, госпожа Мотидзуки Тиёмэ, восприняла приказ философски: она была достаточно стара, чтобы не различать господ. Такэда, Тоётоми или Токугава - какая разница, если работа будет всё та же - убивать, обманывать и шпионить? Таков путь синоби, и о слове “верность” им незачем помнить. Потому госпожа Мотидзуки была бы даже рада из разряда опасных ронинов перейти под покровительство нового хозяина Японии, вот только... ...Мотидзуки Яэ, родная дочь старосты сидела в своей комнате, осторожно подкрашивая веки алым и слушая, как служанка Осоно рассказывает сказку, расчесывая белые волосы маленькому Тайсэю, а он тихо пыхтит, прочерчивая лезвием по меди узор будущего герба для хатиганэ. В углу, приобняв мушкет, сидела Шаокан - изысканной красоты женщина чуть за сорок, бывшая наставница, а ныне — ближайшая подруга Яэ. — И, значит, нам придётся бежать? - уточнила она ещё раз. — Придётся, - Яэ прочертила линию вдоль носа. — Но куда? Сейчас все бредят миром, западные князья боятся и подумать о вражде с Иэясу... где найти работу? И так, чтобы нас не нашли? Ведь я отвечаю не только за себя - за Тайсэя-саму тоже! — Да, мы слишком заметны. Даже если остричь тебя и переодеть мужчиной... нет, никто не примет тебя за ронина. Ты слишком хороша собой и слишком хорошо воспитана. А я слишком хорошо дерусь для дворяночки. — Я тоже об этом думала. Мать обещала подсказать, что делать. Как грим? Я сегодня танцую. Надо помолиться богам, может, всё-таки пошлют нам еды... Да, дочь, вопреки всем и всему остающаяся верным вассалом покойного безумца Мицунари, будь он проклят, была для госпожи Мотидзуки головной болью. Притащить в деревню единственного живого наследника рода Исида - это кем надо было быть? Но самым печальным было то, что даже Шаокан — некогда наставница Яэ, близкая подруга самой Тиёмэ — подпала под вредное влияние девчонки. — И что вы намерены делать? Бежать? — Придётся, — ответила Шаокан. Как всегда - безупречна, от опущенных долу хитрых глаз и до кончиков длиннейших черных волос. — Это правда, что ты спишь с моей дочерью? — А это что-то меняет? Госпожа Мотидзуки вздохнула. — Я нашла для вас выход. Сейчас набирают популярность балаганы — вроде дзёрури, только вместо кукол — женщины. Они и мужчин играют. Если сможете прикинуться такими актрисками, выживете. Нет — я помолюсь за ваши души. Срок — неделя. *** Молодой Гокадоин в монашеском платье спокойно шёл по переулку. Нагасаки — город шумный и буйный; никто не удивится, найдя в переулке изуродованный труп. Его даже и хоронить, быть может, не станут — просто спустят в воду, и всё. «Задание?» «Выполнено, госпожа Ороти. Я готов стать Нанкобо Тэнкаем». Задание выполнено, а значит — можно развлечься. «Можно, — голос Ороти, как всегда, настиг незаметно. — Но не слишком увлекайся. Тебе ещё искать сына Исиды Мицунари, Серебряное Дитя, обетованного Тайсэя. Если не скормим его Матери-Лисице...» Гокадоин Тэнкай закрыл разум от посторонних голосов и улыбнулся яркой цветастой афише, на которой женщина пыталась разрубить мечом своё дитя, а самурай висел у неё на локте. «“Восемь Нитей”! — гласила подпись. — В пьесах играют только живые люди! Никаких масок! Костюмы как в жизни! Только у нас — вы поймёте, что говорят актёры!». — Пожалуй, стоит сходить? — спросил у прохожей Тэнкай. Женщина обернулась. Вслед за ней обернулась и девочка с белыми-белыми волосами - не иначе, парик из козьей шерсти. — Стоит, отчего нет. Уверена, вам понравится. Правда, Амэхико? Девочка молча покивала. Одежда у нее была странная — наполовину мужская. — Почему же вы так в этом уверены? Женщина покровительственно улыбнулась: — Потому что я - Ятиё, — и ткнула в самурая. — А Амэхико вот, ее разрубить пытаются. Ну, мы пошли. И так к началу представления опаздываем...