Люблю или ненавижу

      Гарри не стал ждать и впился в приоткрытый от удивления рот настойчивым поцелуем, языком врываясь, вынуждая другой, чужой, принять участие в этом сумасшествии. Следом, не мешкая, запустив шаловливые ручки под смятую рубашку, обвел подушечками пальцев контур кубиков пресса. Его сводило с ума ощущение этого тела под собой, а возникающая дрожь от каждого его прикосновения пьянила похлеще любого алкоголя.       Драко попытался отстраниться, но чужая рука стала подниматься выше, задирая тонкую ткань, а сам юноша только сильнее прижался, углубляя поцелуй, слегка посасывая язык и посылая стаю мурашек вниз живота блондина. Что-то невразумительно промычав и, наконец, сдавшись, Драко ответил на поцелуй. Попытался перехватить инициативу, вступив в страстную борьбу языками, и у него это уже было получилось, когда Гарри от недостатка воздуха простонал в губы, отстраняясь. Вредный мальчишка ухмыльнулся, ущипнув правый сосок излишне чувствительно. Чёрт, он совсем забыл о руках под рубашкой. Закусив губу, Малфой запрокинул голову, открывая шею, к которой тут же брюнет и приник. — Гарри, остановись, — из последних сил взмолился слизеринец, чувствуя, как остатки разума покидают его. — Почему? Тебе ведь это тоже нравится? — упираясь ягодицами о явно доказывающую его правоту выпуклость в штанах, Гарри поерзал, с удовольствием отмечая, что Драко неосознанно взметнул бёдра вверх, стараясь тем самым усилить контакт. — Или я не прав?       Оторвавшись от шеи, откидываясь назад и смотря сверху вниз на каменное лицо супруга, покрытое испариной из-за прилагаемых усилий удержать себя в руках, Гарри накрыл ладонью плоть, ещё теснившуюся в брюках, но уже такую твёрдую, и слегка сжал ее.  — Тебе не больно? — водя рукой вверх вниз, прикидывая размер, с усмешкой спросил Поттер.       Драко приглушённо рыкнул в ответ, сверкнув опасно глазами. О, да. Именно этого брюнет и ждал. Впрочем… Гарри даже пискнуть не успел, как оказался прижатым к кровати, а над ним нависал тяжело дышащий Малфой. Пару раз похлопав ресницами, удивлённый таким резким изменением положения, юноша хмыкнул, развел ноги в стороны и обхватил ими супруга, не давая тем самым тому отстранится. — Гарри, прекрати, — стараясь выровнять дыхание, попросил Драко. — Это ты прекрати ломаться, — обвив руками шею блондина и потянув того вниз, прошептал на ухо, опаляя горячим дыханием. — Я не хочу, чтобы всё повторилось, — коснувшись губами плеча, чуть прихватив смуглую кожу зубами, Драко обнял парня, слегка повернувшись на бок. Гарри резко распахнул глаза, явно не ожидая от партнера такого, но тут же взял себя в руки — сдаваться он не собирался. Или сегодня или никогда. Только вот вырваться не удалось, скорее, наоборот, попытка вернуть доминирующую позицию спровоцировала обратное. Его прижали к груди настолько сильно, что не только двигаться, но и дышать было трудно. — Отпусти, — пропыхтел он и, в последний раз дернувшись, застыл. Над ухом хоть и тяжело дышали, но ясное дело уже спали. Или делали вид, что спят. Вот же…       Чуть поерзав и вытащив ногу, которую блондин придавил, брюнет прикрыл глаза, вслушиваясь в ритмично стучавшее сердце в груди Драко. Алкоголь за время их возни успел немного выветриться, дурман понемногу растворялся, возвращая сознание к действительности, перед глазами ничего не разбегалось, а потому и ситуацию юноша воспринимал более ясно. И тем непонятнее было поведение Малфоя. Он ведь буквально преподнёс себя на блюдечке, а ненавистный слизеринец, что, даже не собирается воспользоваться ситуацией? Он ведь понимает, что Гарри в трезвом виде никогда не согласится спать с ним? Понимает ведь, правда? — Драко?       Подросток попытался ослабить хватку и хотя бы отвернуться, однако объятия супруга оказались крепче, чем хотелось бы, и в них было слишком жарко. И именно второе стало причиной, заставившей парня найти силы, чтобы отстраниться ровно настолько, чтобы поднять голову. На большее он был не способен — слишком быстро выдохся. — Драко, — снова позвал Гарри, но тот старался дышать ровно, и только капелька пота, медленно стекшая по лбу, выдавала каких усилий ему это стоит. — Спи, — тихо попросил он, даже не раскрывая губ.

***

      Утро началось, как и ожидалось, с дикой головной боли и ощущения абсолютной пустыни во рту. «Чтоб я ещё раз купился на твои уговоры, Рон!».       С трудом разлепив глаза, чуть оглядевшись и не найдя Малфоя рядом, Гарри нашёл в себе силы подняться. До ванной комнаты была всего лишь пара шагов, однако открывая дверь, юноша пожалел, что первым делом не пошёл в гостиную за антипохмельным, но… Видеть Малфоя ему не хотелось гораздо сильнее, чем притупить боль. А в том, что тот дожидается его светлого появления, брюнет не сомневался. — Глупый, глупый, Малфой, — бурчал Поттер, стоя под тёплыми струями воды, вспоминая вчерашний вечер.       Наконец-то он поддался на уговоры Гермионы с Роном, и даже согласился хлебнуть немного настоечки близнецов (чтоб им трижды споткнутся на ровном месте!), и тут такой облом. Супруг вместо ненависти вдруг воспылал нежностью и решил проявить благородство.  — Чтоб тебя, не вовремя ты решил в принца поиграть, — прорычал гриффиндорец, обессилено опираясь руками об стену, позволяя струям воды смывать с себя усталость и отчаянную злость.       Накинув на себя махровый халат, слава Мерлину, сегодня выходной, и вскочив в тапочки-кролики (мамин подарок), юноша всё же соизволил показаться в гостиной — тело до сих пор требовало зелье от похмелья. — Как ты себя чувствуешь? — спросил Малфой, не отрываясь от книги, которую читал до того как распахнулись двери. — Если ты о моей памяти, то я все прекрасно помню, — хмыкнул юноша, подходя к тумбочке и открывая дверцу, отмечая, как у блондина от удивления, сколько там было зелий, вытянулось лицо, — Гермиона готовит их для меня. — Не знал, что ты так часто пьёшь, — прищурился блондин, наблюдая, как тот достает одну из многочисленных бутылочек. — Потому, что я и не пью, — опрокидывая в себя зелье, улыбнулся Гарри, когда боль чуть отступила, хоть и не прошла полностью. — А зачем тебе тогда так много? — Малфой не хотел думать о том, что его Гарри возможно чем-то болен, и если так, тогда он… — Кошмары. Волан-де-Морт меня и после своей смерти никак не хочет оставить в покое. Сон без сновидений уже не помогает, поэтому приходится каждое утро довольствоваться обезболивающими. — Ты же его убил?! — почувствовав, как неизвестное чувство червячком прокрадывается к сердцу, от осознания, что Гарри, даже если и не по собственной воле, каждое утро думает о ком-то другом, Драко вздрогнул. Помотав головой, Малфой поморщился от отвращения, когда понял, что неосознанно заревновал к уже давно почившему монстру. — Дурак ты, Малфой, — рассмеялся Поттер, за что был награждён возмущённым взглядом серых глаз, — Ты ведь не знаешь, КАК этот весьма тёмный лорд умер?! — Как тут не знать? Об этом же до сих пор пресса трещит при любом удобном случае, стоит тебя заснять. Блистательная победа благодаря Бузинной палочке, которая была у Лорда, но не принадлежала ему, до сих пор не может оставить равнодушным ни одного волшебника, — фыркнул блондин, откладывая книгу на стол и удивленно распахнул глаза, когда над ним нависла тень.       Подняв голову, он уставился в такое родное мальчишеское лицо, сейчас перекошенное от злости и ярости. Медленно наклонившись, — тут Драко даже от неожиданности откинулся на спинку, не на шутку испугавшись пылающих чем-то потусторонним, неживым, изумрудных глаз, — Гарри оперся руками о спинку кресла, глядя прямо в глаза, улыбнулся. — Это ложь, — и отстранился. Медленно обойдя столик, диванчик, подошел к буфету, достал стакан, наполнил его водой и залпом выпил, громко сглотнув.       Драко непонимающе уставился на спину супруга. Тот мелко дрожал, сжимая в руках стакан. Казалось, сожми он его чуть сильнее, и посудина рассыплется мелкими кусками. — Ложь, — дрогнувшим голосом повторил брюнет, — Просто прикрытие, способ скрыть от всех правду. Ведь будь она раскрыта, я перестал бы быть героем. Они ничего не знают, даже не подозревают, какому чудовищу доверили свои жизни. — Гарри? — А я ведь ничем не лучше Волан-де-Морта.       Гарри резко повернулся, прикрывая левый глаз рукой, и Драко побледнел от ужаса. Сквозь пальцы на него смотрел полностью затянутый тьмой глаз. Правый глаз чуть дёргался, доказывая, что юноша борется, но… Малфой отчетливо видел жажду крови, видел безумие, ненависть и безудержную ярость. — Ты… — голос предательски дрогнул. — Да. Чтобы победить, мне пришлось сойти с ума. Это было безумие: убить, отомстить, убить, отомстить и так по кругу, пока Беллатриса не рассыпалась пеплом у моих ног. — Тётушка? — Ха, Волан-де-Морт был просто помехой, надоедливым магом, который и секунды не прожил после той треклятой Авады, брошенной глупой сучкой. А ты! На кой-чёрт ты бросился под неё?! Ты мог умереть, — рыкнул Гарри, прикрывая глаза. В следующее мгновение, когда он их снова открыл, они были уже нормальными: изумрудными, горящими, живыми. — … — Драко не знал, что сказать, в голове была пустота, ни одной связной мысли, рот просто открывался и закрывался, не издавая и звука. — Все считают, что ты спас жизнь герою, поэтому уважают и почитают. На самом же деле ты просто сломал замок, за которым была запечатана часть моей силы. И эта же крупица спасла тебе жизнь, а я лишился рассудка. Знаешь, теория, что от Авады нет щита, глупа и смешна, если дело касается равных по силе волшебников. — Ч-что… Что ты такое говоришь? — Помнишь сказку… Конечно, помнишь — её чуть ли не в каждом новом выпуске Пророка печатают. О колдунье, предсказавшей страшную беду, о злом волшебнике, подчинившему себе всех взрослых, и о мальчике, которому суждено было его победить. Волшебник убивает отца мальчика, и мать умирает, защищая своё дитя. Знаешь, что на самом деле случилось в ту ночь? Волан-де-Морт не пришёл меня убивать. Он знал, что я сильнее его, знал, что проклятием не пробить мою защиту. И он решил обеспечить себе жизнь, связав свою магию с моей. Уже до встречи со мной у него было шесть крестражей, шесть якорей, держащих его душу в мире живых. Тело было всего лишь оболочкой. Жертва, которую он сам же уничтожил, чтобы поместить часть своей души в моём теле, тем самым сделав еще один крестраж. Он всё хорошо продумал, зная, что после этого я не смогу убить его, при этом оставшись в живых сам. Пока буду жить я — он не умрёт. Однако не учёл, что в детском теле существование двух душ невозможно. Конечно, начался конфликт, потоки моей магии с каждым годом были всё сильнее и сильнее. Рано или поздно всплески борьбы ещё неконтролируемой и тёмной магии, обрушились бы колоссальными разрушениями на Англию. К трём годам, когда я во сне полностью разрушил одну из башен нашего манора, мои родители заволновались. Сила ритуала была слишком велика, чтобы маги могли извлечь инородное из моего тела, не навредив мне при этом. Поэтому единственным решением было связать часть моей души с душой другого человека, но чтобы я со временем не сошёл с ума, этот человек должен был постоянно находиться рядом. Тогда моя мать и начала в срочном порядке искать невесту для заключения магического брака — стопроцентная гарантия, что я не разведусь со своей женой. А тут мы со своими детскими мечтами и капризами. Мама, конечно, не хотела тебя впутывать, но ты был крайне убедительным. И ты знаешь, даже твои родители не в курсе всех деталей нашей помолвки. Моя мать пожертвовала своей магической силой, чтобы поместить часть моей души в тебя, а отец уничтожил свою анимагическую форму, чтобы скрыть всё в секрете от всего мира. И ради чего? Чтобы я смог жить беззаботной жизнью, а ты ни на миг не почувствовал, что был сосудом для моей души. Мы настолько были совместимы, что даже магия не нашла причин для конфликтов. А в тот день, когда в тебя попало смертельное проклятие, оно убило ту часть меня, что теплилась в тебе. — И ты лишился рассудка?! — Да. А ты памяти. Точнее, той части, где присутствовал я, а если учесть, что мы почти не разлучались, все твои воспоминания были стёрты, за исключением последнего мгновения, перед тем как ты потерял сознание. — Если ты… Если ты… Как ты пришёл в себя? — Последний крестраж Тёмного лорда, — прошептал юноша, опустив голову, — Мне пришлось восполнить ту часть меня, что была уничтожена, воссоединив оставшуюся часть души с уже имеющейся у меня. Так что, если быть совсем честным, Тёмный Лорд и не умирал вообще. Я просто уничтожил ещё один его крестраж. — Почему ты мне всё это рассказываешь? — Драко даже пошевелиться боялся и смертельно побледнел, вдруг осознав, что пару минут назад на него смотрел вовсе не Гарри, а кровожадный убийца, тиран, которого до дрожи боялись все без исключения и то, что его малыш каждую ночь не кошмарами мучается, а борется за право владения своим телом. — Почему? А ты сам подумай. Магический брак связывает двоих воедино, делая пару способной делиться магическими силами. Вдвоем они практически непобедимы. Во мне живут две души, две личности. Брак должен был связать нас воедино, и как бы банально это не звучало, именно мы должны были убить остатки разума Тома, и всё бы было просто супер. А теперь представь, что случится, когда я лишусь своих магических сил? — О, Мерлин, — внутри Драко всё похолодело. — Да, я больше не смогу с ним бороться, и миру придётся искать нового героя, — Гарри опустился на холодный пол, уткнувшись лбом в колени, — До потери памяти ты настолько сильно ненавидел геев, что я потерял всякую надежду на спасение. И когда ты ночью пришёл ко мне, я был по-настоящему счастлив — для меня это значило, что я особенный, не такой как все. Я бежал, я так хотел тебе рассказать о своих чувствах, но ты снова втоптал мои надежды в грязь. Несмотря на твои слова, я видел в твоих глазах, что ты всё помнишь и сожалеешь об этом. А потом это нападение и Лестрейндж со своим заклинанием… Я думал, что потерял тебя, мне так было больно. Но полностью мир рухнул, когда ты открыл глаза. В них было столько ненависти и презрения… «Неужели его особое отношение было лишь из-за кусочка души?» — вот, что я тогда подумал. И даже сам не заметил, как возненавидел тебя за это. Волан-де-Морт пользовался этим, каждую ночь напоминая, как ты раз за разом разбивал мои мечты вдребезги, как снова и снова ломал мои надежды на взаимную любовь. Я ничего не мог с этим поделать. И вот вчера, наконец-то, я был готов. Я смог на короткое время заткнуть Тома и позволить чувствам всплыть на поверхность, я мог отдаться тебе добровольно….       Гарри вскочил, срываясь на крик:  — Но нет! Вместо того, чтобы заставить меня влюбиться в тебя сильнее, уничтожить ненависть, ты решил всё вспомнить. И как, получилось? Ты… — Да. — Что? — Гарри подавился собственной тирадой, опешив. — Я всё вспомнил. И как мама мне рассказывала сказку о Мальчике-который-выжил, о нашей первой встрече, как мы играли вместе, наши догонялки в ванной, уроки полёта на метле, даже то, как находил мальчишку-трусишку у себя под кроватью во время грозы. Твои первые достижения в школе, победы в квиддиче, ты все время был у меня на глазах. И я очень сожалею о нашей последней ночи… — Не надо, Драко, — перебил Гарри, не желая слышать то, что и так знал. — Гарри, ты не понимаешь. Я не сожалею, что тогда пошёл к тебе. Я жестоко обошёлся с тобой, и вчера… Я не хотел, чтобы на утро ты ненавидел меня ещё сильнее. — Кто знает, если бы моя теория оказалась верной, возможно на утро я бы и забыл, что ненавидел тебя, — прошипел брюнет, — Ты знаешь, сколько сил вчера Гермиона приложила, что бы я смог успокоиться? И сколько зелий пришлось приготовить близнецам, чтобы я оказался на краю забвения? С момента нашей свадьбы они готовили меня к этому дню. А ты, идиот, всё испортил. Драко, я не смогу отдаться полностью одному чувству, пока во мне живёт другое. Я люблю тебя, так сильно люблю, что терпения никакого нет, но и одновременно моя ненависть так велика, что я бы убил тебя прямо здесь и сейчас, без капли сожаления. У нас нет времени узнавать друг друга по новой. — Эй, Гарри, — Драко приблизился к юноше, протягивая к тому руку и желая коснуться спутанных волос, но был грубо остановлен. — Прости…       Гриффиндорец запаниковал. Он, кажется, сам не понял, когда его рука взметнулась вверх, перехватывая чужую.  — Лучше не прикасайся ко мне, — отворачиваясь и закусывая нижнюю губу, приказал Поттер. — Гарри, — улыбнулся блондин.       Подросток поднял голову, тут же попадая в плен омутов цвета расплавленного серебра. Они так прекрасно сверкали, в них было столько тепла и понимания, что Гарри… Он… Он не мог. Его захлестнул страх — нельзя снова поддаться этой нежности. Никогда больше он не поверит этим лживым глазам. Драко опять сделает ему больно.  — Гарри, — нежный голос не дал Поттеру отвернуться. И уже в следующее мгновение блондин крепко сжимал его руку, а тёплое дыхание опаляло губы, — Уже через неделю, ты будешь любить меня сильнее, чем ненавидеть. Я обещаю.