Нет!

Артур тихо всхлипывал в колючую солому. Конечно, при отце-короле нужно было быть сильным и, сжав зубы, терпеть и молиться о скорейшем окончании наказания. Всегда нужно быть сильным и решительным при своих подчиненных, а если учесть, что это все вокруг, кроме родного отца, то несгибаемым принцем нужно быть при всех. Но сейчас Артур был один. Совсем один в беспросветной тьме закрытой на замок камеры в подземелье. Поэтому здесь принц позволил себе и слезы, и жалобные всхлипывания. Ему было больно, унизительно и страшно. Наследный принц никогда, даже в мыслях не осуждал короля. Он всегда считал его решения и действия правильными, даже если на деле убеждался, что отец ошибся. Артур говорил себе, что при всем величии и мудрости, Утер все же остается человеком, которому свойственно ошибаться. Если действия короля совсем шли в разрез со взглядами принца, Артур за закрытыми дверями, один на один высказывал все отцу. Но если речь шла о наказании строптивого наследника, то принц никогда не возмущался, потому что, в отличие от отца, знал все свои грехи и понимал, что расплачивается лишь за малую часть. Отец не часто прибегал к телесным наказаниям, точнее было бы сказать, редко. Артур помнил каждый раз и мог перечислить их по пальцам одной руки. Принцу нужно было сделать что-то из ряда вон выходящее, чтобы Утер схватился за ремень. Артур вытер глаза о рукав рубашки и горько усмехнулся: надо было дожить до двадцати трех лет, чтобы наконец-то узнать, что такое настоящая порка. И спина, и ягодицы так болели, что Артур не мог лечь даже на бок, казалось, что боль в таком положении стекает книзу и печет с двойной силой. Принц снова ложился на живот и пытался расслабить тело, чтобы стало хоть немного легче. Артур был очень благодарен рыцарям отца за их милосердие. Единственное, чего он боялся, так это прихода короля. Как защитить сэра Роджера от наказания за невыполнение приказа Утера, принц не знал. Он снова вытер глаза и щеки, постарался устроиться поудобнее или хотя бы не обращать внимания на горящие болью спину и ягодицы. — Все. Поплакал, пожалел себя,— Артур тихо обратился сам к себе,— теперь подумай, что это было и как с этим бороться. За тяжелой дверью что-то грохнуло, и появилась щелка неяркого света из коридора. — Артур,— раздался негромкий голос Мерлина,— Артур, ты здесь? — Здесь, Мерлин. Как ты здесь оказался? Дверь скрипнула, впустив слугу в темную камеру, и закрылась. Шуршащие шаги Мерлина раздались совсем рядом. Слуга, видимо, сел на пол, пошарил руками вокруг себя, и наткнулся на плечо Артура. Принц вздрогнул. Мерлин одернул руку и заговорил: — К нам пришел сэр Роджер, намекнул, что надо бы последить за твоим здоровьем. Я обегал весь замок, чуть не наткнулся на короля... В общем, это последнее место, куда я пришел тебя искать. — Ясно. И не ошибся. — Да. А что у тебя случилось? Что со спиной? — Отец выпорол. — Что?! — Выпорол. Мерлин молчал, переваривая услышанное, потом негромко начал: — Но ты же принц... — А еще и сын. К тому же этого никто не видел. — Знаешь,— Мерлин нащупал голову Артура и несмело провел рукой по волосам,— я бы не хотел быть принцем, если за это придется так расплачиваться. — Тебя не наказывали? — Нет. Отца у меня никогда не было, а мама на меня и голос никогда не повышала. Артур что-то хотел сказать, но дверь решительно открылась, и с факелом в руке вошла Моргана. — Сюда идет Утер! Артур на удивление быстро встал и велел: — Мерлин, меня в колодки! — Ты что?! Нет! — Выполняй! Объяснения потом! Через две минуты принц уже был в колодках, в камере было темно, дверь закрыта на замок, а Мерлин и Моргана, затаив дыхание, прятались в темном углу длинного коридора подземелья. Король шел тяжелой походкой, как-то обреченно опустив плечи и голову. По пути он взял факел, постоял, подумал и взял еще один. Сжав их одной рукой, он открыл камеру и вошел. Медленно закрепил факелы на стенах, скрестил руки на груди и посмотрел на сына. — Больно? — Больно,— прошептал принц. — Терпи. Заслужил. Артур промолчал, а Утер сел на солому в углу и снова обратился к сыну: — Если ты думаешь, что случившееся доставило мне удовольствие, то ошибаешься. У меня руки до сих пор дрожат. Я не спал. Даже не ложился. Сидел и думал о нашем разговоре... — Отец,— принц поднял голову,— открой меня, пожалуйста. Мне так больно, что я даже не понимаю, что ты говоришь. Король не двинулся и поджал губы: — Это условие? Если не открою, не будешь меня слушать и вообще общаться? — Какие условия, отец? — Простонал Артур. — Это просьба... Пожалуйста. Утер встал, подобрал нужный ключ и открыл колодки. Принц якобы с трудом вынул себя из деревянных выемок и начал медленно, зажав губы, разгибаться. Король показал на солому: — Присаживайся рядом, поговорим. — Я не могу садиться... — покачал головой Артур. — Я разрешаю! Артур усмехнулся и снова покачал головой. Утер понял, о чем говорил принц. Он кивнул: — А как тебе будет удобно? — Лечь на живот. — Ложись,— предложил Утер. Принц замялся, но Утер уверенно хлопнул ладонью рядом с собой. Артур осторожно опустился на колени, а потом лег животом на солому и расслабился. Стало приятно, хотя обжигающий костер на спине и ниже спины не погас. Некоторое время в камере был слышен только умиротворяющий треск факелов. Король запустил руку в волосы принца и пропустил светлые пряди сквозь пальцы. Вспомнилась Игрейн... По утрам Утер просыпался раньше жены и с удовольствием любовался ее лицом, которое освещали первые лучики солнца. Тогда он так же играл с ее мягкими кудрями, пропускал их между пальцами, красиво раскладывал на подушке... Такие же светлые. Только волосы сына были намного жестче. — Почему ты издеваешься надо мной, Артур? Грубишь, дерзишь, откровенно хамишь... — Утер снова провел ладонью по волосам сына. — Думаешь, мне приятно наказывать тебя? Ты же не глупый мальчишка, ты уже мужчина, а я бью тебя, как непослушного подростка. Зачем ты так ведешь себя? От тихих и искренних слов отца Артуру захотелось разрыдаться, ему показалось, что в груди сейчас что-то взорвется. Это была мука сильнее отцовской порки. — Отец, я... — Артур поднялся и, не обращая внимания на обжигающую боль в ягодицах, сел на пятки возле Утера. — Прости... Прости меня, пожалуйста, отец. Со мной, наверное, что-то случилось, но, когда ты приказываешь, я теряю контроль над собой и говорю эти ужасные вещи. Словно в этот момент в меня что-то вселяется и заставляет не просто отказаться от выполнения твоего распоряжения, но и сказать грубость, сделать больно. Утер недоверчиво покачал головой: — Если ты это произносишь, значит, ты об этом хоть когда-то думал, это твои мысли, как ни крути. Ты же помнишь все, что говорил, ты слышишь себя? — Да,— кивнул принц,— я все слышу, я осознаю, насколько это отвратительно, но сдержаться не могу. Король скептически сжал губы и спросил: — А если тебе рот завязать? — Наверное, я не смогу грубить, но твои приказы выполнять не буду. — Странная ситуация,— нахмурился Утер и встал,— Ладно, мне пора, ты пока отдыхай, завтра еще поговорим. Я тебе утром Гаюса пришлю. Утер медленно и расслабленно шел в свои покои. Разговор с принцем получился правильный и хороший. Наверное, Артура, действительно, заколдовали. Надо завтра, как только Гаюс подлечит наследника, поручить ему разобраться с этим. Он умеет искать методы борьбы с колдовством. Боковой коридор замка, по которому шел Утер, не освещался, комнаты тут были не жилыми, поэтому король очень удивился приоткрытой двери и свету в одной из небольших комнаток. Правитель почти бесшумно подошел к источнику света в темном коридоре и прислушался. Говорила служанка его дочери Морганы. Кажется, эту темненькую девчонку звали Гвен, король не забивал себе голову такими мелочами. Ее голос был очень встревоженный: — Понимаешь, я не хотела! Я не специально, ведь представляешь, что будет, если узнают, что я знаю! — Да подожди! Я ничего не понимаю! Кто что знает-то?! — загудела толстая прачка, с которой Гвен разговаривала. — Марта! Я подслушала разговор принца Артура со своим слугой! Понимаешь, принц хочет избавиться от леди Морганы, как от соперницы в борьбе за престол, а потом и от... от короля! — Да разве ж он с Морганой-то борется? — Он сказал Мерлину, что у него разработан план, с помощью которого он быстро станет королем. И сначала он разыграет спектакль, что его околдовали. — Разыграет? Хитер принц! — Да,— Гвен всхлипнула,— он сказал, что придется кое-что неприятное перетерпеть, но игра стоит свеч. После этого отец начнет безоговорочно и безгранично доверять ему, а следующим шагом будет уничтожение Морганы. — Так и сказал? Уничтожение? — Да,— всхлипнула Гвен. — что мне теперь делать, Марта?! Как спасти леди Моргану? Мне же никто не поверит? Что мое слово против слова принца? — Ничего,— рубанула рукой по воздуху Марта. — Ничего,— горько повторила Гвен,— а если принц что-то задумал, он это сделает. Он уничтожит Моргану... Как же мне спасти миледи? — Слушай меня, подруга! Есть два выхода,— прачка Марта куда-то отошла и вернулась с бутылкой и двумя глиняными чашками,— Первый, на мой взгляд, лучший, ты забываешь обо всем и ни во что не лезешь. А второй... постарайся поговорить с Морганой. Но это опасно. На прошлой неделе Патрику с конюшни, помнишь его? дали тридцать плетей за сплетни. До сих пор бедняга валяется в постели. Гвен тихонько заплакала: — Угораздило же меня... — Не реви! Давай выпьем! Это хороший эль, принц вчера почему-то отказался. До утра король сидел в кресле и размышлял. Кто обманывает? Если убрать эмоции и то, что перед ним принц и служанка, то в словах девушки было больше логики. К тому же, она рассказывала об этом не королю, не Моргане, а своей подруге, то есть не преследовала никаких целей. Может, допросить слугу Артура? Развязать ему язык — это дело нескольких минут. Ему достаточно будет показать застенок, чтобы он рассказал обо всем, что знает и чего не знает. Утер смотрел на восходящее солнце и все больше хмурился. Как хорошо ему было вчера, когда он выходил из камеры, где оставил принца. Он ему поверил, он был рад такому честному разговору с ним! Король вдруг похолодел: а ведь после этого разговора он и правда готов был безоговорочно доверять Артуру. Именно так, как и планировал принц! Наконец Утер встал, размял плечи, прикрепил меч и отправился в подземелье. По пути он встретил ту служанку — черненькую и кучерявую — она несла корзину с бельем и при виде короля вжалась в стену. Ее личико было бледным, а глаза заплаканными. Король сжал губы и двинулся вперед еще решительнее. — Доброе утро, Артур! — Король закрыл за собой дверь камеры и задвинул большой засов. Принц улыбнулся королю, как солнцу, которое не могло заглянуть сюда из-за отсутствия окон. Он встал и почтительно склонился: — Доброе утро, сир. — Артур,— Утер подошел очень близко и спросил: — ты можешь честно ответить мне на несколько вопросов? — Конечно. — Ты считаешь, что Моргана является твоей соперницей в борьбе за престол? — Что?! — Отвечай! — Рыкнул король. Когда принц поднял лицо, его губы искажала презрительная гримаса: — Что? Папочка заволновался о своей незаконнорожденной дочурке? Хочешь подарить ей кусочек Камелота? А ведь сказки рассказывал, что никого, кроме моей матери не любил! Утер сжал зубы так, что они заскрипели. — Ты хочешь уничтожить Моргану, а потом и меня? Лицо Артура уже стало растерянно-обреченным, он только прошептал: — Отец, я так больше не могу. Завяжи мне рот, вставь кляп или вырви язык... Я слышать себя не могу. Это невозможно. — Я задал вопрос! — Король сжал кулаки. — Прости, прослушал. Отец, умоляю: не приказывай, пожалуйста. Просто задавай вопросы. Пожалуйста! — Ты будешь мне указывать, как с тобой общаться? Не потерплю! — Утер размахнулся и дал ощутимую пощечину своему наследнику. — Я не указываю,— Артур взялся рукой за щеку,— я прошу, я умоляю. — Ответь на мой вопрос! Принц закрыл глаза, а когда открыл, его глаза были ледяными и безжизненными. — Твоя доченька Моргана не имеет никаких прав на престол. Он мой! Мой и только мой! Я уберу Моргану со своего пути! А может,— принц запрокинул голову и засмеялся,— может, ты и в браке с королевой Игрейн развлекался с женами своих друзей? Что ж ты всех своих детей не подобрал и в замок не поселил? Артур застонал, резко положил обе ладони на свои губы и плотно прижал. — Прости,— прошептал он, оторвав руки от лица,— прости, я рассказывал тебе, что это и как происходит. Я так не думаю, отец. — Конечно, не думаешь,— кивнул Утер, пытаясь справиться с дрожащей губой,— не приказывать, говоришь? Хорошо. Артур, мальчик мой, пожалуйста, сними рубашку. Принц горько усмехнулся и двумя руками каким-то безысходным движением взлохматил свои волосы. — Значит, все-таки не веришь? Я бы, наверное, тоже не поверил. Уж очень все дико и ужасно. Артур расстегнул свой ремень, отбросил его на солому, а потом туда же полетела и рубашка. Утер повернул сына спиной к факелу и посмотрел на последствия вчерашнего «общения». Спина была красного цвета с частыми вкраплениями тонких синевато-фиолетовых полосок-гематом. Король огляделся: эта камера была сделана для особо важных персон, которых тут никто не должен был видеть, поэтому и арсенал наказаний был невелик. Только колодки да... Утер указал Артуру в угол камеры: — Пожалуйста, иди туда, милый мой. В углу на полу толстым слоем был насыпан сухой горох, а в стенку были вставлены большие ржавые кольца. Король показал сыну на пол: — Не будешь ли так любезен, опуститься вот тут на колени. — Отец... — с болью прошептал Артур и опустился на плотный горох. Утер связал его руки и закрепил за кольцо в стене. Он отошел и громко выдохнул, пытаясь совладать со своим гневом. Потом отошел к соломе и поднял ремень сына. — Сегодня ты перешел все границы. Сегодня ты оскорбил самое святое в моей жизни. Я не могу поверить тебе, не могу простить. — Утер повесил ремень на плечо и достал из-за пояса перчатки. — Ты дерзил, грубил, хамил, но сегодня ты превзошел себя! Оскорбления матери я тебе не прощу. Чего молчишь? — Я все рассказал тебе ночью,— тихо проговорил Артур,— делай, что считаешь нужным. Ты мой отец, мой король, я всегда подчинюсь любому твоему решению, хотя при теперешней моей реакции на твои приказы это и звучит неправдоподобно. — Прекрасно! — Издевательски зааплодировал Утер. — Что еще ты забыл сказать? — Да здравствует король,— спокойно и без пафоса выговорил принц. — Вот и молодец. — Утер удобнее взял ремень и замахнулся.