Инферно

- Нам надо убираться отсюда, - взволнованно произнёс Шарикофф, помешивая дрожащей рукой дымящийся чай. - Немедленно. То, с чем мы столкнулись... Это не нашего ума дела: Союзов сюда послал — вот теперь пусть сам и разбирается. Спезнацом, ОМОНом, да хоть вашей бухгалтерией, - чай в чашке недовольно колыхался от дрожащих и неуверенных движений и выплескивался на клеенку, оставляя коричневые, приторно сладкие лужицы, на которые тот час же слетелись еще не впавшие в спячку мухи. Чай сам по себе был дешевый, в пакетиках, найденный на полках здесь же в избе, но с тремя ложками сахара вполне ничего — пить и расплескивать в разные стороны можно было смело. Аня смотрела непонимающим взглядом на своего напарника. Таким она его не видела с начала сотрудничества. Бледное лицо, мешки под глазами и дёргающиеся пальцы выдавали в нём сильную тревогу. Сама девушка плохо помнила происходившее ночью - все было словно в тумане, - и теперь рассказ Пауля рядом мурашек откладывался вдоль позвоночника. - Шарик, вам плохо? - Девушка украдкой, подойдя ближе, коснулась мужского лба, но немец лишь напрягся, мягко отстраняясь. - Нет, Meine gute, всё в порядке, - солгал он, чувствуя, как внутри холодным студнем поднимается ночной ужас и влажными щупальцами сквозь горло выбирается наружу. А ведь ничего не напоминало о случившимся — на двери ни единой царапинки, ни единого следа на влажной после дождя земле — только его и Анины, а ведь где-то там ещё осталось тело майора. - Вы выглядите усталым. Может, всё-таки передохнуть? Немец резко перехватил девушку за локоть, притягивая к себе ближе и вглядываясь в серые, огромные, как два блюдца, глаза, полные удивления. - Аня, ты действительно не понимаешь, что случилось?- вскрикнул немец. - Это был не человек, я даже не могу сказать, что это вообще было живое существо! В голове все ещё стоял образ квадратного, огромного туловища существа, лишённого шеи и с головой на уровне груди. Детский кошмар, мимолётная фантазия или... или он просто сошёл с ума, и ничего этого не было? Немец судорожно потёр пульсирующие тугой болью виски. Решительным шагом он вышел из-за стола на улицу, где ничто не напоминало о ночном визите. Словно разлитая простокваша, туман заполонил все уголки ещё спящей деревни. Где-то громко и заунывно мычала корова с переполненным выменем, вызывая хозяйку на дойку. Машина, оставленная у калитки, была еле видна сквозь грязно-белое марево. Всю её поверхность покрывал тонкий слой липкой влаги, более походящей на очень жидкую слизь, и, вляпавшись в это, Пауль выругался. Фары также были заляпаны какой-то тиной. Не хватало только столкнуться в тумане с пьяным трактористом, решившим с утра пораньше выехать на своей "Беларуси". Из высокой сухой травы при шаге от двери выпрыгнула здоровая жёлтая жаба и, равнодушно квакнув на мужчину, ускакала дальше в траву, шурша уже оттуда и недовольно бурля. И опять всё погрузилось в тишину - птицы не пели, деревня не шумела, даже гуляющий внизу среди деревьев ветер стих. От высокой травы штаны и кроссовки мужчины мигом промокли, и к одиноко стоящему «Форду» немец подобрался уже шмыгая влажной подмёткой новенькой обуви. Не хватало ещё сейчас заболеть. Фёдор, чёрт окаянный, мог и поближе пригнать машину или хоть косой помахать, когда Аня просила. План был прост и необдуман — уехать в город, забрав Аню с собой, там отчитаться Союзову, и пусть он уже ищет тело майора и маньяка, а после этой ночи — нет, никакие силы не заставят их остаться здесь лишнюю минуту. Матроскина молча заперла избу на амбарный замок и подошла к Шарикоффу, который безуспешно пытался завести старенький "Форд" майора Дяди. Машина кашляла, чихала и, откровенно говоря, насмехалась над мужчиной и не желала заводиться, издевательски скрипя сцеплением и дергая коробку передач с положенной первой аж до пятой. Пауль, в сердцах выругавшись, вылез из машины и с силой пнул ту в колесо, отчего автомобиль крякнул и, выпустив из выхлопной трубы облачко дыма, на вторую попытку все же затарахтел двигателем. - А как же Федя? - Аня опустила глаза в землю, теребя в руках отворот Фёдоровой куртки, накинутой поверх её рубашки. Ткань ещё сохранила тонкий аромат мужского одеколона, отчего становилось ещё тоскливее. Гауптфельдфебель устало вздохнул. - Вы слышали, как ломился ночью ЭТОТ? Думаешь, у майора был шанс? Надо вызвать подмогу, - сейчас бы закурить... Самому погано от сказанного, но опыт обязывает думать трезво и рассудительно — останутся они сейчас здесь и погибнут или же доложат в отделение и вызовут наряд. А если Фёдор мёртв, ему уже без разницы будет. - Ты хочешь сказать?.. - сказала Аня дрожащим голосом, закусывая губу и поднимая слезящиеся глаза на немца. Мужчина виновато обнял девушку за плечи, прижимая к своей груди и давая выплакаться, ласково поглаживая её по спине. - Садись лучше за руль, - мягко сказал Шарик, отстраняя сержанта от себя и подталкивая к машине. - Попробуем завести её с толкача. Толкать машину по полузаросшей сельской дороге оказалось весьма проблематично. Ноги то и дело увязали в глиняной земле, размытой дождями, или проваливались в рывины от колес трактора, да и машина еле—еле ползла по этим канавам, шаркая днищем по траве. Шарикофф не был хиляком, но автомобиль всё равно поддавался с трудом. Двигатель упрямо не хотел заводиться даже когда Матроскина, видя тщетность попыток мужчины, начала помогать ему. - А куда это вы в такую рань собрались? - мужской хрипловатый голос раздался из тумана со стороны оврага, идущего вдоль дороги, где отродясь не было никаких тропинок и переправ — по дну оврага уже лет сорок вяло болотилась река, идущая со стока выкопанной ещё при Хрущеве плотины для нужд народного хозяйства. В те времена в редких полях, что находились под Простоквашино, выращивали капусту и для её орошения использовали как раз воду с плотины. Аня взвизгнула от неожиданности, а немец потянулся за пистолетом. Почтальон, медленно вышагивающий из зарослей высокого сухостоя, удивлённо и непонимающе посмотрел на молодых. - Чего это вы такие нервные? - с напускным удивлением спросил почтальон, разглядывая наведённый на него ствол. Из сумки, перекинутой через плечо, с укором посматривал отсыревший уголок посылки, завёрнутой в почтовую бумагу и перемотанной просмоленной бечевкой. - Ты напал на нас вчера вечером, старик, - процедил полицейский. - Говори, где Фёдор! - пистолет щёлкнул, снимаясь с предохранителя. - Я вашему Фёдору не нянька! - обидчиво заявил Печкин. - И не знаю, про какое нападение вы говорите. У меня, между прочим, есть эта ваша.... алибя, что вчера вечером я был на поминках покойной Марины Петровны, земля ей пухом, кого хошь спросите. Вон, Фекла Иванна из третьего дома — я к ней сейчас иду, - поди да спроси с неё, свидетельницей будет, что вместе на поминках были. Старик обидчиво махнул рукой куда-то в туман. - Другим будешь рассказывать сказки, а пока вы задержаны! - Шарикофф попытался уложить Печкина лицом в землю, но стоило мужчине сделать шаг навстречу старику, как тот проворно, словно сельдь в море, уклонился от удара и, с нечеловеческой силой ударив бандеролью Пауля по голове, дал дёру в загустевший туман. - Ушёл, мерзавец! - сплюнул Пауль. - Ну, ничего: чую, мы ещё увидимся. Протолкав автомобиль ещё сто метров, Шарикофф наконец смог завести мотор, и машина начала медленно двигаться в тумане между стенами леса. С километр по ухабам и разбитой тракторами дороге - и колёса иностранного автопрома, не рассчитанные на отечественные реалии, выкатили на бетонные плиты, проложенные в лесу. Выезд из деревни был один, но ранее это была аккуратно заасфальтированная дорога, лентой уходящая к Рязанскому шоссе, а теперь блочный монолит, похожий на выкладку в зоне вечной мерзлоты, где строительство дороги осложняла разжижающаяся летом почва. Звенящая тишина туманного утра нарушалась лишь урчанием двигателя "Форда". Едва на первой передаче вытягивая двадцатку и жалостливо кряхтя, автомобиль то и дело царапал дном дорогу, падая в выбоины и буквально плача водителю, что нельзя его, европейца, по таким диким местам возить. - Шарик, не слишком ли долго мы едем? - взволнованно спросила Аня через час. Когда они ехали с Фёдором, путь от шоссе к деревне занимал меньше времени, да и дорогу было видно из окна избушки - не могла же она так сильно петлять. - Не знаю, - ответил немец, не отрывая взгляда от дороги. - В тумане ни черта ни видно. Не нравится мне это. И Печкин этот. Ещё через час по нужде остановились. Аня, пообещав не уходить далеко, нырнула за кусты рядом с дорогой, и в лесной тишине отчётливо было слышно, как девушка ругается, по колено увязая в траве и опавшей листве. Шарикофф вышел из машины и закурил. Ароматный дым "Примы" медленно струился с тлеющего кончика сигареты и уходил вверх, теряясь в тумане. Горчит, зараза - опять вместо табака напихали бумаги да грубых листьев. - А я гриб нашла, - раздался из леса приглушённый Анин голос. Мужчина, лишь усмехнувшись, сплюнул под ноги. - Ты за грибами там пошла или от чая избавляться? - весело окрикнул он, не оборачиваясь и закуривая ещё одну сигарету. - Между прочим, некультурно девушке говорить о том, зачем она в кусты идёт, - буркнула сержантка, возвращаясь на дорогу и хлюпая кроссовками. Сплюнув, полицейский бросил посередине дороги пустую сигаретную пачку, сел в машину и нажал на газ. - Снимай кроссовки, печку включим и посушим, - крутанув тумблер и наплевав на то, что расход бензина увеличится, немец на полную включил обдув ног. Девушка послушно расшнуровала старенькие дряхлые кроссовки, и немец украдкой заметил, что на них и подошва держалась на одном только клее, и сами они все еще каким-то непонятным чудом были целы, а так - ветошь ветошью. Аня, помедлив, стянула и носки, босыми ногами упираясь в сиденье, чтобы не так холодно и грязно было. На левой ноге от пальца вдоль всей ступни тянулся широкий белесый шрам, уходящий под штанину узких джинсов, так аппетитно обтягивающих ноги и дальше. Немец, вздрогнув, резко одёрнул себя, концентрируя внимание на дороге, а не на стройных ножках девушки и расстёгнутой верхней пуговице служебной рубашки. В какой-то момент мужчина пожалел о том, что на женских плечах пиджак покойного Фёдора, но о покойных или хорошо, или никак... И ещё час они ехали по бетонке, окружённые лишь лесом и болотистой почвой. Радио не работало — по всем волнам шёл только белый шум, и девушка, раздосадованно щёлкнув переключателем, подтянула ноги к себе и, обхватив коленки руками, положила на них подбородок. Внезапно немец резко затормозил и, выйдя из машины, начал что-то рассматривать на дороге. Аня, ничего не понимая, наблюдала за своим напарником. - Шарик, что там у вас? - нетерпеливо крикнула она. - Идите сюда, Анечка! - ответил тот. - Вы должны это увидеть. Когда девушка подошла ближе, то поняла, что Шарикоффа заинтересовала пачка от сигарет, лежащая на дороге. - Час назад я бросил её здесь, а теперь встречаю снова. Выходит, мы сделали круг? - немец указал на красную коробочку "Примы". - Может, дорогу перепутали, свернули не туда. - Это исключено. Дорога от Простоквашино до трассы прямая и без ответвлений. Что-то здесь нечисто. Постояв ещё немного над пачкой, Шарикофф взял с обочины несколько веточек и выложил из них стрелку. - Надо с этим разобраться - сказал он, садясь в машину. Снова за окнами поплыл однообразный полускрытый в тумане пейзаж, нагоняющий тоску и уныние. Утомлённая Аня незаметно для себя погрузилась в лёгкую дрёму под убаюкивающее урчание мотора. Резкое торможение вернуло задремавшую девушку в реальность. Дернувшись вперёд, не пристегнутая ремнями безопасности, она аккурат уткнулась лбом в приборную панель. Рядом с ней сидел озабоченный немец, смотрящий в одну точку. - Ничего не понимаю! - пробормотал он под нос. - Чертовщина какая-то. Перед машиной лежали веточки в виде стрелки, выложенные Паулем чуть более часа назад. - Теперь мы точно ездим кругами, - нравоучительно произнесла Аня, всем видом показывая своё женское "ну, я же говорила". Хмурый полицейский молча дал газу, и вновь машина поплыла сквозь туман. - Что теперь будем делать? - спросила Матроскина. Пауль лишь пожал плечами. - Аня, пригнись! – вдруг выкрикнул он, вынимая пистолет. Машину круто повело в кювет, правда в последний момент, вжав в пол педаль тормоза, немец успел затормозить, лишь копнув носом траву, но все же — еще чуть-чуть, и капот полностью бы ушел в яму, переворачивая машину вверх днищем. - Бросай оружие! – приказал он агрессивному почтальону, выскочившему с ружьем на дорогу. Проигнорировав полицейского, Печкин начал приближаться, держа машину на мушке. Не теряя времени, Пауль сделал несколько выстрелов из-за приоткрытой двери в ноги нападающего. В ответ прогрохотало ружьё. Заряд дроби изрешетил обшивку «Форда», но не задел людей. Прижимая к себе испуганно дрожащую Аню, немец коротко и отборно выругался на своем родном и не таком могучем и, осторожно коснувшись щеки девушки, заставил ее посмотреть на него. - Ты в порядке? - она, всхлипывая, кивнула. Секунды, но когда они вновь посмотрели на дорогу, почтальона и след простыл. Выругавшись, немец сел обратно. Вся эта кутерьма с выскакивающим из тумана придурком уже ему опостылела. Нажав на педаль газа, Шарикофф двинул вперёд. Аня нервозно поглядывала по сторонам. - Куда он делся? - Туда же, откуда и взялся. Я же говорю: что-то здесь неладное творится, - немец старался говорить уверенно в то время, как внутри все выло нечеловеческим голосом, требуя вжать педаль газа в пол и быстрее убраться отсюда. - Ты обратил внимание? - тихо спросила девушка, обхватывая себя руками и цепляясь тонкими пальчиками за отворот пиджака. - На что? - Он каждый раз если уходил, то уходил в лес, - она тихо всхлипнула. - Я, когда мы останавливались, осмотрелась - чтобы уйти в лес дальше видимости, нужно пройти по трясине - вдоль всей дороги по обе стороны идут канавы, наполненные стоячей водой. У Печкина длинный плащ, но он чистый - значит, в лес он никак не мог уйти. Я не думаю, что где-то в траве спрятаны доски, по которым он перебегает, но даже если так - от высокой травы ткань должна намокнуть, а на сапогах остаться иголки, но он чистый... Мужчина промолчал, буравя взглядом дрожащую стрелку бензобака. Бензин заканчивался - ещё час, и совсем пустой бак будет. - Шарик, а что это за эксперимент, о котором вы говорили? – спросила после ещё часа езды девушка. - Пытались усовершенствовать мозг животных до уровня человеческого. Но что-то мне подсказывает, что одними лишь галками дело не ограничивалось. Эксперименты с птицами были признаны удачными, и даже в «Правде» 1987 напечатали заметку о разумных воронах профессора Калугина, которые читали стихи и открывали замки. Вот только меньше чем через год эксперимент был неожиданно свёрнут, а лаборатория закрыта. Совпадение? Не думаю. Кроме того, некоторые учёные в это же время переехали из Простоквашино в Славутич - это на Украине, - где их следы теряются. Аня пожала плечами. Она никак не могла понять, как связаны лаборатории, говорящие птицы и чокнутый почтальон. Машина рассекала туман под мерный шум двигателя, шурша колёсами по грунтовой дороге, которая, наконец, вышла из леса в болота, исчезающие в серой мгле. Аню начало снова клонить в сон. Голова её потяжелела, а глаза начали слипаться. Жуткая ночь, которую она пережила, сказалась на самочувствии. Матроскина даже не думала, с чем именно они столкнулись вчера. Ей хотелось как можно скорее оказаться подальше от мрачной деревни, которая никак не хотела отпускать её. - Ёп твою!!! – громко ругнулся Шарикофф. Перед машиной из ниоткуда вновь появился злосчастный почтальон с ружьём. Не раздумывая, полицейский поддал газу. - Держитесь, сержант! – только и успел крикнуть он. Машина неслась на вооружённого почтальона. Практически одновременно раздались выстрел и глухой удар тяжёлого тела о капот. По лобовому стеклу паутинкой расползлись трещины. Аня завизжала так, что у Пауля заложило уши. Неожиданно машина затряслась, подпрыгнула и громко плюхнулась. - Вот дерьмо-то! – Шарикофф был вне себя. – Попадись мне этот Печкин, я б его! Ругаясь, полицейский вылез из машины и огляделся. «Форд» наполовину погрузился в мутную воду, и вытащить его оттуда мог разве что трактор. Все ещё работающий двигатель несколько секунд дымился, пока не издал жалобный рёв и окончательно не захлебнулся грязными водами. Да и вытащи сейчас дымящийся Фордик из воды, то что? От температуры все пробки поплавились, и вода наверняка залилась и в машинное масло, и в антифриз - ехать на такой машине было невозможно. В капоте зияла дыра от пули. Ни почтальона, ни ружья поблизости видно не было. "Где же ты, Печкин?" - подумал Шарикофф, передёргивая затвор пистолета. - Не меня ищешь? – Печкин стоял на холмике, окружённый трясиной, за спиной полицейского. Перехватив поудобней изящный приклад ИЖ-18 и взведя курок, Пауль успел спрятаться в машину, прежде чем выстрел сотряс болото. Выпрыгнув из автомобиля, Шарикофф двинулся в сторону, где только что был почтальон. Печкин же, ловко перескакивая с кочки на кочку, скрылся в зарослях тростника. "Хитёр!" - подумал полицейский. Почтальон в это время залёг за поваленным деревом и переломил ружьё. Ещё горячая гильза выскочила на мягкий мох, а из ствола вышел сизый дымок. Вставив новый патрон, Печкин взвёл курок и выглянул из-за укрытия в поисках Пауля. - Шарик, постойте! - крикнула Аня, но полицейский во всю прыть нёсся за Печкиным. - Я убью его, убью! - бормотал себе под нос Шарикофф, продираясь сквозь заросли тростника в поисках почтальона. Охотничья пуля просвистела прямо над его головой, вылетев из камыша. "Вот где ты прячешься!" - полицейский, увязая в трясине, двинул в сторону предполагаемого нахождения стреляющего. Но когда он приблизился к зарослям, то Печкина там и след простыл. Досадно сплюнув, Шарикофф продолжил поиски. Шаги почтальона раздавались совсем рядом. Стреляя наугад, Пауль продолжил погоню. Из-за высокой травы и тумана он не видел врага, и ориентироваться приходилось только на звук. - Не надо вам было сюда ехать, человек, не надо. Они отпустили, и ты отпусти, - тихий голосок Печкина звучал совсем рядом. - Умрёшь ты, умрёт она, все умрут, - как-то философски задвинул он, шурша одеждой где-то совсем рядом. - Они все приходили и уходили, а ты вот остался. Зря. Прогрохотало ружьё, и пуля, булькнув, ушла на дно совсем рядом с Шарикоффым. - Я тебя достану! - полицейский сделал два выстрела в туман, стоя по пояс в воде. - Ты не отвертишься, отморозок! Голос и шаги почтальона то удалялись, то звучали совсем рядом. Дорога и машина уже давно скрылись в тумане, но Шарикоффу до этого не было дела. Всецело погружённый в дикую и бессмысленную дуэль, он не останавливаясь бежал по трясине. Ни еле слышный голос Ани, ни хлюпающая под ногами жижа, ни вода, доходившая по грудь, не могли остановить азартного охотника. Смотря на мир через прицел своего пистолета Ярыгина, полицейский стрелял в сторону любого подозрительного шороха. - Что, достал ты меня? – рассекая коленями жижу, из тумана вышел Печкин, с направленным на Шарикоффа ружьём. Он на мгновенье посмотрел прямо в дуло ствола, на другом конце которого была готова к выстрелу шестнадцатимиллиметровая пуля. Одно лёгкое движение пальцем – и небольшой кусок свинца вышибет мозги жертве. Не мешкая ни секунды, Пауль нырнул в холодную зловонную жижу. Сквозь толщу воды он слышал, как наверху громыхнуло оружие. Расчёт полицейского оказался верен: пуля, рикошетом отскочив от водной глади, улетела в камыш. Вынырнув, Шарикофф протёр глаза, но неуловимого почтальона и след простыл. Мокрый с головы до ног, полицейский огляделся. "Неужто он опять обвёл меня вокруг пальца?" - промелькнула мысль. Шарик стоял по пояс в воде, весь в водорослях и болотной грязи. Печкина поблизости не было. Установившуюся тишину не нарушал даже ветер, обычно играющий с тростником. Щелчок взведённого затвора из ближайших кустов в этой звенящей тиши был подобен выстрелу. Пауль дважды выстрелил в сторону подозрительного звука и попытался выбраться на более сухое место, но в этот момент раздался выстрел, и пуля по касательной прошлась по левому плечу. Обжигающая боль заставила полицейского выронить пистолет и зажать рукой рану. Рукав моментально стал красным от хлынувшей крови. Одной рукой полицейский стал снимать с себя ремень, чтобы перетянуть плечо и остановить кровотечение. Ноги начали подкашиваться, а голова пошла кругом. Неосторожный шаг в сторону, и Шарикофф упал в холодные объятия трясины. Сколько бы он ни дёргался, но тело всё глубже погружалось в тёмные воды. Пистолет лежал на кочке вне досягаемости. «Вот и всё» - подумал Пауль. Раненый и безоружный, он был бессилен перед затаившимся где-то Печкиным. "Хотя хрен вы меня так легко возьмёте" - схватившись свободной рукой за спрятанный нож, мужчина отрезал от рубахи кусок ткани и перетянул кровоточащую рану на ладонь выше ранения. Сказать наверняка нельзя было, но раз крови было много и силы так же быстро покидали тело, то была пробита артерия. Плохо дело. Тем временем Аня, сидевшая на корпусе машины, начала волноваться. Туман никак не рассеивался, а напарника всё не было видно. "Да что же он так долго?" - девушка посмотрела на часы. - Шари-и-и-ик! – крикнула она в болотный туман, который ответил лишь глухой тишиной. Резкий удар по двери, и визг девушки смешался с отборной мужской бранью. У двери стоял весь облепленный грязью и тиной майор Дядя Фёдор.