***
— А теперь, пожалуйста, будьте поаккуратнее. Пересаживание Ланцеи — дело довольно тонкое, растение ядовитое. Видите этот шип? Ланцея бьёт им, словно скорпион. Быстро и без предупреждения, — мадам Спраут торопливо рассказывала, ловко перехватив под бутоном толстый стебель, напоминавший Гермионе кошачий хвост. Такой обычно бывал у Живоглота после мучительного приёма ванны. Ланцея извивалась в руках профессора, стремясь дотянуться массивным корнем до оголённой части кожи на запястье, но перчатки из драконьей шкуры надёжно защищали женщину. Растение, своим внешним видом чем-то схожее с копьём, дрожало и шипело загнанной в угол змеёй. — Кто скажет, чем полезна Ланцея? Гермиона по привычке подняла руку и ответила практически на автомате: — Из корня Ланцеи варят противоядие, потрясающее по своему эффекту. Оно помогает практически от всех смертельных ядов. — Верно! — радостно воскликнула мадам Спраут. — Десять очков Гриффиндору! Может быть, мисс Грейнджер, вы скажете, зачем Ланцею нужно пересаживать? — Это нужно для полноценного развития корней, из которых и варятся противоядия. — Замечательно! Пять очков! Профессор стремительно защебетала о плюсах и минусах отвара из Ланцеи, и Гермиона отстранённо посмотрела в стеклянную стену теплицы. Сквозь густые заросли папоротника проглядывала ветхая хижина Хагрида, близ которой полувеликан вёл занятие по уходу за магическими животными. В этот раз лесничий приволок из леса каких-то диковинных ежей, скорее похожих на мини-панд, что отнюдь не делало их более привлекательными. Звери плевались огнём, и слизеринцы, у которых Хагрид и вёл урок, недовольно морщились. Девушка всмотрелась в толпу студентов, но среди зелёного моря их тел не заметила такого ненавистного оттенка серебряной платины. Малфой не явился на завтрак и на зельеварение, не вернулся ночевать в Башню, хотя Гермиона, конечно, не вслушивалась в напряжении всю ночь в треск камина в гостиной, ожидая, не скрипнет ли дверь. Шестым чувством она понимала, что перешла какую-то грань. Перешагнула черту, что делила её отношения со слизеринцем на «долбанная подружка Поттера, как ты меня достала» и «я тебя уничтожу, Грейнджер». И она не могла определиться, нравится ли ей это. Она вздохнула и ещё раз пробежалась глазами по головам слизеринцев. Взгляд цеплялся за множество оттенков от пепельно-серого до солнечно-золотого, но так и не нашёл этого неповторимого холодного цвета белого золота. Гермиона нахмурилась и прикусила губу. В конце концов, какая разница. Ей ведь плевать на этого заносчивого ублюдка. — Где ты? — рядом с ухом раздался тёплый шёпот. Девушка вздрогнула и обернулась — Рон навис над ней, чуть зарываясь кончиком носа в густую гриву каштановых волос. — О чём ты? — Ты где-то витаешь. Гермиона недоумённо подняла брови и чудом увернулась от хищного рывка Ланцеи. Тяжело вздохнула и зажала незаметный бугорок под бутоном, мигом обезвредив растение. — Неправда. Рон заглянул ей в глаза, на лбу у него собрались морщинки. Юноша пожевал губу и сморщил нос. Гермиона наблюдала за ним с воздушным чувством нежности, пока его зрачки то расширялись, то сужались. — Ты отдаляешься, — прошептал он, слегка качнув головой. Сказал тихо, но девушка услышала. Удивлённо замерла, наткнувшись взглядом на Гарри. Он хохотал над чем-то с Невиллом, связав свою Ланцею жгутом. Гермиона чуть улыбнулась уголками губ и медленно перевела взгляд на Рона. Девушка намеренно оттягивала время, потому что не знала, что ответить парню, но тот уже отошёл от неё, начав непринуждённый разговор с Лавандой. В желудке шевельнулась и тут же угасла ревность. Гермиона выдохнула и отвернулась. Она отдалялась, Рон был прав. Она выстраивала вокруг себя стены, защищая подобие хрупкой гармонии в душе. Абстрагировалась от внешнего мира и друзей, с каждым днём всё больше предпочитая одиночество шумным компаниям. — Эй, Герм! Она закатила глаза. Поттер стоял перед ней, уперев локти в стол и поддерживая голову ладонями. Он мило улыбался, в глазах плясали бесенята. Девушка протянула руку и взлохматила ему чёлку, и парень мигом подался ей навстречу, протяжно мяукнув. Грейнджер хихикнула и влепила юноше щелбан. — Эй! — Гарри потёр лоб, недовольно жмурясь. А потом вдруг мигом посерьёзнел: — Волнуешься из-за завтра? — А что завтра? Гермиона напряглась, вспоминая, какие у неё были планы на субботу. И замерла. — Суббота! — невольный вскрик одновременно с поттеровским «Первое патрулирование». Она застонала. — Я совсем забыла. Гарри округлил глаза в притворном ужасе. — Как ты могла! — Не смешно. Гермиона и в самом деле забыла. Эта несущественная деталь вылетела у неё из головы, невидимым шлейфом укутав озябшее сознание. — Слушай, по-моему, вы с Роном переживаете сильнее, чем я. Гарри фыркнул. — Так и есть. — Не стоит. Поттер закатил глаза. Зарылся руками в волосы и резко взъерошил затылок. Поцокал языком, улыбнулся немного грустно. — Просто будь осторожна. Гермиона отмахнулась, благодаря Мерлина, что среди кадок горшков с цветами совсем не видно, как у неё дрожат коленки. — Гарри, в самом деле. Это же всего лишь Малфой. — А это всего лишь ты. И мы не можем не волноваться.Глава IV
2 декабря 2013 г. в 21:04
Драко летел по коридорам, не разбирая дороги. Мысли в голове бились запертыми в клетке птицами, то и дело ударяясь о прутья и ломая крылья. Грейнджер сделала то, к чему всё давно шло: выпустила его гнев из организма, вспоров кожу необдуманными действиями.
Хотелось громить и крушить.
Мерлин, прошло всего-то почти две недели. Грёбаных двенадцать дней с начала учёбы, а она уже успела довести его до предела.
Парень замер на повороте и яростно обрушил кулак в стену. А потом ещё раз. И ещё.
Боль была ничтожной. Ничто не могло сравниться с Круцио, и Малфой прекрасно знал это. Но ему требовалось как-то освободиться от всепоглощающей злости, подпитываемой воспоминаниями об отце, выпустить её, пока она окончательно не сожгла нутро.
Старик часто применял к нему запрещённые заклинания, слава Мерлину, Авадой не запускал. Так он воспитывал в сыне стойкость. Силу. Стальной стержень.
И воспитал. Неповиновение и дерзость.
Драко зарычал, когда на опухших костяшках выступила кровь. Он не чувствовал удовлетворения, не чувствовал ничего. В носу стоял запах вишни, от которого хотелось блевать. Это что, духи Грейнджер? Парень застонал, глубоко вдыхая через рот, но всё равно ощущая на языке лёгкий привкус парфюма.
Ярость билась о кожу, посылая мурашки вдоль рук и позвоночника. Малфой хотел забыться или убить кого-нибудь.
Одно из двух.
Ему не нужен был камень, ему нужны были люди. Юноша зажмурился и сполз по стене, неожиданно растратив заряд безрассудной ярости. Он не понимал, какого чёрта грязнокровка так действует ему на нервы. Но он должен был с этим бороться.
— Блейз, — прошептал парень, озарённый внезапной идеей. Забини — вот кто решит его проблемы. Если не посоветует ничего дельного, так хоть даст выпить.
Напиться в стельку. Чтобы не помнить ничего, не знать, кто ты.
Драко поднялся и уверенным шагом направился в сторону подземелий. Родные слизеринские пенаты, где он прожил семь лет, внушали спокойствие. Он знал, что эти стены многое повидали, не растеряв при этом своего величия. Они хранили множество тайн и секретов, и встреча двух старых приятелей под бутылку ни капли их не удивит.
Блейз, кажется, ждал его.
Только не делай вид, что понимаешь меня.
Он усмехнулся и сделал приглашающий жест рукой.
Драко кивнул и сразу расслабился. Злость улетучилась. Не осталось электрических зарядов, бегущих по спине к пяткам. Как всегда, Забини решал проблемы одним лишь своим присутствием.
Блейз извлёк из-под кровати пару бутылок огневиски и протянул одну другу. Его взгляд говорил: я знаю, что тебе нужно.
Драко ухмыльнулся и залпом выпил из горла сразу треть горючей жидкости. По телу разлилось тепло, лёгкие наполнила эйфория. Он что, так злился на грязнокровку? Вот мудак.
И все мысли разбежались из головы.
Пришла Пэнси, разодетая или, скорее, раздетая в «пух и перья». Тут же прильнула к парню, мурлыча, словно кошка. И Малфой понял, чего ему так не хватало — секса. Простого секса. Вот, что точно снимет напряжение.
Он притянул Паркинсон к себе и глубоко поцеловал. Не церемонясь, запустил руку под юбку, поглаживая стройные бёдра. Девушка прикусила его губу и сжала ноги, поймав руку Драко в «плен». Юноша усмехнулся. Пэнси — вот, что снимет напряжение. Старая добрая Паркинсон, готовая всегда, с кем угодно и где угодно.
Забини, поиграв бровями, как опереточный злодей, деликатно свалил. Пэнси тут же кинулась к Малфою, на ходу расстёгивая рубашку. Девушка умела чувствовать, когда и в каком количестве парню требуются предварительные ласки. И сегодня был не тот случай. Поэтому она, быстро облизнув пересохшие губы, впилась в Малфоя голодным поцелуем. Потянулась наманикюренными пальцами к ремню брюк, ловко орудуя ногтями. Р-раз — и Драко уже стоит перед ней без штанов. Два — девушка присела на колени, хищно улыбнувшись.
Обведя руками линии накачанных ног, Паркинсон оттянула тугую резинку трусов и провела губами по мятому следу вдоль пресса парня. Нарочито медленно погладила его уже окаменевший член и, дождавшись тихого выдоха, поцеловала красную головку. Когда её холодные пальцы коснулись его разгорячённой плоти, Драко зажмурился. Да, он нашёл замечательное успокоительное.
Паркинсон сосала умело, качественно. Все её круговые движения языка, движения вдоль, причмокивающие мягкие губы и довольный взгляд из-под полуопущенных ресниц действовали на парня как наркотик, освобождающий от проблем внешнего мира, впрыскивающий в клетки эйфорию. Он был там, где должен, и делал то, что делал всегда.
Драко откинулся и расслабился, начав двигать бёдрами в одном ритме с девушкой. По телу разливалась истома. В жилах больше не бушевала ярость, кровь разгоняла по организму тестостерон. И больше не было тех выжигающих мыслей, глупой ярости и ненависти. Была только Паркинсон и её губы.
С каждым поступательным движением она всё больше насаживала свой рот на пульсирующий от возбуждения член. Малфой обхватил её голову руками, сжав смоляные волосы в тугой узел, и начал засаживать ей в глотку на всю длину. Головка тёрлась о её горло всё быстрее и быстрее.
Почувствовав себя на пределе, он взглянул на Пэнси, казалось, полностью поглощённую делом. Но в какой-то момент девушка подняла на него влажно блестящие глаза, сверкнувшие отблесками свечей в тёмной комнате. И эти глаза, полные наслаждения происходящим, напомнили ему другие, огромные и испуганные.
И.
Все началось по новой.
Какого хуя, чёрт тебя дери? Ты вспоминаешь её глаза, Малфой? В такой момент? Ты совсем чокнулся?
…Вздох, полустон, тень от ресниц на впалых щеках. Очередной томный взгляд.
Они же совершенно не похожи!
Глаза Пэнси, с азиатским разрезом, тёмные и какие-то плоские, напоминали стекляшки. И совсем не походили на те, что появлялись, стоило ему закрыть свои, будто кто-то выжег их образ на внутренней стороне век. Светились бунтарским огнём и одновременно страхом. Казалось, в самой их глубине шевелилось что-то непонятное, близкое к отчаянию, но полное уверенности в своей правоте.
Парень зарычал. Дёрнул Пэнси за плечи и прижал к стене, всасывая её губы, кусая до крови. Девушка застонала и обхватила его ногами за талию. Вцепилась в волосы, зарываясь пальцами в жидкую платину. А Драко резко вошёл в неё, наплевав, что может сделать ей больно.
Он хотел сделать ей больно.
Хоть кому-то.
Разодрать на кусочки и растоптать, как его топтала ярость, которую он поклялся убить в себе. Проклятая эмоциональность, чёртов гнев. Малфой не мог остановиться.
Грейнджер снова проникла в его мысли.
Поселилась там, царапая тонкими пальцами оголённые нервы. Дышала в затылок, игриво улыбаясь и гуляя руками по разгорячённому телу.
Пэнси всхлипнула и уткнулась ему в плечо, то ли умоляя остановиться, то ли прося продолжать. Юноша не слушал. Не слышал.
Двигая бёдрами в такт бьющемуся в висках пульсу, проникал в неё всё глубже, утыкаясь в шейку матки.
Влажно и скользко. Промежность девушки истекала соками, она застонала и вцепилась зубами в плечо Драко. Вздрагивая от каждого толчка, царапала шею ногтями, но парень не чувствовал. По мышцам бежала долгожданная истома, наполняя тело негой.